Чувство глубокого удовлетворения охватило её. И это было не только удовольствие, происходящее от того, что она устала, а теперь расположилась в намного более удобном положении; это было чувство правильности, которое она ощущала, находясь в руках Спейда. Как будто она была там, где и должна была, близко к единственному человеку, с которым хотела быть. Казалось невозможным, что совсем недавно она боялась Спейда.
А может, и не боялась. Возможно, приступы паники рядом с вампирами были единственной вещью, препятствующей ей сосредоточиться на очень реальной, очень сильной связи, которую она чувствовала со Спейдом. Он понимал её лучше, чем она сама себя понимала время от времени. Когда Спейд смотрел на неё, она чувствовала себя не разбитой, жалкой, беспомощной вдовой, которую видели другие. Спейд видел женщину с травмированным прошлым, у которой хватило сил двигаться дальше, несмотря на потерю. И всё больше Дениз смотрела на Спейда и видела не вампира в жестоком мире — она видела человека, у которого хватало смелости принимать всё, что бросала в него жизнь, и оказываться на вершине.
Она видела того, с кем хотела своё будущее.
Интенсивность её эмоций была шокирующей, но Дениз слишком устала, чтобы останавливаться на всех препятствиях, которые делали её ощущения такими спорными. Она не должна была волноваться об этом сейчас. Сейчас она могла просто сидеть здесь и вбирать в себя это замечательное ощущение принадлежности, заботы, правильности. После всех ужасов, горя и боли прошедших лет, она нуждалась в этом.
А потом она сделает то, что должна сделать.
Прим. переводчика:
*Бутлег — человек, нелегально распространявший спиртное во времена Сухого закона
Глава 20
Спейд стоял над Дениз. Её красивое лицо было таким мирным во сне, без беспокойства, напряжения и вины, обычно омрачающих его. Он ужасно не хотел будить её, зная, что последние несколько дней она держалась на одной только силе воли. Она даже не пошевелилась, пока он нёс её из автомобиля в эту комнату, укладывая на кровать. Но больше ждать он не мог.
— Дениз. — Он не мог сопротивляться самому себе и прикоснулся к её лицу, скользнув рукой вниз по её шее. Её кожа походила на сияющий атлас, и это чувство было таким же завлекающим, как и её кровь. — Дениз, просыпайся.
Её глаза открылись, восхитительная смесь карего и зелёного зафиксировалась на нём. Она моргнула, а затем сонно улыбнулась.
— Привет. Мы приехали?
— Уже как четыре часа, — ответил он, и его губы дёрнулись, когда она с удивлением, отпечатавшимся в её чертах, огляделась и поняла, что находится в спальне, а не в автомобиле, в котором заснула.
— Вау. Должно быть, меня действительно вырубило. — Дениз покачала головой, села на кровати и провела рукой по своим густым тёмным волосам, откидывая их с лица. Желудок проснулся следующим, судя по завыванию, которое он издал, заставив её слабо покраснеть.
Спейд сдвинулся в сторону, открывая её взгляду стоящий около него столик с несколькими закрытыми блюдами.
— Гамбургер с салатом, помидором, солёным огурцом и кетчупом, картофель фри, плюс куриный суп, крекеры и шоколадный пирог.
Её глаза расширились, а затем она засмеялась.
— Ты в точности запомнил то, что я люблю. Боже, Спейд, кажется, я люблю тебя.
Это было сказано в шутку, но спазм в груди от этих слов поразил его как удар. Он уже знал, что чувствовал к Дениз намного большее, чем к кому-либо другому за очень долгое время, но в этот момент он понял, насколько серьёзно всё стало. Я люблю тебя. Я никогда не думал, что это случится со мной снова — и особенно с человеком.
Она должна была позволить ему обратить её в вампира. Он не сможет вынести её потерю из-за хрупкой человеческой смертности, когда последняя могла атаковать даже при самых мирных обстоятельствах. Ради всего святого, как человек, она могла подавиться кусочком гамбургера и оказаться для него потерянной навсегда. Не было никакого способа, чтобы он мог позволить ей остаться человеком, а если у неё были чувства к нему, во что он верил, она захочет пройти через обращение, чтобы они могли быть вместе по крайней мере многие столетия. Не какие-то там десятилетия.
Дениз откашлялась, отводя взгляд в сторону, и её сладкий аромат жасмина стал более терпким из-за дискомфорта, вызванного её предыдущим тонким замечанием. Гораздо больше дискомфорта, чем она должна была чувствовать, если не понимала, что между ними нечто большее дружеской привязанности, потребности или жажды.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала она, притворяясь, что изучает картины на противоположной стене. — Это важно, и я не хочу, чтобы кто-то подслушал.
Предвкушение затопило его. Она собиралась признаться, что питает к нему чувства? Она поняла, что их миры были одинаково опасны, и в его мире не больше жестокости, чем в её?
Черти адовы, если это так, он бы отменил вечеринку и провёл бы оставшуюся часть вечера с нею в кровати, и плевать, что Вэб или любой другой из немёртвых могли оскорбиться. Он всегда мог уладить с ними дела позже, но будь он проклят, если отвернётся от Дениз после того, как она расскажет о своих чувствах к нему.
Он пересёк комнату, закрыл дверь, а затем включил телевизор достаточно громко, чтобы она не беспокоилась, что их могут подслушать. Затем он сел на край кровати, борясь с собой в попытке не делать ничего, что могло бы напугать её. Например, срывать с неё одежду, чтобы почувствовать её опаляющую шелковистую кожу на всём своём теле.
— Что? — спросил он, и ни намека на внутреннюю борьбу не отразилось в его голосе.
Она глубоко вздохнула.
— Я отказываюсь от этого, всего этого. Независимо от того, что ты намечал на сегодняшний вечер с Вэбом, поиски Натаниэля и всё с этим связанное.
Разочарование в мгновение ока перекрыло его желание.
— Только не начинай снова. Я говорил тебе уже дюжину раз: я не позволю тебе одной идти за Натаниэлем.
— Я вообще не собираюсь искать его, — сказала она; вызов и покорность сражались между собой в её голосе. — Ты прав, я не могу начать его поиски без помощи вампира, и ни один вампир, кроме тебя и Кости, не будет настолько безумным, чтобы помочь мне. Мы оба знаем, что я не могу вовлечь в это Кости из-за Кэт, но если ты продолжишь искать Натаниэля, тебя убьют, а я не могу … я не смогу жить с этим.
Он в изумлении уставился на неё.
— А как же твоя семья?
Она закусила губу.
— Им придётся скрываться вместе со мной. Не так много их осталось: мои родители, кузина Фелисити, её жених и несколько троюродных братьев. Я очень не хочу делать это, но у Кости люди по всему миру. Он может устроить, чтобы мы остались с одним из них, как другие люди, только без платы кровью. Он мог бы даже загипнотизировать мою семью так, что они не будут знать, что их жизни в опасности, и не будут несчастными, чувствуя, что заключены в тюрьму на краю света …