Читать интересную книгу Вся правда о российских евреях - Андрей Буровский

Элементарное внимание к тому, что делают и хотят делать евреи… хотя бы те самые 300 семейств, пропавшие из колонии то в Одессу, то в Польшу, то «невесть куда», заставляет тут же признать как очевидное: трудятся они так же напряженно, как крестьяне… Порой даже более напряженно и более целенаправленно. Причем большинство из них вовсе не наживут с этих трудов какое-то невероятное богатство. Труд ремесленника или торговца, арендатора или шинкаря совсем не легче и не грубее труда земледельца, он просто совершенно другой.

Не заметить и не признать этого, казалось бы, довольно трудно — но русские как раз ухитряются этого не заметить и не признать. Чему не перестаешь удивляться во всей этой истории — так это поразительному отсутствию «слышимости» друг друга. Русскому правительству так хочется привести евреев к некому общему знаменателю, что оно себе же делает хуже, вкладывая деньги совершенно непроизводительно.

Что и подтвердилось в 1817 году, когда пришло время получать по ссудам. И переселенцы, и чиновники просят продлить льготы еще на 15 лет, ведь очевидно — денег они не отдадут. В 1823 году Александр запретил дальнейшее переселение евреев. К тому времени на девять еврейских колоний потрачено было 300 000 рублей, а «о начале уплаты податей, даже поселившимися 18 лет назад — и речи не шло».[170]

Земледельческая «опупея» после 1830-х

И в 1835 году в новом «Положении о евреях», «еврейское земледелие не только не отринуто, но еще расширено, поставлено на первое место в устроении еврейской жизни».[171] Возникает даже идея переселения евреев в Сибирь… хорошо, что в 1837 году от нее отказались без обнародования причин.

Правительство видит, что его усилия не дают никакого эффекта. Но с каким-то необъяснимым для современного человека упрямством пытается не проанализировать причины своего неуспеха, а любой ценой достигнуть своих надуманных целей.

Задача сделать евреев крестьянами занимает важное место в работе созванного в 1840-м, шестого по счету «Комитета для определения мер коренного преобразования евреев в России». Вот так — коренного преобразования.

В 1839, 1844, 1847 годах выходят все новые и новые законы, уточняющие способы евреям стать земледельцами — вплоть до права еврейского рекрута осесть на землю и тем избавиться от действительной службы.

Создаются даже «образцовые» колонии, во главе которых встал близкий ко двору чиновник Киселев. И опять происходит то же самое, тот же заколдованный круг. Скажем, 800 еврейских семей изъявили желание переселяться в Новороссию и дали подписки, что у них достаточно средств и они просить ссуды не будут. Начали переселяться, и уже в пути объявили, что у них нет ни копейки, средства их истощены. Сотни семей, прибывших в Новороссию, не обладали никакими вообще документами — кто они такие и откуда. А 250 семей из них самовольно зашли в Одессу и остались в ней.

«Евреи могли сделаться земледельцами, даже хорошими, но с первой благоприятной переменой обстоятельств — они всегда бросали плуг, жертвовали хозяйством, чтобы вновь заняться барышничеством». А духовные лица «поддерживали своих единоверцев в мысли, что они народ избранный, не предназначены судьбой на тяжкий труд земледельца, ибо это горький удел гоя».

Еврейский историк Оршанский, дыша русским воздухом, заявляет, что в Новороссии неудачи еврейского земледелия от «непривычки евреев к тяжелому физическому труду и выгодности городских промыслов на юге»,[172] но тут же пишет, что в одном городе евреи своими руками построили синагогу, в другом — кормились огородничеством.[173] То есть, когда хотели — могли заниматься и тесанием, кладкой камня, и огородничеством?!

Опять многострадальным еврейским переселенцам ставили в пример немцев, но «примеру немецких колонистов последовало самое незначительное число еврейских поселенцев, большая же часть их показывала явное отвращение к земледелию и старалась исполнить требования начальства для того, чтобы получить потом паспорт на отлучку».

Опять давали ссуды на покупку скота, но евреи лошадей «заганивали и мало кормили», породистых немецких коров доили в разное время, отчего у них пропадало молоко. Евреям бесплатно давали саженцы садовых деревьев, но их забывали поливать, и они погибали.

