— Она по-прежнему печальна? — спросил он.
— По-прежнему.
— Она меня ненавидит, не правда ли?
— Не знаю, — сказала Тика.
— Я как-то высказал тебе признание, о котором должен был бы молчать, — сказал принц. — Передала ли ты его твоей госпоже?
— Я привыкла ничего не скрывать от нее, государь.
— Ах! Что ж она сказала, узнав о моей любви к ней? — спросил принц.
— Она ничего не сказала, она закрыла лицо руками.
Принц вздохнул.
— Я хочу видеть ее, во что бы то ни стало! — вскричал он. — Три дня я был лишен ее присутствия, и тоска гнетет меня. Я совсем забываю, что я хозяин.
— Я доложу ей о твоем посещении, — сказала Тика, круто повернувшись к дому.
Минуту спустя Тоза явился к Фаткуре. Он нашел ее еще прекраснее, чем тогда, когда видел ее в последний раз. Печаль придавала благородство ее красоте. На ее лице, без румян, можно было видеть лихорадочную бледность, и ее глаза выражали самую трогательную покорность и гордость.
Принц смутился перед нею и молчал. Она приветствовала его, подняв рукав своего платья на уровне рта.
Она заговорила первая.
— Если в твоей душе есть какая-нибудь жалость, — сказала она ему голосом, в котором дрожали слезы, — не оставляй меня в этой ужасной неизвестности, сообщи мне весть о моем супруге!
— Я боюсь еще больше огорчить тебя новостями, счастливыми для меня и плачевными для тебя, так как ты мой враг.
— Говори, заклинаю тебя! — вскричала Фаткура в ужасе.
— Ну так вот: армия принца Фиго, с помощью моих солдат, победила принца Нагато, который, признаюсь, геройски защищался. В эту минуту он должен быть в плену; по последним известиям, Нагато с сотней солдат укрепился в маленькой рощице; мое войско окружило его, и он не может ускользнуть.
Фаткура горестно опустила голову. Он побежден! Она не могла поверить этому, она не могла представить себе его несчастным. В ее глазах он всегда торжествовал, всегда был первым, самым прекрасным, самым благородным. Да и как он мог попасть в плен, если смерть могла избавить его от заключения?
Она подняла глаза на принца Тозу, сомневаясь в его словах.
— Ты скрываешь от меня истину, — сказала она, устремив на него страшно пронзительный взгляд. — Ты хочешь приготовить меня к роковому удару… Он умер?
— Я говорил искренно, — сказал Тоза, — он будет взят живым. Но я хочу дать тебе совет: забудь этого человека, — прибавил он, раздраженный горем Фаткуры.
— Мне, забыть его! — вскрикнула она, сложив руки.
— Это необходимо. Для него все кончено. Не думаешь ли ты, что я возвращу ему свободу, — ему, кого Гиэяс ненавидит до того, что готов сделать первым в государстве того человека, который освободит его от этого противника. Ему, который унизил нас всех своею роскошью, умом и красотой. Ему, наконец, которого ты любишь, — ему, моему сопернику, потому что я тебя люблю?
— Ты любишь меня! — в ужасе вскричала Фаткура.
— Да, — вздохнул принц, — и я пришел, чтобы нежно поговорить с тобой, а ты заставила меня говорить о вещах, о которых я хотел умолчать. Я хорошо знаю, что моя любовь будет тебе сначала ненавистна; но нужно будет к ней привыкнуть; в этом нет ничего оскорбительного для тебя. Я свободен и предлагаю тебе стать моей женой. Думай, что принц Нагато больше не существует.
Тоза удалился, чтобы не слышать ответа Фаткуры. Он был сердит на нее и недоволен самим собой.
«Я был груб, — думал он, — я не сказал того, что следовало, но ревность внезапно вскипела во мне. Это — странная мука, которой я не знал».
Всю остальную часть дня он бродил по садам, грубо обращаясь со всеми, кто подходил к нему.
«Никогда она не полюбит меня, — говорил он себе, — у меня нет никакого средства укротить мое сердце. Но сам принц Нагато попадется мне в руки, я отомщу ему».
Фаткура также не находила себе места. Она ходила из одной комнаты в другую, ломая руки и тихо плача. Она не смела больше расспрашивать, но ее беспокойство росло с каждым часом.
Однажды ночью она услышала в замке необычайный шум. Спускали мосты, раздавался лязг оружия.
Она встала и подбежала к окну. Между деревьями блистал огонь.
— Вставай, Тика! — сказала она, будя молодую девушку. — Постарайся проскользнуть незамеченной и подслушать, что там говорят. Постарайся узнать, что такое происходит в замке.
Тика быстро оделась и тихо вышла из павильона. Госпожа ее следила за ней взглядом, но она вскоре исчезла в темноте.
Когда девушка вернулась, она была очень бледна и держалась рукой за сердце.
— Принц Нагато только что вступил во дворец, — сказала она. — Я видела, как он проходил между солдатами: он был закован в цепи и обезоружен.
Услыхав это, Фаткура громко вскрикнула и упала на пол.
— Неужели она умерла? — вскричала в ужасе Тика, опускаясь на колени пред своей госпожой.
Она приложила ухо к груди Фаткуры. Сердце принцессы быстро билось, но глаза были закрыты. Она была холодна и неподвижна.
— Что делать? Что делать? — говорила Тика, не смея позвать кого-нибудь, так как ее госпожа запретила ей впускать к ней кого-либо из слуг, предоставленных в ее распоряжение принцем Тозой.
Обморок длился долго. Когда Фаткура открыла глаза, был день.
С минуту она с удивлением смотрела на Тику, но память скоро вернулась к ней. Она порывисто встала.
— Нужно спасти его, Тика! — вскричала она, с лихорадочным возбуждением. — Его нужно вывести из этого замка.
— Что она, с ума сошла? — спрашивала себя Тика.
— Пойдем! — продолжала Фаткура. — Постараемся узнать, в какой части замка он заключен.
— Возможно ли это, госпожа? И в такой час? Солнце еще не вышло из утреннего тумана. Нас заподозрят, если увидят, что мы так рано прогуливаемся, тем более что с тех пор, как мы здесь, ты еще ни разу не выходила из своей комнаты.
— Ничего, ты скажешь, что лихорадка выгнала меня из постели. Идем.
Фаткура вышла в сад и пошла вперед. Трава была совсем мокрая, деревья, кустарники, тонули в розоватом свете, который сливался с небом. Самые высокие крыши большой башни замка уже освещались солнечными лучами и блестели, мокрые от росы.
Тика шла за своей госпожой. Они дошли до изгороди, которой была обнесена их особенная ограда. Дверь была закрыта только на щеколду, так что пленницы были свободны в хорошо охраняемой крепости.
Солдаты, захватившие принца Нагато, расположились в аллеях парка. Большинство спало в растяжку, сложив голову на руки; другие, присев вокруг потухавшего огня, ели рис из больших чашек, обернутых соломой.
— Тика, — сказала Фаткура, гладя на этих людей и блестевшее около них оружие. — Сабля верный товарищ, который открывает дверь в будущую жизнь и позволяет избегнуть бесчестия. Победитель отнял у меня кинжал, который я носила с собой. Постарайся украсть саблю у одного из этих солдат.