— Хочу сделать короткое объявление, — отозвался я. — Я не отниму у вас много времени.
— Я не могу вам этого позволить, — надменно произнес Отто. — Во всяком случае, пока вы не объясните нам суть вашего объявления. Лишь после этого мы можем дать или не дать свое согласие.
— Дадите вы свое согласие или нет, мне безразлично, — ответил я равнодушно. — Мне не потребуется ничье согласие, когда речь идет о жизни и смерти людей.
— Я запрещаю. Напоминаю вам о том, о чем вы сами мне напомнили. — Отто забыл, что следует говорить вполголоса, теперь все внимание присутствующих было приковано к нашему спору. — Вы мой служащий, сэр!
— Вот я и хочу в последний раз выполнить свой долг добросовестного служащего, — сказал я, плеснув в стакан виски из бутылки, из которой наливали себе Джерран и несколько других участников группы. — Общее здоровье! произнес я. -Я придаю этому тосту важное значение. Здоровье нам понадобится, чтобы покинуть этот остров живыми и невредимыми. Будем надеяться, что фортуна не отвернется ни от кого из нас. Что касается службы, Джерран, то можете считать, что с данной минуты я у вас больше не служу. Я не хочу работать на дураков. Более того, я не хочу работать на тех, кто, возможно, не только дурак, но и мошенник.
Отто посинел, не в силах ни вздохнуть, ни произнести хоть слово. На лице у Графа появилось задумчивое выражение. Гуэн оставался безучастен.
Оглядевшись, я продолжал:
— Излишне говорить о том, что очевидно. О том, что наша экспедиция оказалась удивительно неудачной, что ее преследовали несчастья одно за другим. Произошел ряд трагических и чрезвычайно странных событий. Умер Антонио. Это могло произойти в силу неблагоприятных обстоятельств; могло случиться и так, что он был убит по ошибке вместо кого-то другого. То же самое можно сказать и об обоих буфетчиках, Моксене и Скотте. Аналогичные покушения были, возможно, предприняты против мистера Джеррана, мистера Смита и молодого Сесила, присутствующих здесь. Могу с уверенностью заявить, что, не окажись я рядом, по крайней мере трех из них ждала бы участь Антонио.
Вам, возможно, покажется странным, почему столько внимания я уделяю случаям пищевого отравления, хотя и со смертельным исходом. Да потому, что у меня есть все основания считать, что смертельный яд, аконитин, содержащийся в корнях аконита, которые невозможно отличить по виду от хрена, был подмешан в пищу отдельным членам экипажа во время ужина, когда упомянутые лица отравились.
Мельком взглянув на присутствующих, я убедился: все были ошеломлены настолько, что даже не переглядывались и забыли о щедрости Отто. Глаза всех теперь были прикованы ко мне, все обратились в слух.
— Затем таинственно исчезает Холлидей. Не сомневаюсь, что причину смерти можно было бы установить при вскрытии, но я также не сомневаюсь и в том, что тело несчастного Холлидея лежит на дне Баренцева моря. Я думаю хотя это всего лишь предположение, — он погиб не в результате пищевого отравления, а потому, что выпил отравленное виски, предназначенное мне. — Я взглянул на Мэри Стюарт. Рот у нее открылся, глаза расширились в ужасе; кроме меня, этого не заметил никто.
Опустив ворот канадки, я показал собравшимся огромный синяк на левой стороне шеи.
— Такой синяк я мог получить сам, упав и ударившись обо что-то? Или возьмем случай с разбитой рацией. Могло ли это быть случайностью?
Пока это одни лишь предположения. Допускаю, в жизни случается так, что происходят еще более драматические, но никак между собой не связанные события. Но случайность, возведенная в энную степень, противоречит всем принципам теории вероятности. Думаю, вы согласитесь, что если нам удастся однозначно доказать, что налицо тщательно разработанное и тщательно осуществленное преступление, то новые трагические события следует считать не случайными, а преднамеренными убийствами для достижения цели, которая нам неизвестна, но которая имеет огромное значение для преступника.
Слушатели внешне никак не реагировали на мои слова. Исключение составлял один человек, возможно несколько.
— И это явное убийство совершено, — продолжал я. — Это неуклюжее убийство Майкла Страйкера было попыткой свалить вину за преступление, которого Аллен не совершал, на этого юношу. Не думаю, что убийца имел особо враждебные намерения относительно Аллена, просто он хотел отвести от себя подозрения. Полагаю, если бы вы хорошо взвесили обстоятельства, то пришли бы к такому же выводу.
При наличии доктора возложить вину на мальчишку никому не удастся.
Аллен заявляет, что не помнит ничего. Я целиком ему доверяю. Ему нанесен жестокий удар по затылку, рана до кости. Как ему не проломили череп, как он не получил сильного сотрясения мозга, уму непостижимо. Но он, должно быть, долгое время находился без сознания. Это свидетельствует о том, что нападавший, который, по его мнению, нанес юноше смертельный удар, находился в отличной физической форме. Неужели можно предположить, что Аллен, потеряв сознание, тотчас вскочил на ноги и сразил обидчика? Концы с концами не сходятся. Ответ однозначен: неизвестный подкрался к Аллену сзади и сбил его — нет, не руками, а каким-то тяжелым и твердым предметом, скорее всего камнем, их вокруг сколько угодно валяется. После того как юноша упал, он изранил ему лицо, разодрал куртку и оторвал пару пуговиц, чтобы создать впечатление, будто произошла стычка.
То же самое, но уже с летальным исходом произошло с Майклом Страйкером.
Убежден, не случайно Аллена ударили так, что он лишь потерял сознание, а Страйкера убили. Наш приятель, должно быть большой специалист в делах такого рода, знал, какое усилие необходимо в каждом случае. А это не так-то просто, как может показаться. Затем этот упырь имел глупость внушить нам, изувечив лицо Страйкеру, будто тот дрался с Алленом. Представьте себе всю гнусность натуры, способной преднамеренно изуродовать мертвеца...
На лицах слушателей было написано не отвращение, а ужас; разум отказывался признать, что такое может произойти. Никто не переглядывался, глаза всех присутствующих были прикованы ко мне.
— У Страйкера рассечена верхняя губа, выбит зуб, на виске большая ссадина, очевидно след от удара, нанесенного еще одним камнем. По-видимому, нападавший постарался, чтобы на руках и костяшках пальцев у него не осталось следов. Если бы рана была получена жертвой во время стычки, возникло бы обильное кровотечение и осталось бы много синяков. Ничего этого мы не наблюдаем, потому что Страйкер был мертв и кровообращение в его организме прекратилось до того, как ему были нанесены эти раны. Для вящего эффекта убийца вложил в руку Страйкера пуговицу, оторванную от куртки Аллена.