что находились снаружи, когда взрыв сотряс квартал. Все без исключения люди внутри либо погибли, либо получили смертельные ранения. По словам очевидцев, за несколько минут до взрыва в заведение вошел высокий мужчина с коричневым саквояжем в правой руке. По-видимому, в сумке находился динамит, и несший ее человек – если только взрыв не произошел раньше, чем планировалось, – безусловно, был готов принять смерть вместе со своими жертвами.
И вот что, сэр, вызывает серьезное беспокойство. Хотя погибли члены всех трех банд, вряд ли это обстоятельство послужит к снятию взаимных подозрений. Каждая банда – и Милахи, и Молодчики Гиддиса, и Китаёзы – станет обвинять другую, и отныне ситуация будет только обостряться. Я настоятельно рекомендую действовать быстро, чтобы предотвратить ухудшение обстановки в городе. Решительные действия, сэр, вот что сейчас от нас требуется.
Я готов выполнять свой долг, комиссар. А тем временем расследование – вкупе с нашими молитвами – продолжается.
Дж. Д.
Записка Сесила Карнихана – Арнольду Солтеру
1 января
Арнольд! Уверен, Вы уже слышали ужасные новости о разрушительном взрыве, произошедшем минувшей ночью в Ист-Энде. Страшная трагедия, много погибших, нация скорбит и прочая, и прочая.
По размышлении я решил, что настало время, когда Ваше мнение по поводу этого несчастья (и других подобных) сможет вызвать интерес у наших читателей.
Не хочу докучать Вам или требовать от Вас слишком многого, учитывая Ваш преклонный возраст, но могу ли я рассчитывать, скажем, на пятьсот слов к вечеру?
Искренне Ваш
Карнихан[50]
Дневник Мины Харкер
1 января. Наши печали все множатся. Едва только профессор покинул нас, мы потеряли и мисс Доуэль тоже, причем при самых странных обстоятельствах: она скрылась среди ночи, не потрудившись оставить ни объяснительного письма, ни хотя бы короткой записки с извинениями.
Квинси воспринял столь очевидное пренебрежение приличиями крайне болезненно: он бледен, тревожен и раздражителен. Мы сообщили ему новость за завтраком. Он выслушал нас с самым угрюмым видом. За обедом по-прежнему был мрачен и сердит. К моему недовольству (хотя и не скажу, что к полному удивлению), Джонатан удручен отсутствием нашей гостьи не меньше, чем Квинси. Он молчалив, замкнут и ведет себя так, будто у него неожиданно отняли что-то очень ценное. Полагаю, в некотором роде так оно и есть.
Сегодня муж выпил бокал чистого джина за обедом и еще один сразу после.
Честно говоря, я подозреваю, что внезапный отъезд мисс Доуэль связан главным образом с ее таинственным кавалером в Лондоне. Кроме того, у нас и без нее есть о чем думать и переживать: здоровье Каролины, местонахождение Джека, подготовка к нашему последнему прощанию с Ван Хелсингом. Прощальных церемоний будет две: скромные закрытые похороны, которые состоятся шестого января здесь, в Шор-Грин, и публичная поминальная служба, которая пройдет одиннадцатого числа в церкви Святого Себастьяна в Лондоне, Вест-Энд. Ответственность за организацию обеих церемоний взяла на себя я.
В моей голове смутно формируется одна гипотеза. Но как ни стараюсь сосредоточиться на связях между недавними событиями, детали ускользают от меня, точно жиром намазанные, ну нипочем не удержать. Возможно ли, что некая внешняя сила мешает мне собрать мысли воедино и прийти к полному пониманию? Раньше я бы поделилась своими подозрениями с Джонатаном. Но теперь, после нашего разговора в Рождество, я знаю, что он скажет. Ах, почему он не хочет меня слушать?
* * *
Позднее. Неприятный эпизод с сыном, внезапно напомнившим мне прежнего Квинси. Он улегся рано, но мы с Джонатаном (полупьяным к тому времени) вдруг обнаружили его в столовой незадолго до того, как сами пошли спать. Он стоял неподвижно, в печальном молчании, и первые несколько секунд, казалось, вообще не осознавал нашего присутствия. Потом моргнул, испуганно и растерянно.
– Ой, простите. Мне снился сон. По крайней мере, мама, я думаю, что это был сон.
– И что же тебе привиделось? – спросила я более мягко, чем, боюсь, разговаривала весь день.
– Огонь, мама. Смерть, принесенная в самое сердце города.
Затем Квинси умолк, и мы отвели его обратно в постель, где он почти сразу погрузился в относительный покой сна.
Выйдя из комнаты сына, я услышала странные звуки, донесшиеся издалека, с полей за домом. С одной стороны, они походили на собачий лай, а с другой – нисколько на него не походили…
Из «Пэлл-Мэлл газетт»
2 января
Говорит Солтер: ист-эндскую трагедию можно было предотвратить
По идее, начало нового года – время надежд и оптимизма. Повод поразмыслить о прошедшем годе и возможность подумать о жизни с чистого листа. Момент, когда все мы с радостью смотрим в будущее.
И как же печально, как невыносимо печально, что вместо этого сегодня мы погружены в скорбь. Мы скорбим по невинным, погибшим в канун Нового года при разрушительном взрыве в Ист-Энде. Мы настоятельно требуем применить максимальные возможные наказания к лицам, совершившим это гнусное преступление. Мы склоняем голову и молимся.
Однако достаточно ли этого? Не следует ли нам задать правительству и более сложные вопросы? Как это возможно, что столь вопиющее злодеяние было совершено на британской земле в двадцатом веке? Как это возможно, что лондонская полиция по своей некомпетентности допустила такое чудовищное преступление? Необходимо провести самое тщательное расследование в отношении руководящей деятельности мистера Амброза Квайра, который несет ответственность за так называемую сыскную работу, проводимую в нашем городе.
Что случилось с общепринятым представлением о государственной службе, охраняющей наш покой? Почему добропорядочные граждане больше не могут заниматься своими делами, не опасаясь оказаться случайными жертвами в каком-нибудь жестоком столкновении между преступными кланами? Мы, сотрудники «Пэлл-Мэлл», утверждаем, что ответ на многие из этих вопросов кроется не только в методах работы полиции, но гораздо глубже. Не свидетельствуют ли подобные провалы о более широких проблемах в нашем обществе? Не стали ли мы как нация слишком малодушными? Известная мягкотелость, свойственная многим из нас, делает нас уязвимыми перед теми, кто не знает сомнений и колебаний, в отличие от людей вроде Квайра, чья нерешительность обходится нам слишком дорого.
Посему я заявляю вам, друзья мои: трагедию, случившуюся в новогоднюю ночь, можно было предотвратить. Если бы полиция выполняла свою работу более качественно, если бы лондонцы более твердо противостояли преступности и если бы сам криминальный мир не получил неслыханную свободу действий, такого несчастья никогда не произошло бы.
Так не пора ли нам напрячь мышцы? Не пора ли отказаться от удобной терпимости, чтобы обеспечить нашу безопасность? И не пора ли подумать о радикальном изменении курса во