не подозревали, что хлеб имеет дурной иностранный привкус. Французская булочка стала булочкой городской. Вполне серьезно говорили, что переименование повысило вкусовые качества и питательность продукта.
Кампания борьбы с космополитизмом и низкопоклонством не была просто бездарным и позорным балаганом. Она открылась в стране, национальная культура которой и достояние были поруганы и растоптаны. Древние русские города, храмы и монастыри превращались в развалины. Шедевры русской культуры и искусства за бесценок продавались загнивающему Западу. Цвет русской интеллигенции был истреблен физически или оказался в изгнании. «Философский пароход» вывез из России в 1922–1923 годах около 200 высланных за границу экономистов, философов, социологов, правоведов, религиозных деятелей, историков, медиков и профессоров естественных и технических наук. Рассеяв интеллигенцию, новая власть обрекла себя на серость и прозябание. О Ф. М. Достоевском вспоминали неохотно, а о блестящей плеяде поэтов, писателей и художников, объединенных под запрещенным понятием «серебряный век», не говорили совсем. Под запретом находились труды русских философов и мыслителей — Вл. Соловьева, П. А. Флоренского, Л. П. Карсавина, С. Н. Бурчакова и многих других. Труды ученых-экономистов Н. Д. Кондратьева и А. В. Чаянова, которые в 20-е годы определили путь, по которому наша страна пришла бы к могуществу, изобилию и достатку, изъяли из библиотек, а сами ученые были вычеркнуты из жизни. То, что не успели разрушить в 20-е годы, крушили потом.
По недосмотру властей в Советской России сформировалась мощная генетическая школа. Одним из ее лидеров был С. С. Четвериков. Он с 1921 года руководил генетической лабораторией в Кольцовском институте экспериментальной биологии в Москве, а с 1925-го читал первый в Московском университете курс генетики. Профессор придавал огромное значение научному общению, дискуссиям и обмену мнениями между людьми, рассматривая такие контакты как непременное условие прогресса. Вокруг С.С. Четверикова собрался научный кружок, получивший за яростные споры название «Дрозсоор», что значило «совместное орание дрозофильщиков». В «орании» участвовали десять сотрудников лаборатории С.С. Четверикова. Многие из них стали известными учеными (Д. Д. Ромашов, Н. В. Тимофеев-Ресовский, П. Ф. Рокицкий, С. М. Гершензон, Б. Л. Астауров). Приходили и постоянные гости. Это были мыслители и исследователи — B. В. Сахаров, А. С. Серебровский, С. Л. Фролова. На квартиру, где заседал кружок, собирающий 15–16 человек, часто наведывался светоч русской науки, профессор Н. К. Кольцов. Первоначально Четвериков ставил перед кружковцами скромные задачи — познакомить своих учеников с публикациями зарубежных генетиков, которые были выполнены во время мировой и гражданской войн и еще не были известны в России. Однако работа кружка очень скоро вышла из этих границ. Его заседания превратились в творческие научные семинары. На них обосновывались и вырабатывались собственная научная концепция и направление исследований. Закончив споры и дискуссии, ученики С.С. Четверикова с новыми идеями шли в лабораторию и углублялись в экспериментальную работу. Ее результаты обсуждались при следующих встречах.
В «Дрозсооре» были запрещены всякие споры на политические темы. Тем не менее в 1929 году C. С. Четверикова без выходного пособия уволили с работы. «Дрозсоор» распался. Его участники разбрелись в разные стороны и притихли.
За годы взлета профессор успел опубликовать только одну развернутую теоретическую работу — «О некоторых моментах эволюционного процесса с точки зрения современной генетики» (1926) и кратко изложить в 1927 году результаты своих пионерских исследований в области экспериментального изучения генетической структуры популяций на 2-м Всесоюзном съезде зоологов, анатомов и гистологов в Ленинграде и на V Международном генетическом конгрессе в Берлине. Тем не менее идеи С.С. Четверикова завоевали мир. Усилиями его последователя — русского еврея-эмигранта Т. Добжинского и других американских ученых — Р. А. Фишера, С. Райта и Дж. Б. Холдейна был создан новый раздел генетики — генетика популяций. Вклад в становление этой науки внесли и бывшие ученики С. С. Четверикова. В отличие от общей генетики популяционная генетика занимается изучением наследственности и изменчивости не индивидуального организма, а сообщества организмов, то есть популяции.
К слову сказать, знание законов популяционной генетики заставляет с тревогой смотреть на наше будущее. В России на протяжении десятков лет истреблялся цвет народа. Эти люди погибли, не оставив потомства. Их гены не передались следующим поколениям и не включились в генофонд нации. Не будем рассуждать, кто оставил потомство и чьи гены преобладают в сегодняшней популяции. Это предмет научного исследования, на которое, насколько нам известно, еще никто не решился. Тем не менее угроза генетической гибели и вырождения нации представляется вполне реальной.
После изгнания из науки С.С. Четвериков работал консультантом зоопарка в Сзердловске и учителем математики в средней школе во Владимире. В 1936 году опальный профессор был приглашен на заведование кафедрой генетики в Горьковском университете и благополучно проработал в этом вузе многие годы, хотя не поднялся до прежних научных высот. Силы были уже не те. Не осталось верных учеников, с которыми можно было свернуть горы. С.С. Четвериков пережил вторую трагедию — трагедию ученого, которому не с кем работать. В 1948 году после сессии ВАСХНИЛ старого профессора изгнали из университета и уже окончательно. Он был лжеученым, приверженцем реакционного менделизма-морганизма. С.С. Четвериков скончался в 1959 году в нищете и безвестности, испытав одинокую и печальную старость. Соотечественники вспомнили об ученом лишь после того, как его поклонник Т. Добжинский опубликовал в 1967 году в американском журнале «Genetics» большую и проникновенную статью «Sergei Sergeevich Tschetverikov». В своем откровении выходец из России, всемирно известный американский исследователь, рассказал про взлет и расцвет новой области генетики, основу которой заложил в 20-х годах Сергей Сергеевич Четвериков.
Другой светоч русской генетики, академик Н.И. Вавилов погиб в годы войны за тюремной решеткой. После сессии ВАСХНИЛ, волны которой захлестнули и С.С. Четверикова, разогнали и лишили работы всех еще уцелевших генетиков — и малых, и больших, и преподавателей средней школы, и профессоров, и ученых-исследователей. Из последователей монаха Менделя и мракобеса Вейсмана не уцелел никто. Русская генетическая школа погрузилась во мрак и перестала существовать.
Кампания борьбы с космополитизмом и низкопоклонством напоминала позорный и бездарный балаган лишь внешне. В действительности это был шабаш ублюдков и недоумков, разыгравшийся на развалинах русской науки и культуры.
Тайная измена Пака
В допросах, которым Семеонов подвергал Василия, участвовал кореец Пак. Казалось, что практикант постигал чекистскую науку и приходил в восторг от искусства своего наставника. Ничего не выражающее лицо ученика не покидала почтительная и заискивающая улыбка. В действительности лукавый и мудрый азиат думал о другом. Он был направлен в СССР не для учебы у «старшего брата», а с целью выведать и разузнать, что в