У Киселева была даже идея давать «уроки» на два-три дня. За неисполнение «уроков» лишать отлучек, сечь розгами, а самых нерадивых отдавать в солдаты.

Если верить Никитину, едва только прошел слух об этой мере, как евреи-земледельцы «напрягли все свои силы, обзавелись скотом, земледельческими орудиями… проявили… удивительное прилежание к земледелию и домоводству».[174]

Допустим, страх перед розгами и заставил бы колонистов быть исправнее… но ведь все равно это не они хотели проявить «удивительное прилежание», а их начальство. Стоит начальству ослабить внимание, как евреи проявляли «неутомимое усердие во всех промышленных занятиях», «среди самого разгара полевых работ уходили с поля, узнав, что по соседству можно выгодно купить или продать лошадь или вола или что-либо другое».[175]

Казалось бы, ну что проще — ну дать евреям заниматься тем, чем они хотят и что у них хорошо получается! Так ведь все раскручивается в совершенно другом направлении… Оршанский даже удивляется, что русские не хотят оставаться на военной службе, а хотят «вернуться к излюбленному занятию русского народа — земледелию».[176] Ну, а евреи вот тоже хотят заниматься своими «излюбенными занятиями», только это отнюдь не земледелие.

В 1856 году отменяется усиленное рекрутство для евреев, исчезает эта внешняя мера давления — и тут же прекращается поток евреев, ходатайства о переселении их в земледельцы. В 1874 год вводится новый воинский устав, и теперь уже никто не желает даже для видимости, даже формально идти в земледельцы, чтобы спастись от рекрутчины.

Начинается бегство даже тех, кого загнали в крестьяне силой и страхом. На 1858 год числилось 64 тысячи душ еврейских колонистов, а на 1880-й числится только 14 тысяч душ. В 1881 году «в колониях преобладали усадьбы из одного только жилого дома, вокруг которого не было и признака оседлости, т. е. ни изгороди, ни помещений для скота, ни хозяйственных построек, ни гряд для овощей или хотя бы одного дерева, ни куста; исключений же было весьма немного».[177]

По словам статского советника Ивашинцева, посланного в 1880 году для исследования состояния колоний, во всей России «не было ни одного крестьянского общества, на которое столь щедро лились бы пособия».[178] И все впустую! Это обстоятельство вызывает у крупного чиновника негодование… Которое вполне разделяется не только людьми городскими и образованными, но и крестьянством.

Крестьяне негодовали, что у них земли мало и они вынуждены арендовать у евреев землю, которую им выделила казна… А они, евреи, той землей не пользуются! Во время погромов 1881–1882 годов крестьяне разоряют несколько еврейских поселений, так проявляя свое возмущение.

Рождение мифа про «вымор без земли»

После сказанного странно прозвучит утверждение, что причина бедности евреев — «Черта оседлости в сочетании с запретом на крестьянскую деятельность».[179]

Это утверждение вообще распространено в еврейской исторической литературе, и оно совершенно несправедливо. Запреты приобретать землю (но вовсе не работать на земле!) будут введены только в 1903 году, когда правительство станет любой ценой мешать евреям обогащаться. Переносить эту позднюю меру на ВСЮ историю евреев в России попросту неверно и нечестно.

«При сопоставлении обязанностей, налагаемых на евреев-земледельцев с правами и обязанностями, данными исключительно евреям с теми, какими пользовались прочие податные сословия — нельзя не признать, что правительство очень благоволило к ним (евреям. — А. Б.)».[180]

Благоволило не из какой-то особой юдофилии, конечно, а в стремлении сделать евреев более понятными и более похожими на остальных. Но благоволило ведь…

Так же дико и утверждение, что «Земледелие запрещено еврею его народным духом, ибо, внедряясь в землю, человек всего легче прирастает к месту».[181] Автору этого перла, господину Гершензону, стоит посоветовать повнимательнее изучить культуру и историю своей цивилизации — всех народов, исповедовавших иудаизм. Запрет на земледелие совершенно отсутствует в иудаизме. Множество иудеев во все времена занимались земледелием, порой довольно успешно.

На юге современной Франции в VI–XI веках среди евреев было столько богатых крестьян, что ярмарки пришлось переносить с субботы на воскресенья.