На площади за это время стало людно. Кругом, негромко переговариваясь, толпились люди разного возраста. Мужчины в джемперах, женщины в светлых платьях, нарядные детишки. Как сказала бы Мэри — лучшие воскресные костюмы.
Остановившись в тени пиццерии, не желая, чтобы ее приняли за зеваку, Мередит смотрела, как скорбящие на несколько минут скрываются в доме священника, затем выходят и направляются к книге соболезнований. Казалось, здесь собрался весь город.
— Вы не знаете, что там? — обратилась она к официантке.
— Похороны, мадам. Un bien-aime.
Худая женщина с короткой темной стрижкой стояла, прислонившись к стене. Она не двигалась, но глазами так и стреляла по сторонам. Когда она, закуривая, подняла руку, Мередит заметила широкие красные шрамы у нее на запястьях.
— Un bien-aime? — повторила Мередит, лишь бы что-нибудь сказать.
— Известный человек. Уважаемый, — объяснила женщина на английском.
Ну конечно. Вполне очевидно.
— Спасибо, — смущенно улыбнулась Мередит. — Я не догадалась.
Женщина постояла еще минуту, затем отвернулась. Колокол зазвонил настойчивее — пронзительные гудящие удары. Толпа расступилась, когда четверо мужчин вынесли закрытый гроб. За ними шел молодой человек в черном, с копной каштановых волос. Наверняка моложе тридцати. Он был бледен, на скулах желваки, словно он с трудом владел собой.
Рядом с ним шел мужчина постарше, тоже в черном. Мередит округлила глаза, узнав водителя голубого «пежо». Этот держался с полным самообладанием.
Мередит устыдилась своей недавней обиды.
Неудивительно, что он говорил так резко.
Она проследила короткий путь гроба от дома священника к церкви. Туристы из кафе напротив встали, когда траурная процессия проходила мимо. Студенты примолкли и постояли, сложив перед собой ладони, пока мужчины и женщины медленным шагом проходили в церковь.
Дверь за ними захлопнулась. Колокол перестал звонить, оставив лишь эхо в вечернем воздухе. Все сразу вернулось к норме. Заскрежетали ножки стульев, люди поднимали бокалы, поправляли салфетки, закуривали сигареты.
Мередит заметила, что по главной улице в южном направлении проехала машина. За ней еще несколько. Значит, проезд наконец расчистили. Ей так хотелось скорее в отель.
Она отошла от стены здания и увидела теперь не отдельные подробности, а вид целиком. И узнала. Фотография юного солдата, ее предка, была сделана здесь, на этом самом месте, между зданием с проходом к Понт Вьё, между рядом платанов и лесистым склоном, видным между домами.
Мередит порылась в сумочке, вытащила конверт и достала снимок.
Точь-в-точь.
Только на восточной стороне площади появилась вывеска «Бед энд брекфаст», а в остальном тот же вид. Как раз здесь в 1914 году стоял, улыбаясь в камеру, солдат, уходящий на войну. Ее прапрадед, как твердо верила Мередит.
С новой верой в успех заданной самой себе задачи она пошла к машине. Она провела здесь всего час и уже кое-что обнаружила. Нечто определенное.
Глава 30
Мередит включила мотор и проехала через площадь Де Рейн, взглянув мимоходом на место, где был сделан снимок, словно надеялась увидеть силуэт давно умершего предка, улыбающегося ей из-под деревьев.
Очень скоро маленький городок остался позади, и она выехала на неосвещенную трассу. Деревья представали странными, подвижными очертаниями. Редкие строения, дома или сараи, надвигались на нее из темноты. Она локтем закрыла замок двери и услышала успокоительный щелчок механизма.
Она ехала не торопясь, следуя по маршруту, указанному на карте в брошюре. Чтобы не скучать, включила радио. Тишина вокруг казалась абсолютной. Наверху бескрайнее небо, освещенное одними звездами. По сторонам темная громада леса. Никого живого, ни лисицы, ни даже кошки.
Мередит нашла дорогу на Сугрень, отмеченную в брошюре, и свернула налево. Ей приходилось протирать глаза — она слишком утомилась, чтобы вести машину. Кусты и телеграфные столбы у обочины словно дрожали и раскачивались. Пару раз ей почудилось, будто кто-то идет по краю дороги, освещенный сзади ее фарами, но поравнявшись с тем местом, она видела только дорожный знак или часовенку.
Она старалась сосредоточить взгляд, но чувствовала, что не в состоянии двигаться дальше. После такого безумного дня — гадание на Таро, гонка на такси по Парижу, теперешняя поездка, карусель эмоций — силы кончились. Она совершенно вымоталась. Единственное, о чем она могла сейчас думать, — это долгий горячий душ, потом стакан вина и обед. И долгий, долгий сон.
— Господи!
Мередит ударила по тормозам. Кто-то стоял прямо посреди дороги. Женщина в длинном красном плаще с опущенным на лицо капюшоном. Мередит закричала, увидела в ветровом стекле отражение своего искаженного паникой лица. Она крутанула баранку, понимая уже, что столкновения не избежать. Словно при замедленной съемке, почувствовала, как постепенно теряют сцепление с дорогой колеса. Вскинула руку, защищая лицо. Последнее, что она видела: два широко открытых зеленых глаза, уставившихся прямо на нее.
Нет! Никак!
Машину занесло. Задние колеса развернуло на девяносто градусов, ее понесло назад по дороге и остановило в дюйме от кювета. Откуда-то, словно барабанная дробь, раздался гулкий гром, заглушивший в ней все чувства. Только минуту спустя она поняла, что это ее собственная кровь бьется в ушах.
Мередит открыла глаза.
Несколько секунд она просидела, вцепившись в рулевое колесо, не смея выпустить его из рук.
Потом, охваченная ледяным страхом, поняла, что должна заставить себя выйти. Она могла сбить человека. Может быть, насмерть.
Она повозилась с замком и на подгибающихся ногах вышла из машины. В ужасе перед тем, что могла найти, осторожно обошла ее спереди, готовя себя к зрелищу тела, лежащего под колесами.
Там не было ничего. Не зная, что и думать, Мередит недоверчиво оглядела все кругом: справа и слева, и с той стороны, откуда ехала, и впереди, до места, где свет фар растворялся в чернильной темноте.
Ничего. Лес молчит. Ни следа жизни.
— Эй! — крикнула она. — Есть здесь кто-нибудь? Вы в порядке?
Ей отозвалось только эхо собственного голоса.
Ошеломленная девушка присела на корточки и осмотрела передок машины. Никаких следов. Она обошла вокруг, ведя рукой по корпусу, но все было чисто.
Мередит залезла обратно в машину. Она не сомневалась, что видела кого-то. Кто-то смотрел на нее из темноты. Ей не привиделось. Или все-таки?.. Она заглянула в зеркальце, но увидела только свое измученное отражение. Потом из тени проступило истерзанное лицо ее родной матери.