Племянник молчал.
Когда очередь дошла до дрожжей, я тихо опустился на стул и … заплакал. Мне стало стыдно, что я живу и питаюсь нормальными продуктами, раздавая направо и налево рецепты своих блюд, совершенно не догадываясь, что продукты могут сильно отличаться друг от друга, как одни люди отличаются от других.
Я живо представил – какой сложный путь они совершают и какой, при этом, «обработке» подвергаются «по пути», прежде чем лягут на прилавок конечному потребителю, то есть нам с вами. Поэтому, неудивительно, что, наш продукт до неузнаваемости меняется не только внешне, но и качественно.
К счастью, эти времена – я надеюсь – навсегда «канули в Лету». Это было давно, когда Союз развалился, и Республики только осваивались с новым для себя статусом.
И, все же, каждый раз, приезжая на Родину, я первым делом стараюсь пройтись, прежде всего, по магазинам, расположенным вокруг маминого дома. И, если все нормально, я знаю, что сегодня я на радостях позволю себе принять немного лишнего и сладостно засну. И мне будут сниться «убегающее» из кастрюли тесто и летящие вереницей по небу пирожки. Туда, – на север, в Россию…
Бусинка сороковая – Метаморфоза бухарского ишака
Племянница. Бухара, нач. 80-х гг. ХХ в. Фото из семейного архива автора.
Каждый раз, когда я встречаюсь со своей племянницей, которая сама уже приходится матерью двум симпатичным деткам, в памяти всплывает тот далёкий эпизод, произошедший на ленинградской кухне между пятилетней девочкой и моей тёщей.
– Ну как там, у вас, в Бухаре? Что интересного? – пытаясь расшевелить, только что приехавшую к нам в гости, маленькую племянницу, принялась расспрашивать Елизавета Петровна.
Девочка смущённо уставилась в пол. Ребёнок, привыкший отвечать на конкретные вопросы, находился в некотором недоумении: «Чего они от меня хотят? В Бухаре есть много, чего интересного…»
– Ну, кто там у вас бегает по улочкам? – стала подсказывать ленинградская бабушка.
Обычно, очень живой, энергичный и общительный ребёнок, окончательно сбитый с толку, в растерянности переводил взгляд с меня на свою маму. «Да мало ли, кто бегает по Бухаре?!»
– Ну, как же: а ишаки? Ведь, у вас есть ишаки?
– Не-е-т. – отрицательно покачало головкой дитя.
– Как – нет?! – чуть не подпрыгнула на своём стуле от удивления Елизавета Петровна. – Ишаков нет? А кто, же?
– О-о-слики! – тоненько пропело в ответ бухарское чадо, тактично поправляя свою бабушку.
Бусинка сорок перваЯ – «Алмазные» курочки
На знаменитый судостроительный завод «Алмаз», что расположен на Петровском проспекте, я попал совершенно случайно, через знакомого. В ту советскую пору, как и многие предприятия, производящие военную технику, он был секретным. Настолько секретным, что о нём знала вся страна.
Небольшой коллектив кафе-столовой, состоящий из десяти человек, слонялся ежедневно без дела, из угла в угол, поскольку никто из рабочих и служащих завода почему-то не решался захаживать к нам. То ли, времена для страны наступали тяжёлые, то ли здоровье своё берегли… Заведующим у нас был молодой симпатичный парень. Мне запомнилось только имя – Павел. И ещё, что он страстно желал поскорей смотаться из этой страны. Не знаю почему, но непременно в Израиль, хотя был чистокровный русский. Забегая вперёд, скажу, что ему всё же, удастся осуществить свою мечту.
Однажды, предприимчивый шеф отправил меня торговать цыплятами.
– По разнарядке поступило их слишком много и необходимо как можно скорее от них избавиться – пояснит мне заведующий. Позже я узнаю, что он просто, провернул какую-то очередную махинацию, и теперь оставалось лишь превратить этот товар в наличные.
Поскольку на дворе стояла зима, мне выдали ватный тулуп, валенки, рукавицы и … белый накрахмаленный передник. В машину загрузили с десяток ящиков с цыпами, стол, весы; сами мы с шефом сели в кабину, к водителю, и отправились на север, в сторону Гражданки. В конце концов, было принято решение торговать у станции метро «Площадь Мужества».
А следует отметить, что зима в тот год выпала на редкость холодная. Шофёр с заведующим помогли мне разгрузиться и на прощание, садясь в тёплую кабину, Павел мне строго потряс указательным пальцем:
– Смотри, за товар отвечаешь головой! Покуда всё не продашь, не смей никуда отлучаться! Вечером я приеду за тобой.
Я установил весы на стол и замер от удивления: красная стрелка застыла строго посередине циферблата. Вскоре до меня дошло, что техническое масло, находящееся внутри весов, просто замёрзло. Пришлось разжечь рядом небольшой костёрчик и отогревать весы. Постепенно стрелка стала нормально функционировать, и я быстро потушил очаг. Потом, по ходу торговли, я уже поумнею и не стану его тушить, а – наоборот – постараюсь лишь поддерживать.
Цена курочек была неизменна и стоила 1 рубль 75 копеек. К полудню, с превеликим трудом мне удалось продать пять ящиков «красавиц», которые ко второй половине дня стали постепенно покрываться синюшно-фиолетовым оттенком. Торговля заметно затормозилась. Я окончательно околел и выглядел в своих валенках и ватнике, наверное, как заключённый, сбежавший с колымских приисков или как французский солдат наполеоновской армии, отступающей из Москвы.
Наконец, костёр окончательно потух и весы стали вновь «непослушными». В этот момент, ко мне подошёл прилично одетый молодой гражданин и попросил взвесить курицу. Замёрзшими пальцами я проделал привычную операцию, завернул цыплёнка в бумагу, получил от покупателя деньги и уже собирался разломать на костер очередной освободившийся ящик, как вдруг этот товарищ, сунув мне под нос красную корочку, произнёс приговор:
– Обехеэсес! Вы только что меня обвесили!
Ящик выпал у меня из рук. «Турма» – первое, что пронеслось у меня в голове, представив себе ленинградские «Кресты».
– Помилуйте, но вы ведь сами видите, что весы на морозе плохо работают? – начал, было, я оправдываться, не на шутку наложив в штаны.
– Я ничего не знаю! Где Ваш заведующий? Сейчас будем составлять протокол – сухо и по-деловому стал входить в новую для себя роль мошенник.
– Я не знаю… Он будет только вечером… Простите… – начал я лепетать бог весть что, добавив, зачем-то в конце:
– Я очень замёрз…
Словно, этот факт мог послужить для меня оправданием.
Мой обвинитель, напротив, с каждой минутой становился всё уверенней. Решительным шагом он направился к телефонной будке, что находилась возле выхода метро. Я же, стал метаться между ним и брошенным товаром, не зная, что мне предпринять. Товарищ, сняв трубку, с кем-то общался, а я уже стал гадать – сколько же мне припаяют. Вспомнилась, почему-то, семья, маленькие детки…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});