не знает границ ни на этой земле, ни в загробной жизни.
— Что случилось? — Спрашивает Верона, ее голова все еще лежит у меня на коленях.
— Я думал, ты спишь, — говорю с улыбкой.
— Я почувствовала, как ты напрягся. Что-то случилось?
— Нет. Но мы дома. Я просто не хотел тебя будить.
Она садится и смотрит на меня своими глазами цвета меда. Она выглядит оттраханой с растрепанными волосами и размазанным макияжем, но я не думаю, что она когда-либо выглядела красивее.
— Черт возьми, ты великолепна, — говорю я ей, прежде чем поцеловать в губы. — Давай я отнесу тебя в постель.
— А ты где собираешься быть
— Нам с Бенито нужно кое-что обсудить, — просто говорю я, прежде чем взглянуть на своего первого помощника. Бенито кивает мне, и я знаю, что он поймет, что должно произойти, когда дело дойдет до Константина, как только я объясню ему все, что произошло сегодня вечером. Я устал тянуть время. Поскольку Константин не подчиняется, мне придется заставить его действовать силой. Это должно произойти сейчас или никогда. Я хочу сжечь всю его империю дотла, желательно вместе с ним.
Верона догоняет меня, прежде чем мы доходим до входной двери, хватает за руку и притягивает обратно к себе.
— Лука, пожалуйста, не делай ничего, о чем будешь сожалеть.
Я поднимаю бровь, глядя на нее. Она что, читает мои мысли?
— Если ты расстроен из-за Константина, забудь об этом. Он опасен. Я не хочу, чтобы ты даже находился с ним в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы преследовать его.
Я кладу ладонь на ее щеку, и мне нравится тот факт, что она тонет в моих прикосновениях.
— Я пытался быть снисходительным к нему, и это, очевидно, не сработало. Он знает, что переступил черту, которую никогда не следовало переступать. Я хочу избавиться от него, как от собаки, которой он и является.
Верона отстраняется от меня, в ее глазах полыхает гнев.
— Нет.
— Нет? — Спрашиваю я с мрачным смешком.
— Я говорю тебе "нет". Ты все еще можешь помочь людям, которых он похитил, но издалека и, если потребуется, предупредив соответствующие органы. — Она касается лацканов моего костюма, прежде чем разгладить их. — Кроме того, если ты уйдешь, кто останется здесь, чтобы защитить меня? Константин придет за мной, когда узнает, что ты уязвим и занят попытками уничтожить его.
Я вижу страх в ее глазах, когда она говорит о нем, и это почти заставляет меня отступить. Почти.
— Милая, начинаю я, но она не дает мне закончить.
Внезапно она обнимает меня.
— Я не могу потерять тебя, Лука. Пожалуйста, не делай этого.
И просто то, что она рядом со мной, заставляет лед вокруг моего темного сердца растаять еще немного.
— Хорошо, милая. Я не буду. — Но я, честно говоря, не знаю, говорю ли ей правду или лгу. Думаю, только время покажет.
Глава 44
Верона
На следующее утро я просыпаюсь от самого успокаивающего массажа в моей жизни. Я стону от удовольствия, когда пальцы скользят по моей спине, втирая какой-то сладко пахнущий увлажняющий крем.
— Звуки, которые вырываются из этого маленького рта, заводят меня, милая, — говорит Лука рядом со мной.
Я поворачиваю голову и смотрю на своего мужа. На нем черная рубашка, рукава закатаны, прикрывая мускулистые предплечья, и черные брюки. Его волосы выглядят так, словно все еще влажные после душа.
— Который час? — Спрашиваю я.
— Почти полдень. Ты долго спала. Что-то, должно быть, утомило тебя прошлой ночью, — говорит он с самодовольной улыбкой.
— Думаю, кто-то меня измотал, — язвительно замечаю. Я живу ради этих его редких улыбок. В таком состоянии он выглядит таким молодым и расслабленным. Но улыбка быстро исчезает, когда кончики его пальцев касаются моей шеи.
— Тебе было больно? — он спрашивает он.
Должно быть, у меня на шее остались синяки от того, что прошлой ночью он крепко прижимал меня к стене, пока мы грязно трахались в переулке. При одной мысли об этом мои бедра сжимаются под простыней.
— Нет, — честно отвечаю. — Я не стеклянная, Лука. Ты не сможешь сломать меня.
Нахмуренный взгляд сменяет дерзкая ухмылка, и я не могу не задаться вопросом, думает ли он о том, как, возможно, сломать меня. Я надеюсь, что все они затрагивают его внутри меня, но я не высказываю свои непристойные мысли вслух. Пройти путь от девственницы до практически нимфоманки с Лукой было как на американских горках. Я как будто всегда хочу его. И когда мы не занимаемся сексом, я думаю об этом. Полагаю, это нормально для всех молодоженов, особенно если один или оба берегли себя для брака, верно?
— О чем ты думаешь? — спрашивает он меня, и я ненавижу то, что он может читать меня.
— Мне было интересно, нормальный у нас брак или нет.
Он склоняет голову набок и мрачно усмехается.
— Это что угодно, только не нормальный брак, милая. Поверь мне.
— Не вся эта история с браком по расчету. Я имею в виду… весь этот секс.
Его темные брови хмурятся.
— Ох. Это, — говорит он с веселой усмешкой. Откинув простыню, он шлепает меня по заднице, оставляя кремовый отпечаток ладони. — Я думаю, что наша норма может быть такой, какой мы хотим ее видеть.
— У тебя когда-нибудь было так с другой женщиной раньше? — После того, как я задаю вопрос, тут же сожалею о нем и хочу взять свои слова обратно, потому что, что, если он скажет "да"? Что, если это норма для Луки?
— Нет, — говорит он. — Я никогда не трахал одну и ту же женщину больше одного раза. Никогда никого не желал так сильно, чтобы действительно захотеть еще, — говорит он, пожимая плечами. Потянувшись к тумбочке, он вытирает руки полотенцем. — Приподними бедра, милая.
Когда я поднимаю их, он подкладывает мне под живот подушку-валик, отчего мои бедра и задница приподнимаются в воздухе. А затем он хватает бутылку масла. Брызгая жидкостью на мой зад, проводит руками по округлостям моей задницы, глубоко массируя.
Я стону от ощущения.
— Это приятно, — бормочу я.
— Раздвинь для меня ноги, милая, — хрипло говорит он мне.
Я делаю, как он говорит, и Лука встает на колени между моих бедер. Его большие руки втирают масло мне в ягодицы, а затем я чувствую, как кончик пальца скользит вниз по всей длине моей щели. Он играет с моим клитором, заставляя меня извиваться под ним.
— Мне нравится, какой влажной ты становишься для меня, — говорит он, когда его пальцы поднимаются к