Читать интересную книгу Дети сектора - Виктор Глумов

Донесся бас генерала (от глаз Яны Баранникова снова закрыли головы собравшихся):

– Где эта ваша штука?

– Здесь, – сказал Гинзбург. – В бункере. Звук передатчика плохо действует на нервную систему человека.

– Приступить немедленно! – распорядился генерал. – О результатах доложить безотлагательно. Ответственные за районы, а так же военные, находящиеся в звании выше майора, – остаться. Обсудим детали операции. Остальным – разойтись.

Яну буквально вынесли из зала, она прижалась к стене и услышала генеральский бас:

– Господа, да что ж за безобразие?…медиков. Есть ли среди собравшихся медики?!

От толпы офицеров, движущихся к лестнице, отделился Росс, довольный, сияющий:

– Медиков кличут, ты как? Или спать – ты клятву Гиппократа еще не давала?

– Генералу плохо, что ли? – Яна стала на цыпочки, но ничего, кроме движущихся навстречу голов не видела.

Росс взял ее за руку и поволок обратно в зал. Высший офицерский состав расселся по креслам. Обсуждали вести, принесенные Мансуровым.

– Я медик, – проговорила Яна, но ее тихий голос растаял в рокоте, и она крикнула: – Я – врач! Кому нужна помощь?

Мансуров с Гинзбургом как раз проходил мимо. Первый остановился, глянул снизу вверх и промолчал; за него ответил генерал:

– Надо сделать перевязку полковнику Мансурову.

– Оставьте! Потом. Прежде надо разобраться с передатчиком, – проговорил полковник уже на выходе. – Предупреждаю: шансов мало, но мы должны попытаться.

Растерянная Яна замерла посреди зала, генерал поманил ее, вынул аптечку из ящика стола и протянул:

– Девушка, отправляйся за ним. Сепсиса нам только не хватало.

Мансурова и Гинзбурга удалось настигнуть только на улице. Яна решила забить на свой жизненный принцип: не просят – не делай, и устремилась за ними по бетонной площадке, залитой светом прожекторов. Вскоре их догнал коренастый бородач. Топор ему дать, бороду в косички заплести – точно гном будет.

Занимался рассвет: небо меняло цвет с запада на восток – с черного на бледно-розовый. Впереди хромал Мансуров. Он старался держать спину прямой, плечи – расправленными, но было видно, что полковник работает на холостых оборотах. Если прислонить его к стенке – стоя заснет.

– Подождите! – крикнула она.

Гинзбург глянул через плечо и зашагал медленнее.

Мансуров недобро зыркнул и процедил:

– Я же просил: не сейчас…

– От вас ничего не будет требоваться, девушка сделает перевязку на месте, – вступился за нее Гинзбург, и Мансуров махнул рукой.

«Подвал» находился под квадратным зданием, что за площадкой, у самого забора, и представлял собой настоящий бункер, поделенный на кабинеты. Мансуров пригибался, чтобы не удариться лысиной о потолок. Яна была среднего роста, от ее головы до потолка оставалось сантиметров десять.

Гном загремел связкой ключей, отпер одну из дверей и щелкнул выключателем. Оплетенная проводами, на черной пластине лежала похожая на монету круглая мраморная плита с выдолбленными точками, треугольниками, волнистыми линиями. Над ней висела катушка магнитной индукции. Чуть в стороне, на колченогом столе, громоздились приборы, из которых Яна узнала только осциллограф.

Гном залип перед приборами, по экрану осциллографа побежала ярко-зеленая линия, похожая на кардиограмму. Полковник сел на единственный стул, почесал щетину, положил руку на спинку стула и сказал, глядя на Яну в упор:

– Ранению приблизительно сутки. Со мной ничего не случилось за это время, мог бы потерпеть еще пятнадцать минут. Но если уж генерал настаивает… Занимайтесь.

Яна должна была повернуться спиной к передатчику, она волновалась, и у нее немного дрожали руки. Не грозного Мансурова она боялась и не того, что неправильно сделает перевязку, – ее сковывал страх при мысли о том, что передатчик не заработает, и нить надежды оборвется. Мансуров, похоже, в успех не верил изначально. Гинзбург – тоже, лишь гном светился благоговением и радостью.

От засохшей крови повязка одеревенела – Яна смочила ее перекисью и вздрогнула, когда донесся монотонный гул. Девушка посмотрела на плиту через плечо. Гном занимался приборами, Гинзбург сидел у передатчика на корточках, гладил его и говорил:

– Правда, похоже на белый мрамор? Только вот никакой это не мрамор. Мы пытались отколоть образец для экспертизы, и ничего не получилось. Разбивать эту штуку мы не решились. Вскоре профессор Астрахан потерял интерес к прибору, и им занялись мы с Толянычем… О, теплеет! Оживает!

