— А мы в это время кинемся к кораблю и захватим его?
— В это время второй отряд, поменьше числом, тут же выбежит из прикрытия на берег и захватит третий, самый большой корабль. Остальные придется отвязать и поджечь — нам нельзя рисковать, ведь на этих судах юты могут броситься в погоню за нами.
— Но как же первый отряд? Им удастся уйти? Меровий печально улыбнулся.
— Им предстоит тяжелое дело, юноша. Я надеюсь на то, что, заметив горящие корабли, юты перепугаются и бросятся к пристани. И тогда, если нашим воинам удастся отделаться от ютов и убежать в лес, их, быть может, даже не станут преследовать.
Если все получится именно так, то мы сможем забрать их на корабль в назначенном месте, где встретимся и с Ланселотом.
Марк нарисовал в уме картину маневра: сначала ложный удар на северо-востоке, а потом реальный, на юге. Горят корабли, мчатся юты.
Мчатся ли?
— Медраут?
Марк растерялся. Сказать Меровию, что его замысел может сорваться.., нет, это неразумно.
— Но.., если юты не уйдут, если они не бросят первый отряд? Что тогда будет с нашими воинами, государь? Меровий опустил глаза.
— Я же сказал — им предстоит тяжелое дело. Некоторые, быть может, сумеют добраться до корабля вплавь. Мы поможем им, насколько сумеем.
Бланделл долго молчал. В горле у него стоял ком — что-то вроде липких бисквитов, которые иногда пекла Селли.
— Многие погибнут, ты это хотел сказать, государь? Наверное, и я тоже, но я хочу пойти с этим отрядом, ибо я.., не Геракл, чтоб захватить корабль голыми руками.
Несколько мгновений король изумленно созерцал Марка. Потом понимающе улыбнулся.
— Что? Я что-то не так сказал? — Марк постарался не выразить испуга, но все же, как ему показалось, голос предал его. Неужели он совершил промах, выдал себя?
— Нет, ничего, юноша. Просто ты напомнил мне кое о ком.
— О друге?
— О незнакомце из далекой страны. Но думаю, он все же друг. — Меровий шагнул к Марку ближе. Уголки его губ скорбно опустились, — Только об одном я хочу предупредить тебя, Медраут. Есть в нашем войске один, кому я не доверяю. Ты знаешь, о ком я говорю.
— О… Куге. Об этом саксе.
— И о его людях. Не говори им ни слова о нашем замысле. Ни слова. — Голос Меровия звучал негромко, холодно, проникал сквозь кожу, отдавался эхом в сердце и животе. Меровий продолжал:
— Когда мы подплывали к Харлеку, кто-то предупредил ютов о нашем прибытии. Увы, я опасаюсь, что то мог быть наш гость. Боюсь, он не настолько наш союзник, как мы рассчитывали.
«Предупредил? Марк поджал губы, гадая о том, что же случилось. Но что бы ни случилось, видимо, именно из-за этого Марк появился в этом мире не на борту галеры, а в бурном море.
— Никому ни словечка, — пообещал Марк. Взгляд его был прикован к глазам короля. Он не смог бы не исполнить его приказа — скорее бы он себе кое-что отрезал.
— Заклинаю тебя, — произнес Длинноволосый король, — во имя Сына Вдовы.
Бланделл был настолько загипнотизировано глядел на Меровия, что не сразу обратил внимание на масонский пароль.
— Сына Вдовы, — автоматически повторил он. Меровий взял дрожащую руку Марка, коротко пожал. Ощутив знакомое прикосновение, Марк ответил на него.
— Мы встречаемся на ступени, — проговорил Меровий.
— И р-растаемся в квадрате, — прошептал Бланделл.
— Иди и не страшись долее. — Меровий взял Марка за плечи, развернул и подтолкнул, дав знак вернуться к остальным.
Марк поскользнулся на выросшем из земли корне, ударился головой о нависший над тропой сук, и тут же оказался посреди безмолвно готовящихся к выступлению воинов. Все суетились, готовили оружие, доспехи. Все, кроме Куты. Этот вперил в Марка испытующий взгляд, как только юноша появился из-за деревьев.
Кута улыбнулся — открыто, обезоруживающе. Марк с любопытством смотрел на сакса. «В чем же тебя подозревают, дружище? Что ты натворил, чтобы вызвать такие подозрения?» У Марка было неприятное чувство: как вдруг подумалось, что почвой для подозрения могла стать всего лишь национальность Куты. Та самая национальность, к какой принадлежал и Марк Бланделл в своей реальной жизни.
— Что ж, — пробормотал он себе под нос. — Поговорить-то я с ним могу, этого мне не запретили. Но ни слова о…
Глава 24
— Стыд вам и позор! — сымпровизировал Питер. — Кто проявил непочтение к воплощению… «Как его зовут-то, елки-палки?»… — Аттиса! Вы будете наказаны за это святотатство! — Он выразительно взмахнул рукой, и повелел Анлодде подняться. Та живо вскочила. — За эту ересь!
Анлодда как зачарованная смотрела на него. Золотистые пряди упали ей на лицо, а она и не замечала этого. Казалось, она не дышит.
— Святотатство, — повторил Питер и устремил взгляд на Корса Канта, надеясь, что юноша сообразит, как быть, и убежит. «Как только он очутился здесь именно в это время? И что, проклятие, случилось? Куда подевалась его одежда?» Корс Кант только закашлялся.
Питер затаил дыхание. Тут с Анлодды словно чары спали. Питер заметил, что она натянута, как струна, и готова в следующий миг закрыть собой юношу.
Но тут дар речи вернулся к Корсу Канту.
— На.., на колени! Лицемеры! Еретики! Анлодда постучала пальцем по виску и указала на жрецов, которые уже и так валялись на полу ничком, закрыв головы руками. Она тоже начала играть роль.
— Аттис, — заявила она осуждающе и гневно, — недоволен вами. — Она быстро вошла в образ. — Он очень вами не доволен! Он гневается на вас! Вы начнете клясться, что все вы — христиане или мытари. Но нет, вы целыми днями только и делаете, что сидите на своих жирных задницах да обжираетесь! Никчемные людишки! Отвечайте, кто из вас принес последнюю жертву?
«Чего она добивается? Кто такой Аттис, и что за последняя жертва? И зачем ей это надо?» Двое жрецов подняли руки.
— Бог Аттис, я!
— Я первый!
— Не правда, я!
— Нет! Я помогал тебе, ибо тебе не хватило храбрости! «Олли и Стэн», — решил Питер для удобства.
— Следуйте за нами, — распорядилась Анлодда. — Те двое из вас, что подняли руки — следуйте за нами, дабы все знали, что с нами мальчик-бог Аттис, а мы — избранные его. Идемте же.
Последние слова она произнесла медленно, тягуче, и запрокинула голову назад.
Занимался рассвет. Питер поспешно, чтобы не дать Корсу Канту совершить еще какой-нибудь непростительной ошибки, проговорил:
— Желает ли бог Аттис обойти город, как он сказал прежде, и обозреть свои владения?
Корс Кант обескураженно глянул на Питера, но на всякий случай кивнул.
— О да, это велико… Великолепный бог Аттис желает обозреть свои владения. Вы же, что останутся здесь, — величественно проговорил юноша, — знайте, что и вас благословляет священное прикосновение возлюбленного сына Иштар. Бард величественно протянул руку. — Ощутите же, как моя священная сила вливается в ваши тела, как вас озаряет сияние…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});