Читать интересную книгу Рабство и данничество у восточных славян - Игорь Фроянов

Указание на то, что печенеги в 968 г. напали на Русь «первое» говорит прежде всего о перемене в поведении кочевников, подтверждая наше предположение о сравнительно длительном и относительно мирном периоде русско-печенежских отношений, характеризуемых отсутствием каких-либо крупных военных столкновений за исключением, разумеется, мелких грабительских набегов. Догадку о том, будто это указание свидетельствует о первом нападении степняков на «самый Киев», необходимо отвергнуть, поскольку в источнике с полной определенностью сказано, что печенеги «придоша» именно на Русскую землю, а не на Киев. Если бы летописец хотел подчеркнуть другое, он, вероятно, и выразился бы по-другому, назвав непосредственно «самый Киев». Ближе к правильному пониманию летописной записи подошел В. В. Каргалов. Однако, по нашему мнению, в ней сказано не только о том, что «в 968 г. произошло первое большое вторжение печенегов в пределы Киевской земли», но еще и о том, что это вторжение являлось первой крупномасштабной войной степняков на территории Руси. Последующие описания летописца не оставляют на сей счет никаких сомнений.

Огромная печенежская рать пришла к Киеву и окружила город. По пути к столице печенеги, конечно же, разорили и сожгли русские поселения, вытоптали поля и нивы. Киев оказался в тяжелейшем положении и был на грани падения. Ополчение людей «оноя страны Днепра», возглавляемое воеводой Претичем, не решалось вступить в бой с врагами. Оно, наверное, и не преследовало такой цели. В. В. Мавродин писал: «Очевидно, Претич не рассчитывал разбить и отогнать печенегов и ставил себе более скромную задачу: спасти от плена, а быть может, и от смерти мать и сыновей своего грозного князя».599 Воевода медлил, оцепенело глядя на мириады печенегов, снующих у киевских стен. Казалось, ничто уже не могло спасти «мати градов русьских». Но летописец так повернул описание событий, что все у него Разрешилось для Киева и Русской земли благополучным исходом. Правда, сделал он это неумело, наполнив свой рассказ противоречиями, заметными даже при беглом знакомстве с летописным текстом. Печенеги, будто бы, едва услышав от Претича о приближении князя Святослава с войском, «побегоша разно от града». Но затем они опять отступают от города. Несмотря на позорное их отступление, изображенное летописцем, они находились рядом с Киевом, почему «не бяше льзе кони апоити: на Лыбеди печенези». Печенеги хозяйничали в Русской земле до тех пор, пока не .пришел Святослав который «собра вой и прогна печенеги в поли».600 Летописец говорит, что после того, как Святослав прогнал печенегов в поле, «бысть мир». Но чуть позже устами князя скажет: «Печенези с нами ратьны».601

Итак, отношения печенегов с Русью в период княжения Святослава переходят в стадию острой конфронтации. Конечно, не все печенежские племена враждовали с Русью. Однако те из них, что нападали на русские земли, были достаточно многочисленны и весьма опасны. Печенежские вторжения становятся все более частыми и в конце Х-начале XI в. приобретают шквальный характер. «Бе бо рать велика бес перестани», — читаем в летописи.602

Киевский летописец, повествовавший о войнах Владимира с печенегами спустя столетие, не всегда ощущал в полной мере драматизм постигшей Русь судьбы. Знавший последующее развитие событий, обратившее печенегов в прах, он оптимистично оценивал военные дела Владимира: «И бе воюяся с ними (печенегами. — И. Ф.) и одолая им».603 В том, что Владимир «воюяся» с печенегами, летописец был точен. Но, утверждая, будто князь всегда одолевал их, несколько грешил против правды.

Надо отдать должное Владимиру: он хорошо понимал степень печенежской опасности, ставившей Русскую землю если не на грань гибели, то на грань потери независимости со всеми вытекающими отсюда тяжелейшими последствиями. Поэтому князь предпринимал огромные усилия, чтобы остановить печенежский натиск, и на организацию обороны, по выражению П. П. Толочко, «не шкодував нi сил, нi коштiв».604 Только возможности его были ограничены, и ему часто не доставало как «сил», так и «коштiв».

