Читать интересную книгу Тайна Воланда - Ольга и Сергей Бузиновские

О происхождении Адепта ничего не известно. Фамилия явно итальянская, но с таким же успехом этот человек мог быть французом, немцем, поляком или русским. Его называли «новым Сен-Жерменом». Писали даже, что под именем Фулканелли скрывается принц, имеющий право на престолы нескольких европейских монархий — бывших и нынешних. «Маленький принц»?

…В конце жизни Антуан де Сент-Экзюпери пишет сказку о принце-волшебнике, прилетевшем с планеты трех вулканов. Не намекает ли он на знакомство с Фулканелли? Все биографы писателя особо выделяют парижский период — 1920-21 годы — «время внутреннего созревания» и увлечения Платоном. Товарищи насмешливо звали его «Тонио-лунатик». Тогда же Сент-Экзюпери принимает решение стать летчиком и берет частные уроки пилотирования. В это же время в Париже происходит другое событие — генерал Картье расшифровывает автобиографию Ф.Бэкона. А через год после того, как Фулканелли «презрел суету нашего мира», в Петроград прибыл конструктор и пилот Роберто Бартини. Первым приезд барона «отметил» Грин, сделав Бартини прототипом летающего Друда в «Блистающем мире» (1923). Цирковой псевдоним Друда — «Человек Двойной Звезды». Сравните это с загадочной фразой Фулканелли, которую приводит его ученик в предисловии к «Тайне готических соборов» (русский перевод — 1996 г.): «Наша звезда — единственная, но, однако, она двойная. Умейте различать реальную звезду и ее отражение и вы заметите, что она светит гораздо ярче днем, чем в полной тьме». Становятся понятными ртуть и золото, обнаруженные в книгах «Атона» — начало и конец, превращение Меркурия в Красного Льва. Именно этот путь избрал Фулканелли. После его исчезновения было найдено письмо неизвестному Учителю, в котором Фулканелли утверждает еретическую для всякого алхимика мысль: «Тот, кто может совершить Делание с помощью одного лишь Меркурия, нашел наиболее совершенное, то есть обрел свет и совершил Магистериум».

Свет — не только аллегория. Адепт называет его верным знаком завершения Делания: сосуд «становится светящимся, подобно солнцу». Вспомним булгаковскую Маргариту, живущую в готическом особняке: ее кожа засветилась от крема из золотой коробочки Азазелло, а в полете она разбивает «освещенный» знак. В том же ряду — необыкновенный свет, который обрушился на Маргариту в начале бала («мессир не любит электрический свет»!). Яростный свет пылает в чреве толстовского гиперболоида, светится радиоактивный металл М, добытый из вулкана. Свет Фулканелли… Не потому ли летательный аппарат Друда (настоящее имя — Гора) сравнивается с «помпейским светильником»? Помпея — вулкан — Фулканелли? Нельзя не вспомнить и «альтер эго» Хоттабыча — циркового мага с «русско-итальянской» фамилией Сидорелли, — а также волковскую девочку Элли — алхимическое дитя «Изумрудной Скрижали».

24. «РУССКИЙ В ИТАЛИИ»

Мать отдала грудного ребенка в приют и утопилась в реке. В раннем детстве мальчик стал проявлять некоторые странности. Затем его взял на воспитание барон по имени Бартоломеус. Неожиданно для себя барон оказался родным отцом подкидыша и открыл в нем магические способности, передающиеся по наследству. Когда отец умер, юноша осознал свое таинственное предназначение…

Это не биография барона ди Бартини, а сюжет знаменитого романа Густава Майринка, написанного в 1921 году — в то время, когда Бартини жил в Италии. К тому же «Белый доминиканец» стал первым литературным произведением, в котором прямо и открыто говорится о преображении человека как истинной цели алхимии. Вместе с титулом к герою переходит звание потомственного городского фонарщика и членство в «цепи» — в каком-то сверхмогущественном ордене, действующем во всей обитаемой вселенной. О целях этого сообщества говорит имя барона — Христофор: так звали легендарного великана, перенесшего через реку младенца Иисуса. В конце романа герой переживает трансмутацию, схожую с той, что описал Канселье: «Все тленное во мне выжжено и в таинстве смерти превращено в пламя жизни». В предисловии к следующему роману — «Ангел западного окна» — Майринк пишет: «Я говорю… не о той сугубо практической алхимии, которая занята единственно превращением неблагородных металлов в золото, а о том сокровенном искусстве королей, которое трансмутирует самого человека, его темную, тленную природу, в вечное, светоносное, уже никогда не теряющее сознание своего Я существо».

