такой тяжестью, как это было в России[61]. Женщины работали на самых тяжелых участках на всех видах военного производства, кузнецами, грузчиками, шпалоукладчиками. Из контролеров и кондукторов городского транспорта они превратились в вагоновожатых и водителей. Много женщин пришло в отрасли, производившие оборонную продукцию. Обычным явлением были женщины-милиционеры. До конца 1945 года на большинстве постов в Москве стояли женщины-милиционеры с трехлинейными винтовками. Глубокие противотанковые рвы тоже копали девушки, женщины и мальчишки. Им приходилось ставить тяжеленные металлические ежи и наматывать на них колючую проволоку. Заготовка дров в военные годы стала тоже женским делом. Вот выдержка из газеты «Вечерняя Москва» 1943 года: «Коллектив комсомольцев работает днем и ночью… Входя по колено в воду, девушки-работницы обвязывают канатами бревна и дают знак крановщику поднимать груз. Машина лебедки захватывает 30 кубометров древесины, а группа работниц крючьями вылавливает из Москвы-реки бревна и катит их по перекладинам… Неумолчно звенят пилы»[62].
Свидетельство военного времени
Обстановка на фабрике была тяжелая. В городе не хватало электричества, отапливали фабрику дровами. Старейшая работница, браковщик цеха № 1 Вера Ивановна Гусева вспоминает о тех незабываемых днях:
«В мрачные дни 1941 года мужчины ушли на фронт, работать стало намного тяжелее. Цех решили перевести на одну смену. Пока происходила организация односменной работы, нашу швейную бригаду направили на Волгу выкалывать плоты для отопления фабрики. Труд этот был не женский, сначала у нас ничего не получалось. Часто проваливались в ледяную воду, обсушивались в сторожке и возвращались на реку. Бывало наплачемся, губы в кровь искусаем, а дело делаем. Через две недели нам сказали, что мы выполнили норму настоящего сплавщика.
Потом вернулись в цех. Здесь было тяжело с рабочей силой, с электроэнергией. Фабрику отключили от городской электросети, пришлось добывать ток от своей силовой станции. Приходили к 6 часам утра и, прежде чем приступить к работе, разгружали вагоны с дровами, на плечах таскали поленья с реки в кочегарку. У станка стояли обычно по 10–12 часов, а когда выполняли государственный заказ, то и все 14.
Весной работали еще и в пригородном хозяйстве фабрики. Навоз возили сначала на санках, но так как дело подвигалось медленно, взяли дровни. Сами запрягались по нескольку человек и везли нагруженные дровни.
Заменив мужчин в цехах, матери, жены, подростки работали без выходных дней, выполняли задание партии и правительства по выпуску обуви».
«Из истории костромской обувной фабрики» (По материалам интернет-сайта)
* * *
Тяжело читать подобные свидетельства. Становится не по себе, когда представишь женщин, впряженных в дровни или стоящих часами по колено в холодной воде. Не до моды им было в эти годы и не до борьбы за свои права, конечно. Вернее, одно право они отстаивали — сражаться с врагом наравне с мужчинами. Все силы были брошены на борьбу с захватчиками. 7 сентября 1941 года был образован Антифашистский комитет советских женщин[63]. Таким образом, женщины под контролем государства включились в организованную работу по сплочению и укреплению сил, выступавших против фашизма, по созданию антифашистского фронта народов. Задачами Комитета было призвать женщин порабощенных стран на борьбу с фашизмом, установить связь с женскими организациями в странах-союзниках, объединиться против общего врага.
1941 г. Москва. Оборонный завод. Снарядный цех.
(Музей истории Москвы)
В эту войну женщинам пришлось не только заменить мужчин в тылу, но и воевать вместе с ними[64]. «Боевые подруги, на фронт!» — призывал плакат того времени. Санинструкторы, связисты, регулировщицы, летчицы… Пронзительный фильм о фронтовых девичьих судьбах снял режиссер Станислав Ростоцкий по повести Бориса Васильева. Называется он «А зори здесь тихие». Там все сказано. Трудно что-то добавить. Может быть, только одно. Они были молоды и красивы, эти героини военных лет. Не стоит рассматривать этот период только как историю страданий. Но как торжество огромной силы духа. Такой война осталась в памяти многих женщин-ветеранов. «Красивой я была только на войне», — это фраза из воспоминаний одной из них, приведенная в книге Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо».
* * *
Миллионы «похоронок» — сообщений о гибели родных и близких получили женщины в эти страшные годы! Ждали почтальонов и боялись страшных известий. Но иногда дурную весть с фронта приносили не почтальоны, а работники НКВД. Получали их «члены семей изменников Родины». В этом случае наказанию подлежала семья — жену и детей выселяли, согласно предписанию, на пять лет на Север. «Да, хлебнули горюшка эти „российские мадонны“ за грехи своих мужей. А ведь те, давая присягу, клялись не щадить ни своей крови, ни самой жизни для достижения полной победы над врагом. „Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, — говорили они, клянясь, — то пусть меня (меня!) постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся“. Ни словом, ни намеком не говорилось в присяге о том, что за вину солдата будут отвечать его жена и дети»[65]. Приведенный факт является очень важным для понимания гендерного контракта военных лет.
Военный фельдшер Н. С. Клейченко, 1942 г. (Музей истории Москвы)
В годы войны еще рельефнее обозначились радикальные перемены в подходе государства к социальным отношениям между полами, что отразилось даже в реформе школьного образования, осуществленной в 1943 году. Реформой руководил лично И. Сталин. Отныне обучение мальчиков и девочек становилось раздельным, потому что дети должны воспитываться в соответствии с «естественным» назначением каждого пола. Мальчик — будущий «боец» на фронте и в тылу, девочка — будущая воспитательница детей, мать.
1941 г. Пошив ватников для Красной Армии.
(Музей истории Москвы)
Солдат за швейной машинкой
(Из военного дневника художника А. Кокорина)
Литературное свидетельство
…Но жаловаться она не любила. За всю жизнь, кажется, только одну жалобу от нее и услышал — это уж когда приезжал на студенческие каникулы. «Ты, Васенька, теперь ученый, — сказала, — много зим в школу ходил, так растолкуй, пошто Сталин не велит траву косить косой? Руками рви, а косой нельзя, ежели для своей коровы. Мы ли у него не заслужили? Погли-ко, что с руками деется…»
Посмотреть было на что. Около той поры писатель Фадеев художественно обрисовал материнские руки — какие они добрые, ласковые, работящие. Актрисы с лауреатскими значками на панбархатных платьях читали эти задушевные слова с эстрады, школьники вставляли в сочинения. У