Владимир старался укрепить южное порубежье: «И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне».605 Был заложен Белгород, прикрывавший Киев с юга, укреплен Переяславль. Строительство крепостей, хотя и затрудняло продвижение печенегов в глубь Русской земли, но не стало неодолимой преградой на их пути. Вот почему нельзя согласиться с В. В. Мавродиным в том, что «своей энергичной деятельностью по обороне южных рубежей Руси Владимир обезопасил поселения Киевской земли от нападения печенегов.. .».606 К сожалению, это не совсем так, поскольку постройка крепостей «не вполне удовлетворяла своей цели и защиты Киева. Печенеги, как позже половцы, прорываются сквозь линии этих укреплений».607 Орды кочевников ходили по Русской земле, разоряя и грабя ее.608 Они жгли даже Киев.609 Заключая мирные соглашения с печенегами, киевские князья унижались до того, что посылали к ним в качестве заложников собственных детей. Так, например, поступил Владимир, отправив заложником к степнякам своего сына Святополка.610

По поводу летописного сообщения о строительстве Владимиром городов-крепостей П. П. Толочко писал: «Этот рассказ летописи свидетельствует о высоком уровне государственной организации Киевской Руси X в. Подобные мероприятия были под силу только стране с большим материальным и людским потенциалом».611 Мы сомневаемся в «высоком уровне государственной организации Киевской Руси X в.» и в существовании страны, занимающей необозримые просторы Восточной Европы. Перед нами не единая страна, а возглавляемый Киевом межплеменной суперсоюз с примитивной государственностью, обеспечивающей в первую очередь господство полянской общины над починенными ей восточнославянскими племенами.612 С этой точки зрения следует говорить не о «высоком уровне государственной организации», а о мобильности и самоорганизации полянской общины, начавшей под руководством местного властителя строительство крепостей на южных границах своей земли, чтобы противостоять внешнему врагу. «Большой людской потенциал», о котором говорит П. П. Толочко, также вызывает сомнение. Рать Русской земли к этому времени, по всей видимости, оскудела, и воинов Владимиру явно не хватало. Поэтому он, строя городские крепости, «поча наруба-ти муже лучшие от словен, и от кривичь, и от чюди. и от вятичь, и от сих насели грады».613 Конечно, делать предположение об оскудении ратных сил Южной Руси, исходя только из факта заселения «градов» мужами далеких от Киева восточнославянских и финских племен, никоим образом нельзя. Подвластные киевским князьям племена всегда служили источником пополнения местного воинства. Вопрос в том, насколько значительным и постоянным был недостаток военных сил, чтобы можно было говорить об их хроническом истощении.

Сообщение летописца о создании крепостных гарнизонов из представителей чужих племен, дополненное другими летописными известиями, склоняет к последнему. Согласно этим известиям, Владимир ходил (наверное, не раз) в Новгород «по верховьние вое на Печенегы».614 Из летописи узнаем, что в 996 г. «придоша печенези к Василеву, и Володимир с малою дружиною изыде противу. И съступившимися, и не мог стерпети противу, подъбег ста под мостом, одва укрыся противных».615 Князь, как видим, выступил против печенегов с малым войском. Что это — оплошность князя или знак отсутствия у него многочисленного воинства, способного остановить врага. Надо думать, Владимир в тот момент имел лишь «малую дружину», а иной у него попросту не было. В противном случае он не рискнул бы выступить с небольшой ратью навстречу печенегам, приходившим на Русь во множестве.

Недостаток воев, ощущаемый киевским князем в конце Х-начале XI в. осложнялся нехваткой средств, необходимых для экипировки войска. Намек на это содержит летописный рассказ о советниках Владимира, которые рекомендовали ему взимать с разбойников виру на приобретение военного снаряжения. «Рать многа; оже вира, то на оружьи и на коних буди», — говорили они Владимиру.616

Таким образом, на рубеже X – XI вв. Русская земля в военном отношении заметно ослабела. Между тем, в современной исторической науке широко бытует представление о том, что Русь в указанное время находилась в зените своей мощи. Это представление, на нащ взгляд, не соответствует действительности. Наивысшего могущества межплеменной общевосточнославянский союз достиг в правление вещего Олега, поставившего на колени Византию. После Олега военная сила Русской земли постепенно убывала, что отразилось на отношениях Руси как с ромеями, так и с печенегами. К исходу X в. этот процесс зашел настолько далеко, что русские могли казаться со стороны легкой добычей. Отсюда и частые разорительные вторжения печенегов.