Но Ингви был непреклонен - приключения должны продолжаться! На берег никто не сойдет, и, едва груз Пекондора доставят на борт, барка отдаст концы.
Матросы не настаивали, пассажиров они боялись по-прежнему. Конечно, щедрый дар произвел на команду впечатление, но страх остался. Лотрик был зол - он завидовал собственным подручным, ему-то денег не посулили. Хотя Пекондор уговорился с Ингви, что рейс будет оплачен, но этакий пассажир может придумать новую каверзу. Так что шкипер сердился и вымещал раздражение на подчиненных, ругая их во все корки. Потом велел вымыть палубу и очистить трюм. Команда поплелась исполнять непривычные приказы - "Одаду" при этом владельце, должно быть, не приводили в порядок ни разу. А уж к ругани морякам было не привыкать - злой язык Лотрика славился на всем западном побережье! Команду "Одады" удивить грязной бранью было сложно.
Ингви обратил внимание: Никлис внимательно прислушивается к реву шкипера, иногда задумчиво закатывает глаза и качает головой.
- Эй, Никлис, - окликнул король, - ты, никак запоминаешь, чего наш шкипер болтает?
- Точно так, твое де... эта, слышь-ка, господин мой, слушаю, да на ус мотаю! В моей службе весьма полезно может оказаться такое красноречивое... это. Ну, это, слышь-ка, как его? Чтобы выражаться?
- Ничего, ничего, я понял.
- Скорей бы мне возвратиться, слышь-ка. А то я здесь, а там дел никто за меня не правит.
- За меня, между прочим, тоже, - заметил Ингви. - Но если я вернусь с этим белым древом, игра окажется стоящей.
- Да что ж такое, твое демо... то есть, господин великий? С деревцом-то?
- Не торопи события, Никлис. Всему свое время.
Ннаонна прижалась к Ингви и показала Никлису язык:
- А я все знаю. Это дерево поможет при миротрясении.
- Да ну? Славное дело, слышь-ка, славное... чтоб ему морского ежа в печень, - Никлис покосился на шкипера, который хмуро вглядывался в серую полосу берега. Тот на плагиат не отреагировал. - И я, твоя вампи... то есть госпожа великая, я, слышь-ка, знаю, отличное местечко, где деревцо посадить можно! Такое славное местечко! И лес там рядышком, и ручеек, вода проточная завсегда... И не в городе, не в селе каком, а люди непременно рядышком, приглядят, обиходят.
- Звучит неплохо, - одобрил Ингви, - только места уж больно дикие. Да и большая дорога - не самое удачное соседство.
- Это, слышь-ка, неужто ты, господин великий, мою мыслишку отгадал?
- Отгадать несложно, - улыбнулся демон, - ты о своем постоялом дворе печешься.
- Ну в точку! - обрадовался Никлис. - Слышь-ка, раз и мне, и моему господину великому одна мысль в голову втемяшилась, значит - мысль стоящая! Уговорились, слышь-ка?
- Нет, Никлис, ты уж как-то сам в собственном хозяйстве распоряжайся, а у меня относительно древа совсем другие планы. Скорей бы вернуться! Мне не терпится проверить собственные догадки.
ГЛАВА 23 Феллиост
Наутро после неудачного штурма Аллок созвал командиров отрядов. Те помалкивали, никто не смеялся - погибли братья. Три десятка отважных эльфов сложили головы, не стяжав славы, их забросали камнями, зарезали в тесных закоулках, где храбрецы не имели возможности хотя бы пасть с честью.
Князь объявил:
- Мой замысел провалился. Я знаю, это смешно... я знаю, что виноват. Проклятье белым плащам! Даже помощь Матери не выручила нас в этот раз. Друзья, нам нужен новый план, город должен быть захвачен. Сейчас белые празднуют победу, и наш долг - сделать так, чтоб веселье оказалось как можно более коротким. Я готов выслушать все, что вы сможете мне предложить.
Военачальники переглянулись. После того, как придумка князя оказалась бесполезна, любой, кто предложит действенную стратегию, рискует вызывать зависть Ллиннота. Эльфы способны на очень сильные чувства, а князь эльфов - тем более! Кто знает, на что толкнет Аллока ревность? Ревность - это очень и очень сильное чувство! Князь глядел на соратников, те отводили глаза, не желая смотреть в лицо, разделенное красной полосой.
Наконец решился старший из военачальников, единственный в этом войске молодых, чей возраст перешагнул за три сотни лет. Он нагнулся к соседу и прошептал на ухо несколько слов. Соседом ветерана был его младший родич, который в немалой степени находился под влиянием старшего. Кузены частенько шушукались за спиной князя, и старший вдалбливал юнцу собственные взгляды на тактику осады. Легкомысленный юнец вполне проникся мнением почтенного родича, считал внушенные мысли своими собственными, и сейчас последнему было достаточно сказать несколько одобрительных слов - дескать, давай, изложи князю, что ты надумал, а я поддержу - чтоб юный воин решился. Старший нарочно подставлял родича, но юнец о таких тонкостях не задумывался.
- Князь, - звонко объявил молодой эльф, - по-моему, решение очевидно. Если не действуют древние тактические приемы, и даже благосклонность Прекрасной бесполезна, следует прибегнуть к новым методам! Мы, сидящие здесь, прилежно изучали тактические приемы людей, мы знаем, что существует искусство осады укреплений, почему бы не применить его здесь?
Эльфы переглянулись, но пока что помалкивали.
- Чего же проще? - продолжал юный воин. - Мы соорудим щиты на колесах, люди называют их "мантелеты", укрываясь за ними, можно подобраться к самым окраинам города, потом повалим эти мантелеты у подножия баррикад - получатся пологие настилы, по которым легко взбежать на гребень устроенных людьми насыпей... и мы в городе!
- Это как-то... слишком по-гномьи, - промямлил другой юнец.
Все уставились на князя - как он примет совет? Аллок хлопнул себя по клену:
- Клянусь косами Гунгиллы, ты прав! Отличный план. Мы немедленно отдадим приказы воинам - пусть приступают к сооружению этих мантелетов! Эллиоваль, ты достоин награды!
- Вообще-то, мы долго говорили об этих осадных приемах с... - молодой эльф покраснел.
Старший родич ободряюще похлопал Эллиоваля по плечу:
- Молодчина. Ты все верно сказал.
Таким образом он отказался от чести - предоставил младшему получить награду, и все, что окажется связано с этим. Если бы предложение подняли на смех - младшему бы достался и весь позор.
- Да, Эллиоваль, - продолжал князь, - я предоставлю тебе великую честь, ты возглавишь приступ! Ты первым ворвешься в город Феллиост, а после того, как последние людишки будут перебиты - я отправлю тебя к отцу с вестью о победе!
Юноша покраснел еще больше. Он был горд и счастлив, а это сильные чувства. Такие сильные, что мешают думать о второстепенных вещах - например, о том, что первый из числа штурмующих вряд ли доживет до конца приступа. Или о том, что после победы он, если и переживет штурм, будет удален от войска, так как получит почетную миссию гонца... но из войска будет удален.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});