Читать интересную книгу Мятный шоколад - Мария Брикер

– И не говорите, – тяжело вздохнул Клим.

– Держись, сынок, – всхлипнул Иван Аркадьевич, шумно высморкался и удалился.

– Сука, – глухо сказал Клим, и Алечка от неожиданности «растопырила» глаза. – Аль, ты как там? Клаустрофобия не навещает? – ласково поинтересовался Клим, и Алевтина с облегчением поняла, что столь нелицеприятный эпитет относится совсем не к ее персоне. – Можешь говорить, никого поблизости нет, – успокоил Клим.

– Нормально, – вяло отреагировала Аля, – только лилии воняют. И еще: ты лучше меня не целуй на прощанье, я луком объелась.

– Я и не собирался, – хохотнул Клим. – Аля, – сменил он тон на серьезный, – похоже, на кладбище сегодня день открытых дверей. Два автобуса только что приехало. Несколько иномарок дорогих, и они все подъезжают и подъезжают. Народу прорва. Человек пятьдесят, не меньше.

– Зачем? – равнодушно поинтересовалась Алевтина. Спросила она об этом по инерции, в общем-то, все, что происходит вокруг, ее мало волновало. Нервная система после лошадиной дозы успокоительного вступила в ледниковый период. Единственное, что продолжало ее раздражать, – это невыносимый запах лилий. Надо же, она и не подозревала, что такие прелестные цветы могут так отвратительно вонять!

– Не знаю, зачем. Все с венками, цветами и в черном. Наверное, тоже будут кого-то хоронить. А вот и она! Вижу «фольц» темно-синий, жаль, номер не разобрать. Подкатила, но не выходит. Понаблюдаем! Фу-ты, блин! Этого только не хватало!

– Что случилось? – легкомысленно спросила Алевтина. Клим грязно выругался и зарычал:

– Ничего! Знаешь, кто все эти люди, что сюда приперлись? Иван Аркадьевич пригласил друзей проводить в последний путь свою приемную дочурку!

– Какую еще приемную дочурку? – не поняла Аля.

– Тебя, твою мать… – взревел Клим. – Ах ты, гад! Подставил все-таки, скотина!

– Бл..! – пропела Алевтина и немного расстроилась.

– Все. Лежи тихо. Начинаем, – рыкнул Клим и хлопнул дверью.

«Катафалк», – пришла к выводу Алевтина. Скрипнуло кресло водителя, включился мотор, и машина медленно тронулась с места.

* * *

Топая вслед за катафалком, Клим в бешенстве сжимал кулаки, не сомневаясь ни на минуту, что Иван Аркадьевич пригласил на похороны такую прорву народа намеренно. Очевидно, фольклорист был в курсе этой аферы с самого начала и сделал неправильные выводы. Какой же Клим был дурак, что не поставил его в известность! Скорее всего, милейший Иван Аркадьевич решил, что Клим таким образом хочет обвести его вокруг пальца, чтобы не выполнять условий договора. Замечательно, сейчас он начнет ее воскрешать прилюдно. Подойдет к гробу, поцелует приемную дочурку в теплый лоб, схватится за сердце и, как испуганная галка, пискляво завопит на все кладбище: «Господа, вы звери, господа!..» Нет, это из другой оперы, он завопит: «Она жива, моя дочь жива!» Опять нет, так примитивно Иван Аркадьевич не поступит. Конечно! С Глафирой не получилось, так как несчастное животное хоронили в закрытом гробу, зато получится с Алевтиной. Он попросит Клима поцеловать Алевтину, и выйдет из всей затеи живописный финал сказки «Спящая красавица»: любовь победила смерть, воскрешение из мертвых, парочка «неотложек» для впечатлительной публики, все счастливы, справедливость восторжествовала, свадьба, тили-тили, трали-вали… Это же надо, какая скотина! Сколько бабок отвалил Клим за это мероприятие – и все впустую!

Клим так увлекся тягостными думами, что не заметил, как Иван Аркадьевич поравнялся с ним. Старик похлопал его по плечу и участливо заглянул в глаза.

– Я должен вам все объяснить, – хрипло сказал Клим. – Алевтине угрожает смертельная опасность. Вы не…

– Голубчик, вы себя хорошо чувствуете? – приподнял бровки старик.

– Алю хотят убить, – по инерции сообщил Клим, уже слегка сомневаясь в своих первоначальных предположениях.

– Успокойтесь, Клим, думаю, что теперь Алечке больше ничего не угрожает, – сочувственно сказал Иван Аркадьевич и отошел в сторонку. Клим остался стоять на месте, растерянно хлопая глазами.

Прибыли на место. Катафалк остановился. Открыли задние двери, засуетились у гроба, установили его рядом с могилой на заранее приготовленную подставку, накрытую траурным балдахином. А дальше….

