Читать интересную книгу 100% [худ. Пинкисевич] - Эптон Синклер

Девушку звали Рози Стерн. Это была еврейка, маленькая крепкая работница, со смелыми чёрными глазами и густыми тёмными блестящими волосами; щеки у неё пылали румянцем и на губах играла яркая улыбка. Её костюм доказывал, что она сознает и ценит свою красоту. Питер был поражён, когда Мариам, знакомя его с подругой, заявила, что Рози вовсе не красная и недолюбливает красных, а просто помогла ей сюда прийти и хочет увидеть митинг пацифистов. Может быть, Питер попробует сделать из неё красную? Питер искренне обрадовался; теперь больше чем когда-либо его злило хныкание пацифистов: ведь наши молодцы отбросили немцев за Марну и вписывали свои имена на скрижали истории.

В Рози было что-то новое, совсем неожиданное. Питер сразу же занялся этой девушкой и с великим удовольствием обнаружил, что она тоже им заинтересована. Питер сознавал свое превосходство над всей этой публикой, но, к сожалению, все, имевшие с ним дело, не подозревали о его значительности и не оказывали ему должного уважения. Но стоило женщине ему улыбнуться, как он начинал пыжиться от важности.

Рози была из тех людей, которые принимают жизнь как она есть и жадно ищут удовольствий. Пока продолжался митинг пацифистов, Питер сидел с Рози в уголке и шепотом рассказывал ей о своих забавных приключениях с Периклом Прайемом в храме Джимджамбо. Рози с трудом удерживалась от смеха, её чёрные глаза сверкали, и в течение вечера руки их не раз встречались. Когда митинг кончился, Питер предложил проводить её и Мариам, и, само собой разумеется, они сперва отвели домой Мариам. Улицы бедного квартала в этот поздний час были пустынны, и Питеру удалось обменяться с Рози быстрыми поцелуями. Он пришёл домой, не чуя под собой ног от радости.

Рози работала на картонажной фабрике; на следующий же вечер Питер пригласил её с ним пообедать, и начался усиленный флирт. Но вскоре Рози пошла на попятный, и когда он стал допытываться, призналась ему, в чём дело. Она не привыкла иметь дело с красными, её прямо тошнит от жаргона красных, она никогда не полюбит красного. Посмотрите на Мариам Янкович — как она исковеркала свою жизнь! Она была красавицей и могла бы выйти замуж за богача, а кончила тем, что её всю искромсали! Или Сэди Тодд, которая изводит себя непосильным трудом, или Ада Рут со своими поэмами, которые всем надоели. Рози издевалась над всеми, пронзая их стрелами своего остроумия.

Разумеется, Питер в душе был вполне с ней согласен, но волей-неволей приходилось для вида протестовать. Это рассердило Рози. Удовольствие было испорчено, и они едва не поссорились.

При таких обстоятельствах. Питеру, разумеется, было трудновато удержаться от намеков на свои подлинные чувства. Он потратил на Рози все свои деньги и ухлопал всё свое свободное время, а между тем не продвинулся ни на шаг. Тогда он решил пойти на уступки и заявил ей, что отказался от мысли сделать из нее красную.

Рози скорчила гримаску:

— Ах, как это мило с вашей стороны, мистер Гадж! А что, если я возьмусь сделать из вас белого?

И она сообщила ему, что ей нужен молодой человек, который умел бы зарабатывать деньги и мог бы позаботиться о ней. Питер отвечал, что он зарабатывает большие деньги. Но как же он их зарабатывает — полюбопытствовала Рози. Питер не захотел ответить, но повторил, что прекрасно зарабатывает и докажет это ей — будет каждый вечер водить её в театр.

Маленькая дуэль продолжалась вечер за вечером. Питер без памяти увлекся черноглазой красоткой, а она становилась всё кокетливей и всё больше его распекала за радикальные взгляды. Отец Рози привез её из Кишинёва, когда она была ещё совсем маленькой, тем не менее она была стопроцентной американкой, — так она ему заявила. Эти молодцы, одетые в хаки, которые расправляются с гуннами, как раз ей под стать, — и она готова дожидаться, пока они вернутся с фронта. Почему это Питер не идет на войну? Или он в самом деле уклоняется? Рози не по вкусу все эти лодыри, и она не намерена дружить с мужчиной, который ни рыба ни мясо. Как раз сегодня она прочла в газетах о новых зверствах, совершенных этими гуннами. Разве может человек с горячей кровью в жилах симпатизировать пацифистам и предателям? А если Питер им не симпатизирует, то почему же он хороводится с ними и оказывает им моральную поддержку?

Когда Питер сделал слабую попытку пустить в ход кое-какие аргументы пацифистов, Рози отрезала:

— Что за вздор! Ведь вы такой умный человек, зачем же вы повторяете всю эту ерунду!

