вылупилась.
Таким образом, я выбрал трех самых сильных птиц из клетки и прикрепил одинаковое сообщение к ноге каждой из них. Потом я отнес одну из них на кормовую палубу под мышкой, а двух другие оставил в клетке.
Выйдя на палубу, я с облегчением увидел, что мы покинули гавань и вышли в открытое море. Затем я выпустил свою первую птицу на ветер. Она трижды облетела вокруг корабля и улетела, взяв курс на юг. С интервалом в час я выпускал оставшихся двух птиц и смотрел, как они исчезают за горизонтом. Мы более спокойно следовали за ними на Мемноне.
С северо-запада дул свежий ветер, и мы бежали перед ним по широкой полосе, самой удобной для плавания. За шесть дней плавания мы прошли остров Крит, а еще через пять дней - африканское побережье. За это время мы остановили и поднялись на борт девяти странных судов, чтобы обыскать их. Все они приняли нас за пиратов и попытались сбежать. Так что нам пришлось догонять друг друга в жестокой погоне. Это в значительной мере объясняло то время, которое потребовалось нам, чтобы проделать южный путь от Порт-Гитиона до устья Нила. Для меня не было ничего удивительного, что Серрены не было ни на одном из перехваченных нами судов, но мы с Рамзесом не могли упустить шанс отыскать ее.
Я молился Артемиде, чтобы, если Серрена уже заперта за Вратами мучений и горя, богиня не позволила страшному Дугу сделать с ней то, что он хотел. Для меня не было утешением знать, что сам фараон не пойдет с ней по этому пути. Он предпочитал идти по тропинкам, не столь благоуханным, как ее.
Добравшись до устья Нила, мы патрулировали его еще три дня. В дневное время мы держались ниже горизонта, а в темное время суток смыкались с землей. На четвертый день мы с Рамзесом решили, что оставаться здесь дольше бесполезно. Мы знали, что к этому времени Серрена почти наверняка была в Египте, учитывая, сколько времени прошло с тех пор, как ее похитили. Поэтому мы повернули на северо-запад и направились обратно в порт-Гитион в Лакедемоне. Ветер был уже не в нашу пользу. Дни тянулись с невыносимой медлительностью.
Когда мы наконец увидели Порт-Гитион, нас окликнуло рыбацкое судно, выходившее из гавани. Мы подтянулись и стали ждать, когда траулер подойдет к нам. Человек, который остановил нас, оказался еще одним из сыновей Адмирала Хуэя, крепким и привлекательным парнем по имени Хюиссон.
- Дядя Тата!- крикнул он, как только оказался достаточно близко, чтобы его голос был слышен. - ‘У нас были новости о Серрене. Она в безопасности и здорова.- Он продолжал выкрикивать свое сообщение, когда наши корабли приблизились. - Один левантийский торговец, направлявшийся в Египет, доставил нашему доброму королю Гуротасу послание от двора Аттерика в Луксоре. Аттерик хвастается, что его агенты захватили нашу кузину принцессу Серрену и что он держит ее заложницей в Луксоре. Он предлагает устроить для нее обмен, но на своих условиях.’
При этих известиях я почувствовал огромное облегчение, за которым почти сразу же последовал приступ отчаяния. Облегчение заключалось в том, что Серрена была жива. Мое отчаяние состояло в том, что Аттерик держал в своих скользких лапах такой жизненно важный торговый прилавок.
Гюиссон поднялся на борт "Мемнона", и мы отплыли в Порт-Гитион, с тревогой и трепетом обсуждая все последствия этих событий. Как только мы пришвартовались, я велел Рамзесу и Гюиссону подождать меня, а сам отправился за письмами, которые принесли птицы моего голубятника. Он побежал мне навстречу с папирусными листками в руке, все они были присланы Венегом из Луксора. Они сделали горьким чтение для меня, и я был в слезах, когда закончил.
По словам Венега, Панмаси и его пленница, Принцесса Серрена, прибыли в Луксор восемнадцать дней назад. Это было за три дня до того, как мы на "Мемноне" достигли устья Нила, преследуя его.
Венег был зрителем в толпе из нескольких сотен горожан, собравшихся на пристани по приказу фараона Аттерика Бубастиса, когда Серрену вывели на берег совершенно голой, с неподкованными ногами и великолепными локонами волос, свисавшими до пояса, но не настолько низко, чтобы прикрыть ее половые органы.
Венег записал, как жители Луксора были вынуждены замолчать из-за ее красоты и потрясения от унизительного обращения с ней. Разумеется, никто из зрителей понятия не имел, кто этоа незнакомка.
На пристани ее похитители заставили Серрену опуститься на колени, а один из королевских конюхов срезал пряди ее великолепных волос. Низкий гул протеста поднялся от наблюдателей.
Аттерик пристально посмотрел на них, пытаясь определить, кто из них бросает ему вызов. Это заставило их замолчать. Затем Аттерик повернулся и поманил Дуга, королевского мучителя и палача. Он с готовностью двинулся вперед, сопровождаемый группой своих прихвостней в масках, которые вели упряжку волов, тащивших повозку с навозом. Они подняли Серрену на ноги и погрузили в повозку. Они привязали ее к вертикальной балке, так что она не могла скрыть свою наготу. Затем под предводительством барабанщика они повели ее по улицам Луксора, где толпа выстроилась вдоль дороги, и подстрекали людей Дуга осыпать ее оскорблениями и отбросами. Наконец они повели ее в горы, к Воротам мучений и горя. Она исчезла за Воротами, и они захлопнулись за ней. С тех пор Венег ее не видел.
Закончив читать рассказ Венега о ее унижении, я покинул Порт-Гитион и поднялся на вершину Тайгетских гор. Я бежал большую часть пути, чтобы подавить свое горе с помощью тяжелых физических усилий. С вершины горы я прокричал свое возмущение богам на горе Олимп и предупредил их, что если они не будут лучше заботиться о своей дочери, мне придется взять на себя эту ответственность.
Возможно, это был просто подъем на вершину горы, но я чувствовал себя гораздо увереннее в себе и в том, что мне нужно делать, когда спустился вниз и увидел Рамзеса и Гюиссона, ожидавших меня с оседланными лошадьми. Мы немедленно отправились в цитадель. Добравшись до нее, мы поспешили в зал совета, где обнаружили, что король Гуротас и Адмирал Хуэй серьезно совещаются с тремя мелкими вождями. Гуротас вскочил и бросился ко мне, как только я вошел в комнату.
‘Вы слышали новости?- воскликнул он. ‘Мы получили сообщение непосредственно от Аттерика, доставленное левантийским торговцем. Ты был прав, Таита! Это действительно был Панмаси, подчиненный Аттерика, который захватил