– Уйдите, люди, с глаз моих долой! Хочу проститься я один с… женой! – заорал Клим и бросился к гробу, распихивая всех локтями. От волнения слова сами собой сложились в рифму, что его очень сильно удивило, от ужаса его даже чуть не затошнило. Алечка тем временем набрала в легкие побольше воздуха, задержала дыхание, Клим открыл крышку и, как и обещал, прикрыл девушку своей грудью, но при этом так навалился на нее, что воздух со свистом вышел из ее легких, как из дырявого воздушного шарика.

– Господи! – перекрестились землекопы, стоявшие ближе всех.

– Убирайтесь! – сумрачно поглядывая на толпу растерянных людей, прошипел Клим, нежно погладил Алю по голове и поправил ей косички, которые торчали в разные стороны.

– Думаю, нам следует подчиниться данной просьбе, – неожиданно пришел на выручку Иван Аркадьевич, и толпа отхлынула, отплыла в обратную сторону и замерла на приличном расстоянии, с сочувствием и любопытством наблюдая за поведением Клима. Землекопы, как два китайских болванчика, остались стоять на месте с дебильным выражением лиц.

– Слышь, Серый, – шепнул один другому. – Че-то покойница какая-то странная.

– Че? – переспросил другой.

– Ниче! Обычно они как живые выглядят, а эта как мертвая, – сглотнул слюну друг и озадаченно почесал макушку.

– Ты тупой, Колян, – выдохнул напарник.

– Так уж прямо? – возмутился Колян и опять почесал макушку.

Клим поцеловал Алю в лоб, шепнул, что скоро ей позвонит, всхлипнул пару раз и закрыл крышку. Аля приглушенно пискнула. Клим вздрогнул, покосился на землекопов, откашлялся.

– Петельки надо было бы смазать, – застенчиво сообщил он, озадаченно посмотрел на гроб и вздрогнул во второй раз: кончик одной из косичек Алевтины торчал из гроба наружу. Клим опять немного приоткрыл крышку, затолкал косичку внутрь, закрыл, с облегчением вздохнул и скомандовал:

– Что встали, козлы? Давайте закапывайте. Получите по полтиннику, если все сделаете нежно, быстро и аккуратно.

– Так… а эти? – ткнув пальцем в толпу, спросил один из землекопов.

– Перебьются! – хмыкнул Клим и вознес руки к небу с дикими причитаниями. Пролетающая над головой птичка, испуганная его воплями, невежливо «какнула» на его рубашку.

«Это к счастью», – брезгливо смахнув с плеча липкий птичий помет, решил Клим, криво улыбнулся, и на глазах его появились вполне реальные слезы. Теперь все будет хорошо, с надеждой подумал он и направился к выходу с кладбища. Темно-синего «Фольксвагена» среди припаркованных у ворот машин уже не было.

Глава 8

Виват землекопам!

Колян сдвинул на затылок фуражку, позаимствованную у своего боевого бравого дедули, и посмотрел на небо, затянутое низкими грозовыми тучами. На душе его было тоскливо. Из головы не выходила сегодняшняя покойница. Она так живо вдруг встала перед глазами, что он невольно зажмурился.

– Че жмуришься, копай давай! Нам еще одну яму рыть на завтра, – недовольно скомандовал напарник. – Щас дождь пойдет, будем тогда по уши в грязище. И копать будет тяжелее.

– Серый, а ты покойников боишься? – поинтересовался Колян, воткнул лопату в жесткую бурую глину и надавил на нее ботинком.

– Я живых боюсь, они подлые и злые все! – хмуро ответил Серый, отмечая лопатой примерный размер ямы.

– Так уж прямо! – возразил Колян. – А я? Разве злой?

– Ты тупой, что еще хуже, – категорически заявил напарник, облокотился на черенок своей лопаты, достал из-за пазухи мятую пачку сигарет, закурил.

Колян промолчал и сосредоточился на работе. Серый был за старшего, и его надлежало слушаться во всем. Во всяком случае, пока он, Колян, не пройдет испытательный срок в три месяца, который ему определили в конторе. О таком месте можно было только мечтать. В их городе с работой была напряженка, а уезжать ему не хотелось. Здесь жили мамка, сестра, дед. А на соседней улице – Манька Л., тайная зазноба его сердца, женщина строгая, но справедливая. Правда, замужняя, но, как она клялась ему в редкие минуты близости, замужняя только формально. Она-то и пристроила его по великому блату в контору. Отказать ей не могли, так как трудилась она в местной администрации секретаршей Самого! Пока он отработал только два месяца, но уже пообвыкся, вошел во вкус скорбных денег, прибарахлился, надарил Маньке щедрых презентов: эластичных колготок, парижских духов и шоколадных конфет, – и начал копить на квартиру, в которую собирался привести свою благодетельницу сразу же после новоселья. Ради этого можно было стерпеть все. Даже то, что старший напарник незаслуженно обзывает его тупым. «Пускай называет, – улыбнулся Колян и исподлобья покосился на Серого, – кто тупой, это мы еще посмотрим, когда Манька переедет из твоей квартиры ко мне!»