Читать интересную книгу Диомед, сын Тидея - Андрей Валентинов

Одеваться она не спешила, так и стояла у ложа нагая, пахнущая лесом и терпким потом. Стояла, на меня подглядывала, словно жалея, что отпустила. Я заранее посочувствовал бедолаге Капаниду...

– Ванакт!

Спасен! В дверях – чернобородый Мантос, старшой охраны. На гостью даже не поглядел – привык и не к такому.

– Пора, ванакт!

Хорошо, что пора! Хорошо, что можно накинуть хитон, фарос, золотой венец... убежать.

Даже спиной я чувствовал ее улыбку – довольную, сытую, чуть снисходительную...

Ванак-челнок помчался править дальше.

* * *

Теперь пора на колесницу. Самое время – Сфенел уже ждет, и Киантипп ждет, и кони бьют копытами по каменным плитам. День Геры Анфии, покровительницы славного Аргоса; значит, самое время ехать в храм – через весь город, торжественно, при венцах и свите. Добрые аргивяне с раннего утра возле ворот собрались – ждут.

– Я вожжи возьму! – это Капанид, басом. – Я! Дядя Диомед, я! Ты же обещал! Дядя Сфенел, ты все время правишь!

Это Киантипп. Восемь лет парню, а характер – не подступись. Я бы и сам прокатился-промчался квадригой по аргосским улицам, но после звериной охоты (кто на кого охотился?) мне лучше вожжи не доверять.

– Туда – басилей Сфенел, обратно басилей Киантипп... и басилей Сфенел.

– А почему только обратно, дядя?

Трудно блюсти мир в Арголиде!

За воротами Лариссы – толпа. Нечасто увидишь нас троих вместе, да еще на колеснице, в венцах и фаросах. Сотен пять собралось, еще столько же вдоль Деметровой улицы, по которой нам ехать, стоят.

Ну, сейчас начнется!

– Басилей Сфенел! Богоравный Сфенел!

– Киантипп Эгиалид! Киантипп! Киантипп!

– Сфенел! Анаксагориды! Анаксагориды-ы-ы! Анаксагориды – Аргос!

Обычай такой – приветствовать. Приветствовать, а заодно высказываться. От всей души.

– Сфенел Капанид! Сфенел Капанид! Ар-гос! Ар-гос!

Пока колесница у ворот стоит, пока охрана путь расчищает, нам следует улыбаться, кивать...

– Сфенел – ванакт! Сфенел – вана-а-акт!

Ну вот, началось! То ли родичи Капанидовы в город заехали, то ли и без них обошлось. Любят Анаксагоридов в славном Аргосе!

– Сфенел – вана-а-а-акт!

Самое время хватать Капанида за локоть. Что толку гонять крикунов? Накричатся – умолкнут...

Они не смирились – Анаксагориды, царствующий род. Не смирились – и не молчат. Вот уже два года, то тут, то там: «Сфенел Капанид – ванакт!» Я для них – случайный заброда на троне. Но Анаксагориды – не самое опасное. Они не скрываются, не точат кинжалы. А вот Амифаониды затаились. Алкмеон далеко, прячется где-то в аркадской глуши, Амфилох Щербатый навечно отрекся от венца (не Айгиалу же, их сестричку, дурочку конопатую, на трон сажать!), но их род не забыл и не простил. И я уже не жалею о куретской охране, не отпускающей меня одного ни на шаг...

– Киантипп, быстрее вырастай! Киантипп, жениться пора! Киантипп – Аргос!

Улыбается маленький Киантипп. Приятно! А когда же про меня скажут? Впрочем, про меня больше поют. Вот сейчас затянут: «Диомед теперь наш главный...» Ага, уже поют!

– Диомед теперь наш главный,

Диомед над всем царит

Все лежит на Диомеде,

Диомеда слушай все!

Диомед над войском правит, он над Аргосом старшой.

Диомед, тебя мы любим! Отправляйся в Калидон!

Хорошо спели! Дружно!

– Тидид! Да чего ж это они? – басит Сфенел. – Да я их!..

Так и не привык, бедняга! Это еще ничего, иногда поют не «отправляйся», а «убирайся».

Чужак! Два года на престоле, и все равно – чужак. И ничего тут не поделать. Любят Сфенела, любят маленького Эгиалида, кое-кто еще вздыхает об Алкмеоне. Меня – только терпят.

Ну вот, можно ехать. Путь свободен, крикуны дух переводят, Капанид уже вожжами шевелит...

– Дядя Диомед! Дядя! – Киантипп обиженно шморгает носом. – А когда про меня тоже петь станут? Когда я вырасту?

Вот и правь, сидя лицом к югу, после всего этого!

А вначале думалось, что будет не так и трудно. Почти как в сказках, где ванакт все больше пирует, за кабанами скачет и врагов, что ни день, сокрушает. В сказки я и два года назад не очень верил, но после Куретии казалось, что дел будет не слишком много. Дяде Андремону – басилею Андремону – венец шибко голову не натирал. Война – понятно, басилей первый в бою. Еще суд – тоже понятно. Ну, и жертвы богам, само собой. А чего еще делать? С остальным народ сам разберется. Еще не хватало указывать, когда стада на зимние пастбища перегонять или как ячмень сеять!