«Монета» немного потемнела, а выдолбленные символы начали излучать красноватый свет. Отвернувшись, Яна осторожно, слой за слоем, принялась разматывать повязку. От волнения дыхание сбивалось, сердце норовило разбить грудную клетку, руки деревенели и плохо слушались, бросало то в жар, то в холод.

Последний слой тряпки врос в рану, пришлось снова поливать ее перекисью и ждать, пока размякнет. Пытка временем все длилась и длилась.

Мансуров напоминал хищную птицу, впившуюся взором в добычу. Когда Яна оторвала корку раны вместе с повязкой, он даже не поморщился. Пулевых отверстий было два, из того, что выше, хлынула кровь. Мансурову повезло: пули прошли в нескольких сантиметрах от кости, одна из них застряла в мягких тканях, повредив несколько сосудов. Плечевую артерию вроде не задело.

– Резать надо, – проговорила Яну, вытирая кровь. – Пуля не вышла. Пальцы двигаются? Пошевелите.

Мансуров выполнил ее просьбу и обратился к гному:

– Ну, что?

Тот пожал плечами, стал на колени перед «монетой».

– Не знаю. Сколько мы кричали в эту штуку, ни разу никто нам не ответил, зато мы слышали чупакабр, вырвиглоток и диких собак. Даже леших, у которых должна сохраниться такая же штука, не слышали.

Не дождавшись, пока Яна его перевяжет, полковник встал, навис над передатчиком, покапал на него кровью:

– В прошлый раз сработало. Не так, как нам надо, но все же…

Гном посоветовал:

– Вы поговорите с ними. Если передатчик работает, они вас услышат и ответят.

Шейх откашлялся и прокричал:

– Астрахан, Рэмбо, Марина, это Шейх! Вы меня слышите?!

Глава 7

Твари, загнавшие Данилу в вентиляционную шахту, уходить и не думали. Остались охранять сердце своего бога. Загудело сильнее, стало жарко – в генераторной начали раскручиваться сферы. Астрахан слизнул каплю пота и понял, что адски хочет пить, и если не напьется в скором времени, то сдохнет. А еще он прислушивался, все еще надеясь, что хамелеоны уйдут в телепорт. Рокот генератора стих, Данила, сжимая трубку облучателя, двинулся к просвету. В коридоре было тихо. Вдруг проход свободен?

Просвет все ближе, ближе. Теперь медленно повернуть голову и посмотреть, что там. Бронзовые доспехи, опалесцирующая красным стена… Вроде никого. Но покидать убежище Данила не спешил – вдруг охрана возле генератора и скоро вернется? К тому же в коридоре ощущалось присутствие чужака. Совершенно детский иррациональный страх: ты его не видишь, но уверен, что он прячется в черном углу.

Данила подполз к отверстию, лег и собрался уже вылезти, но краем глаза уловил движение и замер, а потом посмотрел вверх и вжался в трубы: там шевелился бурый клубок из мохнатых лап, тел, хвостов. Отдельных особей сразу было не различить. Пауки – не пауки, обезьяны – не обезьяны. Круглые тела, вроде шесть лап с длинными пальцами. Твари прицепились к потолку и свесили круглые лысые головы с вывернутыми ноздрями. Пасти их были разинуты, и Данила разглядел острые лезвия зубов.

Надеясь, что существа механические, Астрахан направил на них излучатель, активировал его – легкий свист утонул в рокоте. Но, увы, твари оказались живыми и не попа́дали кверху лапами.

Когда генератор снова заработал, Астрахан, по возможности бесшумно, развернулся и на четвереньках пополз вперед. Различил силуэт Рэмбо, мотнул головой и кивнул – дальше, мол, ползи. Теперь коммуникативная функция легла на плечи патлатого наемника.

По идее, вентиляционная шахта не должна заканчиваться стеной, и если так ползти и дальше, рано или поздно она выведет в другой зал. У Марины бы спросить, что здесь и как устроено…

Вскоре просветы закончились, и люди оказали в плену душного, пыльного, совершенно черного коридора.

– Что ты там увидел? – спросил Рэмбо.

Данила прохрипел:

– То ли пауков, то ли обезьян, то ли летучих мышей. Они на потолке висели, караулили наши доспехи, думали, мы за ними вернемся. Так и будут висеть, пока не поджарятся.

За стенкой вентиляционной шахты клокотали, щелкали, вздыхали неведомые механизмы, никаких отверстий не было. И вдруг Даниле померещился голос Шейха.

– Тише! – скомандовал он и замер, прижав палец к губам.

Через некоторое время Рэмбо спросил:

– Выдыхать? Что ты услышал?

– Будто нас кто-то зовет. В грохоте не разобрать. Ладно, двигаемся дальше. Прислушивайтесь на всякий случай.