— отец Каролины. Строгий, старых устоев человек, который почему-то проникся ко мне уважением и симпатией. Подозреваю, этому поспособствовал бизнес отца. Деньги к деньгам, как говорится.
— Айдар, рад встречи! — приветствует меня, пожимая руку. — Ты к Каролине?
— Здравствуйте, да. Я по делу.
— Не спеши, оставайся на ужин. Отказов не принимаю, — растягивает тонкие губы в доброжелательной улыбке.
Вот черт! Этого не было в плане!
И все же, отказать я не могу. Можно, конечно, сослаться на дела, но тогда лучше уносить ноги прямо сейчас, а разговор с Каролиной все-таки безотлагательный.
Достаточно. Итак, уже дотянулся.
— Спасибо, — киваю головой.
Мы проходим в столовую, где уже накрыт стол и сидит Каролина с поникшим видом и ее мама — Виктория Николаевна. При виде меня девушка вскидывается, и, наткнувшись на мой острый взгляд, спешит отвернуться.
Ага, значит есть что скрывать. Знает, зачем я пришел.
— Добрый вечер, Виктория Николаевна, — вежливо здороваюсь с женщиной, а потом целую ее ладонь.
— Айдар, рада тебя видеть! Как мама? Как отец? Мы перекинулись несколькими фразами на праздновании твоего совершеннолетия. Они обмолвились, что возвращаться пока не планируют.
— Спасибо, отлично. Они обещали прилететь на выпускной, а потом обратно укатят.
Я присаживаюсь за стол, Владимир Александрович разливает горючее по бокалам. Всем, кроме Каролины, на что она закатывает глаза.
— Не корчь рожи, Каролина, — жестко отрезает глава семейства. — Ты за столом как-никак.
— Прости, отец, — вздыхает девушка, вяло ковыряясь вилкой в салате.
Когда еда у всех насыпана, бокалы наполнены, то Владимир Александрович как бы невзначай интересуется:
— Вы за бугор все вместе полетите? Ты же поступать там планируешь?
Ага, теперь понятно к чему все эти вопросы. Каролина упоминала, что родители отпустят ее заграницу только в моей компании. Однако, знаете, учитывая поведение Королевой, долго она там не продержится. Гнилой характер даст о себе знать.
— Пока еще не решил, — уклончиво отвечаю.
С этого лиса станется втюхать мне на поруки свою дочурку. Нет уж, спасибо. Упаси господь меня такого счастья.
— Каролина тоже хотела поступать заграницей, — очень тонко намекает, но я делаю старательный вид, что не понимаю намека. — Но я боюсь ее одну отпускать. Сам понимаешь, молодая девушка, одна, да еще и в чужой стране…
— Да, понимаю, — киваю головой. — Да и у нас есть хорошие университеты.
Клянусь, только что Королева прокляла меня до седьмого колена, так злобно на меня зыркнула. Но я не из пугливых, поэтому невозмутимо продолжаю:
— Конечно, с заграничным уровнем наше образование не сравнится, но, я считаю, что не образование ценится, а знания.
— Это ты правильно говоришь, Айдар. Правильно мыслишь. Весь в отца. Сразу видно — порода, хватка есть! А Каролина что… — брезгливо морщится. Для наших кругов ни для кого не секрет, что Владимир Александрович мечтал о сыне, но не сложилось. — Замуж выйдет, внука мне родит. Но образование все же нужно хорошее. В наше время женщина должна быть воспитана и образована, чтобы составить достойную партию успешному мужчине, а не проходимцу какому.
Собственно, в этом весь отец Каролины. Неудивительно, что она хочет сбежать в другую страну. Роль инкубатора ее не привлекает. И это хорошо, если действительно внука родит, а не внучку. Боюсь, тогда Владимир Александрович вообще прервет общение с дочерью. И нет, это не преувеличение. Я эту семью знаю с тех пор, как на горшок научился ходить.
Вообще-то мне чисто по-человечески всегда было жалко Каролину. Возможно, поэтому я многое ей спускал с рук. Однако не сегодня. Сегодня я на нее слишком зол. Ее личные неудачи не повод срываться на других. Нельзя вылить на человека ушат дерьма, а потом просто сказать: «У меня было плохое настроение». Так это не работает.
— Дорогой, давай не будем об этом, — мягко произносит Виктория Николаевна, бросая на дочь сочувственный взгляд.
— А что я такого сказал? — отпив из бокала, хмыкает. — Каролина знает свою роль. Предназначение женщины — быть хорошей женой.
В воздухе повисает заметное напряжение. Очевидно, Виктория Николаевна не согласна с таким раскладом, однако против слова мужа пойти не может.
— Семья — вот истинный смысл жизни. Жена — хранительница очага, мужчина — добытчик. Или я неправильно говорю?
— Правильно, дорогой, но…
— Хочешь сказать, ты несчастлива, Вика?
Глаза мужчины пронзают женщину насквозь и она, стушевавшись, успокаивающе ему улыбается, а потом изрекает:
— Счастлива, конечно.
— Вот и отлично, что все счастливы!
Ага, счастьем прямо искрит в воздухе.
Я постоянно смотрю на часы, отсчитывая время, которое будет достаточно приличным, чтобы вызвать Каролину на тет-а-тет, а затем удалиться восвояси.
Владимир Александрович продолжает распинаться о важности семьи, наследии, о сохранении традиционных ценностей, а вы все молча едим, слушая этот непрерывный монолог. Наконец-то, когда мужчина выдыхается и произносит последний тост, ужин подходит к своему логичному завершению. Я вежливо благодарю Королевых за ужин и «увлекательную» беседу, а затем, встав со стула, обращаюсь к Каролине.
— Выйдем? Поговорить?
— Конечно! — с кислой миной кивает девушка, вставая из-за стола.
Родители провожают нас многозначительными взглядами, а Владимир Александрович даже заговорщически мне подмигивает. Не думают же они, что я сейчас позову Каролину с собой в Лондон, в самом деле! А если и так, то их ждет разочарование. Я скорее откушу себе руку, чем позову с собой Каролину.
— Поднимемся в комнату? — выйдя из столовой, спрашивает Каролина, кивком головы указывая на лестницу.
— Нет, пошли во двор. У меня мало времени, не хочу задерживаться, —холодно отрезаю.
Девушка фыркает, но ничего не говорит. Лишь следует за мной.
Мы выходим во двор, я сворачиваю за дом к небольшому пруду с беседкой, но не сажусь. Остаюсь стоять, сложив руки на груди, и требовательно сверля Каролину глазами.
— Что, Долматов, пришел заступиться за свою толстушку?
Всем известно, что лучшая защита — это нападение.
Я сдерживаю в себе порыв схватить Королеву и встряхнуть так, чтобы ее куриные мозги встали на место. Сквозь сжатые зубы, рыкаю:
— Лучше оставь ее в покое.
— Или что? — вскидывает девушка горделиво подбородок, стервозно заламывая бровь.
— Мы же с тобой знаем, какая ты на самом деле «хорошая» девочка, — произношу ласковым тоном. Таким спокойным и елейным, чтобы она прониклась.
Испуг на ее лице неподдельный. Если и есть управа на эту гадину, то