Питер, конечно, знал, что он очень умён, и ему так хотелось доказать это Рози. Он только что потерял одну девушку из-за того, что спутался с красными. Неужели же он потеряет и другую?

Несколько недель продолжался этот поединок, они обменивались ударами. Порою Рози позволяла Питеру её поцеловать, и у Питера кружилась голова от страсти. Он решил, что она самая удивительная девушка, какую ему только приходилось знать. Даже Нелл Дулин не годилась ей и в подметки. Но она снова и снова колола ему глаза красными, подзадоривала его, отказываясь с ним встречаться. Под конец Питер признался ей, что совсем охладел к красным, что она обратила его, и он искренне их презирает.

Рози заявила, что она в восторге; они отправятся к Маркам Янкович, Питер скажет ей об этом и попытается её обратить. Питер оказался в большом затруднении и стал настаивать, чтобы Рози держала его обращение в секрете. Но Рози рассердилась, надула губки и заявила: что это за обращение, которое надо держать в секрете! Это попросту подлый обман, и он, Питер Гадж, трус и опротивел ей! Бедняга Питер ушел от неё окончательно сбитый с толку и с- разбитым сердцем.

§ 72

Из создавшегося мучительного положения был только один выход — сказать Рози всю правду. В самом деле, почему бы и не рассказать? Он был без ума от Рози и знал, что она тоже безумно его любит, и только его великая тайна стояла на пути к их полному блаженству. Если Питер поведает ей эту великую тайну, он станет в ее глазах героем из героев, затмит даже тех молодцов, что отбросили немцев от Марны и вписывают свои имена на скрижали истории. Почему бы ему не сказать?

Как-то вечером он сидел, обнявшись с Рози, у нее в комнате, и, казалось, она совсем была готова сдаться.

— Ну, пожалуйста, Питер, — упрашивала она его, — не будь больше красным — они такой ужасный народ!

И Питер не мог больше выдержать. Он признался ей, что он никакой не красный, а тайный агент, состоящий на службе у самых крупных тузов Американского города; его задача—выслеживать красных и сводить их работу к нулю. Услыхав это, Рози уставилась на него в тревожном недоумении. Она не хотела ему верить, и когда он стал настаивать, начала над ним насмехаться и, наконец, рассердилась. Что за дурацкая шутка! Неужели он воображает, что её можно поймать на такую удочку?

Раздосадованный Питер принялся её убеждать. Он рассказал всё про Гаффи, про Компанию земельных фондов Американского города; о том, как он регулярно встречается с Мак-Гивни в комнате № 427 «Дома американца». Он сообщил ей, что получает тридцать долларов в неделю, и надеется вскоре получить прибавку до сорока, и все эти деньги истратит на неё. А почему бы ей не сделать вид, что он её обратил, и не разыграть из себя красную? Ведь если Мак-Гивни найдёт, что Рози подходит к этой роли, он возьмет её к себе на службу; это будет куда лучше, чем ежедневно корпеть десять с половиной часов на картонажной фабрике Исаака Гольдштейна.

Под конец Питеру удалось убедить девушку. Она затихла и как-то испуганно смотрела на него. Потом призналась, что никак этого не ожидала, и ей необходимо как следует всё обдумать. Это не понравилось Питеру. Он не думал, что его слова так её озадачат, и тут же принялся ей растолковывать, насколько важна его работа, что её одобряют все лучшие люди города — не только крупные банкиры и дельцы, но и мэры, чиновники, редакторы газет, ректоры высших учебных заведений и священники с Парк-авеню, как, например, его преподобие Уиллоуби де Стотербридж из «Храма божественного милосердия». Выслушав его, Рози сказала, что всё это, конечно, очень хорошо, но ей как-то немного боязно и надо собраться с мыслями. Она круто оборвала их свидание, и Питер поплелся домой, сильно раздосадованный.

Прошел какой-нибудь час, и в дверь меблированной комнаты Питера громко постучали. Он отворил дверь и оказался лицом к лицу с адвокатом Давидом Эндрюсом, Дональдом Гордоном и Джоном Дюрандом, огромного роста рабочим, председателем Союза моряков. Они даже не сказали «здравствуйте!», а прямо вошли в комнату; Дюранд захлопнул дверь, стал спиной к ней, скрестив руки на груди и пристально глядя на Питера, — точь-в-точь изваяние какого-нибудь предводителя ацтеков. Не успели они раскрыть рта, как Питер понял, что произошло. Ему стало ясно, что на этот раз песенка его спета и его карьера спасителя родины закончилась. И опять всё это случилось из-за женщины; ведь он не послушался Мак-Гивни, который советовал ему не заигрывать с бабами!