Различия между гражданами и негражданами еще острее проявлялись в армии. Рекруты из союзников начинали отличаться от всех остальных, как только появлялись в римском тренировочном лагере; они получали только половинное жалованье, но должны были находиться на самообеспечении. Войска союзников составляли до 57 процентов всей армии. Они стояли на флангах, не в легионах, подчиняясь командованию римских военачальников, которые внедряли дисциплину карательными методами. Эта система создала великую национальную армию республики и прекрасно зарекомендовала себя в успешных кампаниях, когда условия были легкими и выплата жалованья могла быть восполнена военными трофеями, если не высшей наградой римского гражданства. Но двухлетняя борьба с Ганнибалом принесла лишь потери без всяких трофеев; призывники этого года в римских учебных центрах говорили друг другу, что больше всего им повезет, если их возьмут в плен карфагеняне, которые будут их хорошо кормить и разрешат возвратиться домой. Против ежегодной реквизиции зерна, лошадей и повозок отчаянно запротестовали города Этрурии и Умбрии. Походы Ганнибала опустошали их угодья, в то время как поля Лациума, ager Romanum, то есть владения Рима, оставались нетронутыми. Как могли союзнические города обеспечивать поставки в двойном размере, чего требовали от них сенат и римский народ?
Столкнувшись с угрозой того, что союзники могут нарушить свои обещания, сенат не отступил от своих требований ни на йоту. Дезертировавшие из учебных лагерей были взяты в кольцо военным патрулем, чтобы наказать их у позорного столба перед строем товарищей. Около 370 человек были сброшены позже с Тарпейской скалы Капитолийского холма. Карательные экспедиции отправились к юго-востоку, на Самнитские холмы, для наведения там порядка. Нарушение верности было расценено как вероломство и поэтому наказано. Один из генералов, Семпроний Гракх из рода Клавдиев, повел свои войска против одного из святилищ на холме вблизи Кум, где обитатели города собрались на ночное религиозное празднество. Легионеры окружили освещенную факелами обитель и истребили собравшуюся там толпу жителей Кампании.
В своей бессильной злобе римское руководство в это кризисное время не щадило граждан. Цензоры разыскивали всех жалобщиков. Такая твердость воли перед лицом катастрофы, возможно, и спасла Римское государство, но оно уступило свои стратегические города Ганнибалу. В последующие после Канн дни жители Капуи посылали свои делегации прежде всего к Варрону, который собирал тогда остатки уцелевшей армии в Венузии. Население Капуи подтвердило свою преданность, поставив обезумевшему от горя консулу зерно, лошадей и оружие. Варрон неблагоразумно обидел их, потребовав, чтобы они сказали, каким образом он мог использовать их лошадей, когда у него больше нет всадников, и что проку в оружии, если от легионов ничего не осталось? Возможно, это была раздраженная реакция измотанного человека. Варрон тем не менее призвал население Капуи снарядить 30 000 жителей их города для действий на поле брани против Ганнибала. Это была его реакция как консула: призвать провинившийся город выполнить свой долг. В конце концов его глупая тирада вызвала подозрение у жителей Капуи, и они предпочли, чтобы Варрон попытался заключить соглашение с Ганнибалом.
Город Тарент был обязан держать юношей из самых знатных семейств своего города в Риме в качестве заложников за свое некогда бунтарское поведение. В какой-то момент после Канн заложники попытались сбежать на юг. Восемьдесят человек из них были пойманы и сброшены с Тарпейской скалы. Расправа с этими юношами вызвала необузданный гнев их семей, и Тарент направил своих послов к Ганнибалу в Тифаты.
Известие о том, что Сиракузы были отданы Ганнибалу, вызвало шок у лидеров сената. Город Сиракузы был овеян легендарной славой и обладал огромными ресурсами. Символическая золотая статуя богини победы Виктории, подарок Сиракуз, казалось, насмехалась над римлянами. Может быть, бессмертные боги гневались на город, который служил им? Остров Сардиния был охвачен волнением. На дальнем его побережье македонский царь заключил договор (сенаторы видели текст) с этим врагом рода человеческого, карфагенянином Баркой.
Торкват, приверженец древнего духа, был послан с наспех созданным флотом на Сардинию.
Однако никакой суеверный страх не шел в сравнение с опасениями лидеров, для которых вера в установленный порядок была сильнее всяких суеверий. Эта вера основывалась на сознании превосходства армии над всеми врагами. Всегда, даже в черные дни вторжения галлов и боевых побед Пирра, финальная мобилизация римской живой силы приносила победу священным орлам и самому городу. Римские лидеры и не мыслили других путей сохранения города. Но не приведет ли их последняя мобилизация, которая начиналась сейчас, к повторению Канн? Какие средства им найти, чтобы противодействовать почти сверхъестественному авторитету Ганнибала на поле брани?
До сих пор Рим опирался на предыдущий опыт в достижении своих успехов. Эта привычка, обусловленная недостатком воображения, едва ли не обрела силу закона. Но римлянам никогда не приходилось иметь дело с таким умом, которым был наделен Ганнибал. Под влиянием непрекращающихся сомнений уже начали появляться некоторые изменения в традиционном римском порядке. Фабий стал цензором, а не вторым диктатором. «Неудачи не позволили римлянам медлить и дальше». Лидеры из группировки Эмилиев — Сципионов (большинства из которых и так уже не было в живых) потеряли свое ведущее положение в сенате. Они отдавали предпочтение плебейским консулам и заморским победам. «Богам не было угодно, чтобы были избраны эти плебейские консулы». Даже выбор консулов из патрициев был под вопросом. Что могли сделать такие политические руководители, избранные всего на один год, против Ганнибала? Фабий и авгуры использовали зловещие предзнаменования и пророчества, чтобы предотвратить одни из выборов. Народные собрания прекратили предлагать своих кандидатов, способных выиграть войну. «В критическом для нации положении» сенат начал принимать во внимание предостережения опытных военачальников. Двое из них — Гракх и Марцелл (один из группировки Клавдиев, другой ветеран-военачальник) — были наделены на один год неограниченной властью. Марцелла называли «мечом Рима».
В результате этого поиска достойных лидеров возникли зачатки идеи, которую едва еще можно было назвать планом. Она заключалась в том, чтобы отправить зарекомендовавших себя людей сдерживать Ганнибала у каждой городской стены, у каждой реки, и особенно в Сицилии. Фабий начал новую кампанию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});