дело с силой давил ногой на коврик, − но воспитание и природная интеллигентность не позволяли выразить вслух переполнявшие его эмоции, и потому он только поминутно вздыхал и хватался за сердце.
Отец вначале попытался воспротивиться водительским амбициям жены, но Галчонок резонно заявила, что, во-первых, по справедливости, у нее с ним на машину равные права, поскольку большую часть ее стоимости покрыли ее репетиторские деньги. А во-вторых, в дороге с ним всякое может случиться. Напьется, заболеет или просто устанет — как тогда быть? Кто-то же должен довести машину хотя бы до ближайшего населенного пункта. Насчет «напьется» супруг презрительно хмыкнул, но против ее доводов ничего противопоставить не смог. Настя тоже робко заикнулась о вождении, но папочка замахал на нее руками и категорически заявил: — Только после восемнадцати! — Правда, пообещал, что где-нибудь на пустой дороге вдали от населенных пунктов и постов гаишников он, может быть, когда-нибудь покажет, что и как надо делать, — а пока зубри знаки и правила.
Вернувшийся домой отец тоже не стал докучать дочери расспросами, только спросил: — Есть желание пообщаться? — Видимо что-то прочел в ее глазах. Дождавшись, когда Галчонок отправится на кухню мыть посуду, Настя рассказала ему о странной просьбе Дениски не оживлять его, потому что «там хорошо».
— Папа, неужели он, умирая, что-то видел? — допытывалась она. — Ведь после смерти человек превращается в прах. У него же нет глаз, органов чувств. Может, Дениске показывала видения умирающая подкорка головного мозга?
Отец помолчал, потом задумчиво изрек:
— Не знаю. И никто не знает. Никто в целом мире не сможет ответить на твой вопрос однозначно. Но церковь утверждает, что, кроме тела, состоящего из молекул и атомов, у человека есть душа: что-то вроде сгустка информации, накопленной на протяжении жизни. Вот она-то и остается после смерти. Может, она каким-то иным способом видит то, что не дано живущим?
— Папа, когда я была без сознания, ничего не видела. Меня просто не было! Это как маленькая смерть. Где же была моя душа?
− Настя, ты задаешь вопросы, над которыми человечество бьется тысячелетиями. Скажу честно: я материалист. Я не верю в загробную жизнь и прочие чудеса. Но, во-первых, я не всегда прав. Во-вторых, понимаю, что есть неведомые области бытия, о которых нам, может быть, вообще не дано знать. Дело в том, что наш мозг и знания ограничены, у них есть рамки, за которые не вырваться.
− А как ты думаешь, люди смогут когда-нибудь узнать об этом точно?
− Тоже не знаю. Конечно, процесс познания бесконечен. Мы не можем даже представить, что будут знать люди через тысячелетия. Вот подумай: могли бы жившие тысячу лет назад, помыслить о полетах в космос, телевидении, компьютерах? Им такое даже в голову не могло прийти! Вот и нам невозможно представить, что будут знать наши потомки. Может, и в потусторонний мир проникнут. Хотя, с другой стороны, не зря ведь его называют потусторонним. Значит, пока ты по эту сторону, ты не можешь знать, что по ту, а когда будешь там, сюда уже не проникнешь и свои знания не передашь. Все это очень сложно.
И еще. Представь таракана в телевизоре. Он ползает по деталям, ощущает их тепло, шероховатости, может, даже воспринимает электромагнитные поля. Но может ли он понять, где находится? Нет, конечно. Так и мы, − может, есть вокруг нас что-то, чего мы никогда не распознаем в силу ограниченности наших возможностей.
− Но ведь мы не тараканы! − запротестовала дочь. − У тараканов нет мозгов, нет второй сигнальной системы. Они не могут мыслить, а мы можем. Папа, а ведь Дениска уже там. Уже все знает, − если там, конечно, что-то есть. Знаешь, когда я думаю, что он не исчез совсем, что он где-то в другом мире, мне как-то легче становится. И не так страшно думать о смерти.
− А ты поменьше думай о ней. Ты ведь не можешь ничего изменить. Расстраивайся, не расстраивайся, все останется, как есть. А раз так, то и переживать бесполезно. Забудь об этом, и все. Ты думай, что через пару дней уезжаешь на целый месяц, а сама, похоже, еще и не собиралась.
− Пап, а давай не будем спешить? Что два-три дня изменят? Я хочу дождаться Наткиного поступления, а то буду переживать, как там она.
− Да мы и так задержимся, у меня еще на работе нерешенные вопросы остались.
На следующий день Наталья сдавала вступительный по физике. Количество абитуриентов наполовину уменьшилось: завалившие математику на физику не явились. Но все равно, конкурс оставался высоким: около трех человек на место. Наташка молилась, чтоб ей не попалась задача на наклонную плоскость, где требовалось применять тригонометрию, — и она ей, конечно, попалась. Но бесконечная зубрежка синусов с косинусами не прошла даром, ─ с самым трудным заданием подруга справилась. Зато засыпалась на том, что полегче, ─ сосредоточившись на задачах, пренебрегла теорией. И влипла. На простенький вопрос «За что вы платите при поездке на такси: за путь, скорость, время или перемещение?», она беспечно выбрала ответ «За перемещение». И даже попыталась спорить с Настей, когда та ткнула ее носом в ошибку.
─ Чему равно твое перемещение, когда ты, покатавшись по городу, вернешься на такси домой? ─ ядовито спросила Настя подругу.
─ Нулю, ─ подумав, ответила Наталья.
─ Правильно. А платить придется?
─ Конечно. Ой, я балда! ─ наконец, сообразила подруга. ─ Настя, и почему мне это в голову не пришло? Я думала, раз перемещаюсь, значит, за перемещение.
─ Потому что надо теорию учить! И знать, что такое путь, а что такое перемещение! А ты, небось, даже не различаешь их.
─ Если честно, нет, ─ призналась подруга. ─ Если бы кто предупредил, что мне это попадется. Ведь невозможно знать все.
─ Возможно! Если очень захочешь. Не все, конечно, а то, что надо.
─ Настя, как я тебе завидую, что ты такая целеустремленная! А я так не могу. Наверно, и еще где-нибудь напутала, теперь и в других ответах сомневаюсь. Неужели не поступлю?
─ Погоди, еще не все потеряно. Все-таки ты трудную задачу решила, а за нее много баллов дают. Может, проскочишь. Ты, главное, теперь на диктанте не поплыви. Думай, что пишешь.
─ Да, тебе легко говорить! Если бы было изложение. Там хоть можно слова выбирать какие хочешь. А тут что диктуют, то и пиши.
─ А давай, я тебе подиктую ─ из нового сборника? Посмотрим, сколько ошибок сделаешь.
─ Ладно, диктуй.
Будущее показало, что Наташка боялась