Читать интересную книгу Гиллеспи и я - Джейн Харрис

Нед наотрез отказался вызывать Мейбл из Танжера. Энни пришлось поступиться гордостью и, забыв о размолвке со свекровью, после обеда оставлять Сибил под присмотром Элспет и ее горничной Джин в доме номер четырнадцать, где все комнаты располагались на нижних этажах.

* * *

Однажды, выполняя какое-то поручение для миссис Александер, я неожиданно для себя углубилась в восточную часть города, немного не доходя до площади Глазго-Кросс. День стоял прохладный, и ветер гонял по небу свинцовые облака. Кажется, была суббота — все вокруг куда-то спешили; улицы кишели кэбами и повозками, по Тронгейту сновали толпы людей. Я остановилась полюбоваться аркой над тропой, ведущей к подножию башни Трон-Стипл, и вдруг заметила одинокую женскую фигурку у противоположной стены башни, на краю тротуара. Женщина была растрепана; распоротый и заляпанный грязью подол ее пальто волочился по земле, из-под него выглядывали стоптанные сапоги. Сначала я приняла ее за уличную попрошайку, но, когда женщина повернула голову, я немедленно узнала Энни. Она раздавала листовки, бесконечно повторяя: «Помогите, пожалуйста! Вы не видели эту девочку? Помогите, пожалуйста!»

Мое сердце сжалось от тоски и уныния. К тому времени все надежды найти Роуз давно угасли. Даже Нед практически сдался и с середины августа редко выходил на поиски дочери, однако Энни не отступала, движимая не то отчаянием, не то безумием. От огорчения и неловкости мне не хотелось попадаться ей на глаза. Я отошла за какие-то ящики, а когда решилась выглянуть снова, к счастью, Энни уже отвернулась. Почему-то я не могла заставить себя уйти и долго наблюдала из своего укрытия за скорбной хрупкой фигуркой, протягивающей листовки прохожим и повторяющей, как заведенная: «Вы не видели мою дочь? Помогите, пожалуйста».

На Энни было больно смотреть, и я ушла, так и не заговорив с ней. Пройдя по Аргайл-стрит, я направилась на северо-запад, через Блайтсвуд. Смотря по сторонам, я в глубине души понимала, что поиски Роуз напрасны, однако по привычке заглядывала в лицо каждого встречного ребенка. Где-то на Сакихолл-стрит дребезжащая шарманка играла «Утраченную гармонию»[9], и, хотя исполнение было непривычно бойким, мелодия, парящая над крышами домов, звучала невыразимо печально.

14

Как ни трудно в это поверить, тем ужасным летом жизнь во всем мире текла своим чередом. По утрам люди вставали и приступали к работе. На юге Франции, в Сен-Реми, Винсент ван Гог писал на холсте стога сена и оливковые деревья. В Лондоне театр «Новелти» открыл сезон спектаклем «Кукольный дом» по пьесе Ибсена. Не отдыхали даже преступники: в Уайтчепеле произошло новое убийство, и семнадцатого июля началось расследование по делу очередной жертвы. В том же месяце на шотландском острове Арран пропал без вести английский турист Эдвин Роберт Роуз; спустя неделю полиция обнаружила его гниющий труп и бросилась на поиски убийцы. Тем временем, окончив рабочий день, британцы не забывали о досуге. Журнал «Блэквуд» напечатал новый рассказ мистера Оскара Уайльда. Национальная портретная галерея Шотландии гостеприимно распахнула двери перед публикой. В лондонском отеле «Савой» посетители выстроились в очередь в новый ресторан, чтобы отужинать при свете электрических лампочек. В августе королева совершила короткое турне по Уэльсу на пути в Шотландию. А в сентябре футболисты «Порт Глазго атлетик» победили «Гринок абстейнерс» с разгромным счетом «восемь — ноль»!

Тем временем в Вудсайде, Глазго, в доме номер одиннадцать на Стэнли-стрит царила удушающая атмосфера скорби и отчаяния. Прошлым летом семейство предавалось веселью на людной Международной выставке, а теперь, убитые горем, Нед и Энни отстранились от мира и друг от друга. Конечно, я изо всех сил старалась поддерживать их в беде; едва ли кто-то сможет это опровергнуть. Хотя мы общались не так тесно, как, например, в начале года, я уверена, что после недавних событий мы стали близки, как никогда.

Расследование так и не сдвинулось с мертвой точки. Новых свидетелей, якобы видевших Роуз, почти не появлялось; повторных требований выкупа не поступало. К середине лета журналисты заскучали и постепенно покинули Стэнли-стрит; даже Кемп из «Ситизена» собрал вещи и освободил «комнату с видом». В начале сентября газетчики переключились с истории Роуз на поимку и арест Джона Уотсона Лори — «арранского убийцы». Когда осень прочно утвердилась в своих правах, стало очевидно, что следствию не удалось обнаружить ни Роуз Гиллеспи, ни каких-либо улик, позволяющих выяснить ее местонахождение. Загадочный иностранец, которого видели в рабочем квартале с сонной девочкой на руках, исчез, словно кролик в шляпе фокусника.