Думалось – да иначе вышло.

Сначала понял – день слишком короткий. Потом – что и ночи не хватает. Затем – что мое время отныне не мое, а чье угодно – гонца, заезжего басилея (или басилиссы, как сегодня!), дамата-виночерпия, дамата-хлебодара, родичей (ой, сколько же их!). А еще войско, а еще ремонт храма Зевса Трехглазого, а ко всему – десятки табличек, которые следовало прочитать еще вчера.

Арголида – не Куретия. К сожалению.

Я бы, конечно, пропал. Я и так почти пропал, но все же не всеконечно. А не пропал потому, что все время об этом самом юге помнил. Много тут, конечно, не придумаешь, но кое-что... Дядя Эвмел теперь – глава совета гиппетов. Долго я его уговаривал, умолял, кланялся. Умолил! И все полчища табличек (глиняных, алебастровых, деревянных) – тоже на нем. И то, кто еще так обычаи наши знает. Для гиппетов же почет – сам Эвмел Адрастид дрязги их гиппетские улаживает!

А Капанид коров считает. Кто же его знал, что царских земель в Арголиде нашей – за год не объехать? Пришлось Сфенелу богоравному нашими стадами и пашнями заняться. Тем более мы с ним оба – опекуны Киантиппа, так, что дел у Капанида – решать не перерешать.

С войском тоже удачно вышло. Лавагетом теперь Эматион, Эматион Пандионид. А кого еще было ставить? Он – из учеников дяди Эгиалея лучший. Шептали мне на ушко иные имена, да я слова дядины не забыл. Зачем мне богоравный лавагет с кучей родичей и мечтою о золотом венце?

Так и правим. А мне самые мелочи остались: на троне сидеть, щеки надувая, в храмах дымом жертвенным дышать, гостей встречать, провожать, ублажать (как сегодня, например), да еще остались в моем ведении соседи, ближние, дальние, заморские: Пилос, Спарта, Аркадия, Мессения, Аттика, Беотия, Дельфы, Эвбея, Крит, Самое, Милаванда. И моя Этолия осталась.

А еще – Микены! И в первую очередь – Микены!

.. .Вот и доехали до храма! Тут тоже толпа, хоть и поменьше. Значит, опять улыбаться, про Сфенела-ванакта слушать, затем – столбом у алтаря стоять, гнусавящему жрецу внимая. А потом... Потом самое время исчезнуть. Для того в храме подземный ход имеется – под улицей идет, под дома подныривает. Далеко – до самой городской стены. А там, у Диркских ворот, домик маленький стоит, желтой черепицей покрытый. А в домике том ставни заколочены и дверь никогда не открывается...

* * *

– ...Богоравный Атрей приказал казнить начальника колесниц. Тайно казнить. А еще приказал объявить, что скоро покинет город. Не сам – с сыновьями...

Купец-лазутчик говорит шепотом, то и дело оглядываясь, словно всесильный Атрей даже тут имеет соглядатаев. Честно говоря, я бы не удивился, хотя у дверей закрытых – мои гетайры, и у подземного хода они же, а в горнице нас трое: мы с разговорчивым торговцем и дядя Эвмел. Я слушаю, вопросы задаю. Дядя Эвмел на нас не смотрит, таблички на столике перекладывает.

– Отъезд будет представлен как бегство. Якобы богоравный Атрей вынужден покинуть город из-за брата...

Я только вздохнул. Один Дий Подземный знает, что за игру ведут там, в Микенах! С Эврисфеем понятно – в трон корнями врос, никого к себе не пускает, даже с родичами чаще всего через Копрея-глашатая общается. Правят же Пелопиды – Атрей с братом Фиестом. Почти полвека вместе правят – ссорятся, мирятся, играют в ссоры и снова играют – уже в примирение. Поди разберись! То золотой жезл Пелопсов поделить не могут, то из-за жены чьей-нибудь ругаются, то друг друга изгоняют – и снова мирятся, снова вместе правят.

(А еще болтают, будто Атрей Фиестовых сыновей убил и папаше скормил за обедом под гороховой подливой. А тот его жене яду подсыпал. Интересно, кто эти слухи сочиняет? Не удивлюсь, если они сами – Атрей с Фиестом. Игра у них такая!)

– Богоравный Атрей послал также тайных гонцов в Дельфы и Афины. И в Калидон...

...Уж не к дядюшке ли Терситу? Хотел же удавить мерзавца, хотел! Даже веревку припас! До вот не сложилось.

– И еще, ванакт... Богоравный Атрей с Эврисфеем говорил. О чем – неизвестно, но в конце сказал: «Скоро!..»

Лазутчик облегченно вздыхает. Все! Можно брать серебро и исчезать – все тем же подземным ходом. Но не всех этот ход спасал. За два последних года три лазутчика сгинули. Двое – без следа, третьего у Львиных ворот бронзовыми гвоздями к дереву прибили.

Тяжела длань микенская!

– И что скажешь, дядя?

Теперь нас в горнице двое. Но дядя Эвмел не спешит. Молчит, таблички алебастровые перекладывает. Налево – направо, налево – направо...