Мы теперь готовились к крупному делу. Командир настраивался на большую разборку с тем самым фондом, у которого «птица с крыльями». То ли птеродактиль, то ли гусь, генетически измененный. Слишком много фекалий от этого птеродактиля. Но для их московского офиса у нас было маловато сил. Все соглашались с тем, что одни мы эту работу не потянем. Несколько дней командир потратил на связь с другими отрядами, какие знал. Зондировал почву на предмет совместной экспедиции. Но все они были заняты собственными делами. И Пластун, который вышел тогда потрепанным из окружения, и Сова со своим «Белым штурмом», и другие. В конце концов Святополк уговорил командира «Русского батальона», отряда, о котором у нас почти ничего не знали. Кроме того, что ребята там решительные и шутить не любят.
От «Батальона» к нам пришло десять человек, и одиннадцатым — их комбат. Может, это и был весь их состав, они не сказали. Они вообще мало говорили. На рукавах у них была эмблема из фигурных топориков, а в обычае — выбрасывать вперед правую руку для приветствия или одобрения того, что сказал комбат. На нашего Горца они смотрели косо и с большим сомнением. Матвей, даром что кличется Фашистом, как увидел их топорики и приветствия, насупился и молчал весь вечер. Махал саблей в чистом поле, с Монахом поединок устроил. Ночью я услышал обрывки его разговора с командиром:
— … согласен терпеть их как временных союзников, ради дела… брататься с ними не намерен. Дороги у нас перпендикулярные.
— … никто не предлагает брататься… нужны как боевая сила, не больше, — невозмутимый голос командира.
— … потом не отмоешься… — бурчанье Фашиста.
— … на войне с чистотой вообще туго… Они за свое ответят перед Богом, мы за свое…
Утром пришлось подниматься ни свет ни заря. На еду времени не хватало, заправлялись на ходу сухим пайком. К девяти мы должны были уже топтаться на месте, в зеленом районе на юге Москвы. В город опять входили малыми группами по два-три человека, до адреса добирались кто на чем. На месте выяснилось, что трое парней из «Батальона» по пути нарвались на патруль. У них хватило дурости затеять драку, в результате двое отправились отдыхать за решетку, Третьему удалось сбежать с места происшествия. Комбат по прозвищу Ярый от этой новости пришел в гнев. Святополк минут десять терпеливо осаживал его, чтоб не рвал на груди тельняшку и не испортил все дело.
В четырехэтажное здание офиса мы вошли очень аккуратно, через взломанную заднюю дверь. Снаружи остался только Кир. Паша дал ему телефон и велел наблюдать за обстановкой. «Батальоновцам» мы оставили весь первый этаж, сами быстро рассредоточились по верхним трем. Я шел с командиром. Здание заполнилось грохотом выстрелов, одиночных и очередями. В каждой комнате здесь вытаскивали оружие и встречали нас пальбой, как салютом Я старался стрелять по ногам и рукам, не на поражение. Из компьютеров сыпалось стекло, летели искры. Впереди по коридору вскрикнул Февраль, схватился за шею. Я рванул трубку из кармана, вызвал Горца на помощь. Он прибежал, стал затыкать рану. Крови было много, но Руслан сказал, пустяки, царапина Февраль от этих слов повеселел, оживился.
Я догнал командира Вместе с Монахом он стоял перед обитой кожей запертой дверью, явно стальной. На двери табличка: «Генеральный менеджер-директор». В замок уже стреляли — бесполезно. Изнутри по нам тоже стреляли, и тоже без всякого толку. Монах примотал к ручке гранату, командир оттеснил меня за угол коридора. Раздались выстрелы, потом взрыв. Дым рассеялся — дверь висела на одной петле. Мы вошли в кабинет.
Возле окна стоял бледный человек с пистолетом в руке. Ствол он воткнул себе в рот, выпученные глаза за очками растерянно бегали. Ему явно не хотелось себя убивать. С разинутым ртом он был похож на дурацкого комика.
— Ну-ну, без глупостей, — заговорил с ним Монах, делая по шагу на слово. — Авось Бог помилует.
Решил, наверное, взять лаской. Как психа натурального.
Директор глубже засунул ствол в рот и еще больше выкатил глаза. Монах подошел к нему, взял за руку и нежно отвел ее за спину самоубийцы. Тот согнулся, налился краской и начал что-то блеять по-английски. Монах отобрал у него пистолет и быстро обшлепал директора сверху донизу. Больше оружия не было, зато из кармана Монах извлек смятую бумагу. Расправил и проглядел.
— Ай-ай-ай. Секретные документы в кармане носить, что ж вы так, господин генеральный!
Бумагу он передал командиру. Святополк вынимал из компьютера винчестер, сгребал в карман со стола дискеты. Монах погнал директора к сейфу в углу, открывать. Тот перешел с английского на русский, пытался зачитать нам свои права. Монах ткнул его в спину дулом автомата.
— На данный момент вот это все твои права, — прокомментировал он. — И учти — я пока еще добрый.
Директор смирился с судьбой и открыл сейф. Там была плотная кучка оккупантских денег и несколько папок. Монах забрал то и другое.
— Ну что, будем замаливать грехи? — бросил он директору, протрещав купюрами в пачке. — Займемся благотворительностью?
— Монах, выводи его, — велел командир, читая мятую секретную бумагу. — И глаз с него не спускай. Он нам еще пригодится.
Папки из сейфа Монах отдал мне.
— А ты с этого глаз не спускай. Командир прихватил из кабинета портативный компьютер.
Мы пошли к лестнице. Наши уже заканчивали зачистку здания. Забинтованный Февраль — голова набок — гнал перед собой двух пленных с задранными руками, одетых с иголочки, в костюмы с галстуками, как и все тут. Папаша и Варяг еще вели бой, но перевес был явно на их стороне. Руслан заклеивал пластырем голову старшего Двоеслава.
— Стулом огрели, — морщась, объяснил тот.
Из-за угла вынырнул Фашист с саблей наголо. Он вытирал тряпкой лезвие, очки у него воинственно блестели.
На втором этаже Паша одной рукой держал за шиворот еще двух пленных в галстуках Это унизительное положение лишило их всякой воли к сопротивлению. Они поникли и смотрели жалобно.
— Иностранные подданные, — кивнул на них Паша.
Затесавшиеся тут два «батальоновца» направили на пленных стволы.
— Не балуйте, ребята, — предупредил их Паша, пряча иностранных подданных себе за спину.
— Мы пленных не берем, — сказали ему «батальоновцы», — По законам военного времени.
— Ну и не берите, — ответил Паша. — А этих я взял.
фашист своих уже отвел на первый этаж, и там произошел примерно такой же диалог. «Батальоновцы» действительно в плен не брали, весь этаж был зачищен тотально. Комбат Ярый ходил все такой же мрачный из-за глупой потери двух бойцов. Еще одною из его отряда убили здесь.
— Какого ляда! — наседал он на Фашиста и Святополка. — Расстрелять без всякого цацканья. Чтоб соплеменники их твердо вызубрили: оккупанты из России не возвращаются…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});