* * *

Момент, которого мы все ждали с ужасом, наступил утром семнадцатого сентября. Детектив Стерлинг внезапно явился на Стэнли-стрит и сообщил, что по приказу своего начальника, инспектора сыскной полиции Гранта, закрывает дело.

Судя по всему, Сибил слышала, как пришел Стерлинг, и сидела в гостиной, когда он излагал цель своего визита. Должно быть, затем она незаметно выскользнула в коридор, но Энни обнаружила ее отсутствие только через полчаса, когда детектив собрался уходить. Стерлинг рассыпался в извинениях — мол, будь его воля, дело о пропаже Роуз ни за что бы не закрыли. Конечно, Нед и Энни огорчились, что полиция остановила поиски, однако новость едва ли была неожиданной: мы давно опасались, что расследование прекратят как безнадежное. Словом, Нед и Энни были готовы к такому развитию событий, чего нельзя сказать о Сибил.

После ухода Стерлинга Нед молча удалился в мастерскую. Энни отправилась искать Сибил и обнаружила ее в мансарде, свернувшуюся клубочком на кровати. По-видимому, новость из полиции повергла девочку в отчаяние. Когда Энни присела на матрас, та с жалобным плачем бросилась ей в объятия.

— Теперь мы никогда не найдем Роуз?

— Найдем, обязательно найдем. — Энни погладила дочь по мокрым от слез волосам. — Ну-ну, успокойся.

— Но он сказал, что полиция больше не будет ее искать.

— Да, дорогая, у них есть другие дела.

Услышав эти слова, Сибил горько разрыдалась. Она лежала в постели, жалкая и несчастная; ее тощая фигурка тонула в слишком просторной сорочке. Наконец слезы утихли; Энни подоткнула одеяло и сидела рядом, держа дочь за руку, пока девочка не забылась тяжелым беспокойным сном.

* * *

Спустя несколько часов заплаканная Сибил спустилась вниз. Несмотря на печальный вид, она настаивала, что в состоянии идти к бабушке, и Энни согласилась отвести ее в дом напротив. Они застали Элспет в цокольном этаже за мытьем полов; Джин по ее поручению отлучилась на почту. Обычно за Сибил присматривала именно Джин, поскольку мать Неда много времени отдавала церкви. Однако в тот день Энни оставила девочку свекрови и отправилась в Гэллоугейт с пачкой листовок.

Стоял погожий день, и Элспет открыла дверь на задний двор. Убедившись, что калитка заперта на засов, она пустила Сибил поиграть на траве и велела оставаться на виду. Однако девочка сказала, что хочет побыть дома, помочь бабушке по хозяйству, и они вдвоем уселись за стол в кухне.

Почему-то именно в тот злосчастный день Элспет решила почистить светильники из гостиной — пару стеклянных керосиновых ламп, которые она держала про запас, предпочитая современным газовым люстрам традиционное освещение. Первым делом она слила старый керосин в банку, затем попросила Сибил подать салфетку для пыли. Элспет толком не помнила, как так вышло, но банка перевернулась, и керосин вылился на стол. Не желая пачкать салфетку, Элспет пошла за тряпками, а вернувшись, увидела, что Сибил держит ладони над керосиновой лужей. Услышав бабушкины шаги, девочка отпрянула от стола. Хотя керосина было добрых полбанки, лужица неожиданно оказалась совсем маленькой, однако Элспет тут же забыла об этом и, наведя порядок, принялась натирать лампы. Тем временем Сибил кружила по кухне — от раковины к камину и шкафам — и наконец подобралась к двери.

— Можно мне выйти? — пролепетала она.

— Можно, — ответила Элспет, — но чтобы я тебя видела.

Сибил выскользнула за дверь и запрыгала по двору, что-то напевая себе под нос. Удовлетворившись тем, что девочку хорошо слышно, вдова вернулась к своему занятию. Вскоре пение стихло. Элспет увидела через окно, что внучка села на корточки и что-то разглядывает на траве. Решив, что Сибил спокойно играет, Элспет начала заливать в лампы керосин. Через мгновение за дверью раздались шаги — Джин поднялась по крыльцу и прошла мимо кухни к вешалке у черного хода, где обычно оставляла свою поношенную шерстяную накидку.

Далее, по словам Элспет, события развивались стремительно. За окном мелькнула яркая вспышка, и Джин громко выругалась, что ей обычно не свойственно. В другое время Элспет отчитала бы горничную за грубость, но тогда все ее внимание было обращено к страшной картине на заднем дворе.