Предположим, что прототипом майринковского Христофора стал барон Роберто ди Бартини, известный на Западе под псевдонимом Фулкансллн. В 1921 году Адепт заканчивает «Тайны готических соборов». Эта книга рассказывает об этапах Великого Делания, зашифрованных в архитектурных деталях и скульптурах католических церквей. Наряду с алхимическими символами Фул-канелли выделяет знаки древних египетских мистерий. Главный из них — анх (crux ansata): «…Форма больших религиозных сооружений Средневековья, с присоединенной к хорам полукруглой или эллиптической абсидой, скорее напоминает другой символ — египетский анх… Герметический эквивалент анха — эмблема Венеры». Но особое внимание Фулканелли обращает на статуи Св.Христофора. Именно этому святому должен уподобиться алхимик, желающий получить Камень и найти в себе духовное золото. «Сколько чудесных вещей мы откроем, если научимся тщательно разбирать слова, разбивать оболочку и высвобождать истинный смысл, божественный смысл, который они в себе заключают».

Христофор Манцев — истинный вдохновитель событий, описанных в «Гиперболоиде инженера Гарина», — взбирается на вулкан. Исследуя вулканические газы, он выделяет металл М — очень радиоактивный. но совершенно не задействованный в сюжете. После взрыва химических заводов вся компания собирается на яхте Роллинга, стоящей на неаполитанском рейде. Почему А.Толстой выбрал именно этот порт? «На востоке поднимались испарения еще невидимой земли, и стоял пепельный столб дыма над Везувием». В «Стране багровых туч» планетолет совершает посадку в кратере гигантского вулкана, чтобы установить там маяк. В «Туманности Андромеды» с вершины величайшего в мире вулкана Кения уходит луч передачи по Великому Кольцу, а заведующий станциями Кольца находит золотого коня в подводном гроте андезитового островка (андезит, как сказано в ефремовском примечании — вулканическая порода). В романе булгаковского друга Леонида Леонова мы видим гравюру, изображающую «извержение Крокотау 1883 года» — непосредственно перед появлением ангела Дымкова. (Дымков — и дым над кратером!) Следующая глава начинается описанием сновидения, которое посетило старофедосеевского попа: «Глаз не оторвать, сеанс длился дольше обычного и заключался в том, что внезапно на бывших Воробьевых горах открылась огнедышащая дыра, по церковному волкан, переполошившая столицу, почти как тот самый Крокотау, в рамочке над комодом, но чуть послабже. Уже над ним летают дежурные аэропланы, безуспешно кидая в прорву тушительный порошок…». «Пудра проекции»? Не упустите и намек на Воланда («волкан» — на Воробьевых горах!). Вспомните также громадный золотой портсигар иностранного профессора: в рукописи тридцать седьмого года вместо бриллиантового треугольника "…на крышке его сверкнула синим и белым светом алмазная буква "F"". Мастер Ф.?

Воланд хромает, а его ногу натирают черной жижей, — «горячей, как лава». Не вспоминается ли здесь Вулкан — хромой бог-кузнец древних римлян, «списанный» с греческого Гефеста? Кроме того, в «Илиаде» мы встречаем Гефеста в кратере вулкана, — там находится его кузница. Не случайно воландоподобного персонажа из «Отягощенных злом» чаще всего именуют Гефестом и Кузнецом. Его помощник носит странный портфель, — клокочущий подземным огнем, извергающий столбы вонючего дыма. Вулкан? А чего стоит эта восточная цветистость с комментарием в скобках: «Сам Пророк незадолго до смерти говорил о Раххале как о человеке, зубы которого в огне превзойдут гору Оход. (Видимо, Оход был вулканом, и странную эту фразу надо понимать в том смысле, что, когда Раххаль будет гореть в аду, зубы его запылают пламенем вулканическим)».

Одной из лучших вещей Стругацких знатоки считают «Улитку на склоне». На склоне чего?.. Обратите внимание на эпиграф повести: «Тихо, тихо ползи, улитка, по склону Фудзи…». Фудзияма — вулкан! Откроем «Двенадцать стульев»: что снилось О.Бендеру в ночь после судьбоносной встречи с «господином из Парижа»? «Остап видел вулкан Фудзияму…». Вряд ли это случайная деталь: в начале «Золотого теленка» герой снова видит Фудзияму — в кабинете председателя исполкома! Бендер в газоубежище: «Из его горла вырвались вулканические раскаты». При посещении Бендером старгородского дома престарелых случилось веселое извержение огнетушителя — красного конуса. Незадолго до того проснулся громкоговоритель: «В трубе послышался страшный рокот. Не то это были громовые аплодисменты, не то начали работать подземные вулканы». Какое интересное сочетание: труба и вулканы! Затем, как вы помните, Остап отправился к архивариусу. «Живем как на вулкане», — образно выразился гражданин Коробейников. Описание рассвета на Волге: «На востоке распускались розовые бутоны. … Бутоны превратились в вулканы и принялись извергать лаву наилучших кондитерских красок». Воробьянинов после очередной неудачи: «За ночь на щеке огорченного до крайности Ипполита Матвеевича выскочил вулканический прыщ».