— Шарахнуть заклятием — и все дела, — мрачно посоветовал Лютый.
Это было бы, конечно, проще простого. Но переговоры, начавшиеся таким образом, вряд ли увенчались бы феерическим успехом. Тем более что я ощутил на стенах и створках присутствие чуждой мне волшбы, о чем и сообщил брату.
— Белоглазые защитные чары наложили, — Ом даже оживился, — Дай-ка я попробую…
— Нет, не нужно. Прибереги до крайнего случая.
— Может быть, имеет смысл выкурить их оттуда? — деловито предложил полковник. — Наш полковой волшебник — мастер на всякие дымовые заклятия.
Ох, уж эти мне воины! Слава Лугу, что с нами не было мастера Триммлера. Вот уж кто сейчас бы усердствовал, вышибая ворота или устраивая пролом в стене. Я отрицательно качал головой, продолжая лупить кулаком по створкам, и периодически делая горнисту знак, после которого он начинал отчаянно трубить. Только Дрианн, меланхолично оглядывавший Харрдейл, не вносил никаких разрушительных предложений, за что я был ему безмерно благодарен.
Наконец наши усилия были вознаграждены:
— Смотрите, кто к нам пришел, — недобро протянул Лютый.
Между зубцами стены появилась высокая худощавая фигура. Я задрал голову и крикнул пепельноволосому эльфу, наблюдавшему за нами с каким-то обреченным спокойствием:
— Откройте, именем ее величества императрицы Галатона Дарианны Первой!
— Кто вы и что вам нужно? — мелодичный голос выпевал эльфийские слова холодно-равнодушно.
Я перешел на язык народа илльф:
— Верховный маг империи лорд Сайваар герцог Марслейн в сопровождении официальных лиц. — Для убедительности я помахал над головой свитком, хотя с высоты стен разглядеть, что в нем написано, было невозможно. — Мы явились для мирных переговоров. Откройте ворота!
Первозданный, то ли удивившись моим познаниям, то ли не желая поддерживать диалог, молча смотрел на нас.
— Ее величество гарантирует неприкосновенность всем, кто сейчас находится в крепости! — выкрикнул я.
Эльф наконец удостоил меня ответом:
— Дети народа илльф не станут договариваться с врагами. — И, окончательно утратив интерес к беседе, удалился со стены.
— Может, все же заклятием? — поигрывая стилетом, произнес Лютый.
— Наша цель не уничтожить их, а попытаться прийти к соглашению, — напомнил я. — Так что заклятием можно, но только таким, которое снимет защиту. Сумеешь, чтобы без лишнего шума?
— Отойдите, — бросил Ом, спрятав стилет за голенище и принимаясь разминать пальцы.
Он приложил ладони к створкам, прикрыл глаза и замер. Я опасливо наблюдал за братом: не зная магической теории, трудно правильно применять свои силы. Уж мне-то это было прекрасно известно. Распутывание чужих плетений — занятие, требующее филигранной, почти ювелирной точности. С этим мог справиться только большой знаток эльфийского волшебства. Так что я ожидал мощной вспышки, взрыва или еще чего-то, что непременно всполошило бы обитателей крепости. Но обошлось: из-под пальцев Лютого полилось слабое свечение, сопровождавшееся тихим свистом. Несколько минут спустя брат отошел от ворот:
— Сделал, что смог. Главную волшбу выжег, но не всю. Остались небольшие, но цепкие заклятия.
Наверняка первозданные не покрывали чарами весь периметр крепости. Но на поиск незащищенных участков стены могло уйти слишком много времени. К тому же мне удобнее всего было войти именно в ворота.
— Поддерживай защиту, — сказал я Дрианну.
Маг произнес заклинание, накрыв отряд щитом. Хотя вроде бы первозданные не собирались поливать нас кипящим маслом или скидывать на головы камни — и на том спасибо. Я же шагнул прямо в створки ворот. Просачиваясь сквозь них, ощутил неприятный зуд, вызванный эльфийскими охранными чарами. Волшба сопротивлялась моему вторжению. На какое-то мгновение ощущения стали невыносимо отвратительными, и я даже испугался, что навечно застряну в обитом железом дереве. Пришлось сконцентрироваться и призвать на помощь силу Вселенной. То ли это она откликнулась, то ли я сам благополучно справился, но плетения заклятий растянулись и пропустили меня внутрь крепости.
Эльф, стоящий на часах возле ворот, явно не был готов к тому, что прямо из створок появится человек в белом балахоне. А может, парень принял меня за привидение — судя по легендам, каждый приличный призрак наряжается в белые одежды и умеет проходить сквозь предметы. Так или иначе, но первозданный на миг замешкался, чем я и воспользовался, швырнув в него слабенькое заклятие Воздушного удара. Волшбу рассчитал ровно такой силы, чтобы белокурый красавчик, отлетев к стене донжона и ударившись об нее, лишился чувств. Начинать дипломатическую миссию с убийства в мои планы не входило.
Накинув на часового Стальную паутину, я отодвинул тяжелый засов на воротах и впустил отряд внутрь. Лютый вошел с поднятым наизготовку арбалетом. Я молча покачал головой. Выплюнув злобное ругательство, брат опустил оружие. А я снова запер ворота.
— Что ты делаешь? — прошипел Ом.
— Они должны нам доверять, — ответил я, но на всякий случай удостоверился в крепости магического щита.
К нам уже бежали первозданные. Со всех сторон целились лучники, а вооруженные мечами воины взяли нас в плотное кольцо. Среди них был и тот самый эльф, который разговаривал с нами со стены.
— Мы пришли с миром, — произнес я на эльфийском. — Выслушайте нас.
Они молчали, но не пытались атаковать. Это уже утешало. Недоумеваете, зачем я с ними так миндальничал? Хотите знать, почему нельзя было, уж коли я проник внутрь, распахнуть ворота для солдат и сразиться с эльфами? Или, может, думаете, что следовало предъявить затворникам ультиматум: подчинение Дарианне или голодная смерть в осаде? В таком случае вы совершенно не разбираетесь в первозданных. Это же невероятно упрямый народ, помешанный на чести имени, гордости расы, национальном самосознании и прочих высоких материях, многие из которых простому человеку непонятны. Причем понимание достоинства у них несколько отличается от людского. Так что если бы эти белобрысые ребята только заподозрили, что их пресловутой чести нанесен хоть малый ущерб, они тут же заявили бы, что предпочитают умереть, но не сдаться. И ничто бы не поколебало их в этом убеждении. А мне нужна была их сила. И если имелся хоть один шанс уговорить их заключить договор с империей, я, задери меня Хайнира, не собирался его упускать!
Обводя взглядом настороженные прекрасные лица, я отметил, что на всех них лежит печать усталости. Эльфы выглядели изможденными. Десятидневная голодовка не красит даже таких совершенных существ, как они. Я еще раз представился. Молчание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});