Ребенок зашевелился, словно он свернулся в шар, а затем вытянул ручки и ножки, пытаясь развернуться в ее чреве.
Малышка и Барт. Ее охватило чувство неотвратимой потери. Острая боль пронзила поясницу, и она ухватилась за живот.
Барт подхватил ее.
– Что такое? Ребенок?
Миган часто задышала, чтобы восстановить дыхание.
– Первые схватки. Полагаю, ложные, но лучше мне сесть. Дай, пожалуйста, воды.
Он подвел ее к большой кровати с четырьмя столбиками и усадил.
– Полежи, я сейчас. – Он наклонился и снял с нее туфли, потом поднял ей ноги и уложил.
Миган лежала, стараясь не дышать глубоко. Она еще не готова рожать. Надо сначала позвонить в агентство. Она уставилась на телефон у постели, потом наконец протянула руку и сняла трубку. Номер она знала наизусть, но пальцы не слушались приказа мозга.
Они слушались веления сердца. Миган обхватила руками свой большой живот.
– О, крошка, не делай так. Я же не могу быть твоей мамой. Это было бы нечестно по отношению к тебе.
Барт остановился в дверях в семейную большую гостиную, где Миган лежала на диване. Солнце только что село, но уже чувствовалась декабрьская прохлада, и он заранее растопил камин. Комнату освещали только мигающие лампочки на елке и горящие дрова, отчего она приобрела таинственный вид.
Красивая, умная, удивительно живая беременная женщина смотрелась как чудо.
И уже сегодня, может быть, ничего этого больше для него не будет. Тот, кто утверждал, что лучше любить и потерять любовь, чем не любить вовсе, был, наверное, мазохистом.
– Кто звонил? – спросила Миган.
– Люк Пауэлл.
– На сей раз, надеюсь, новости добрые?
– Он получил данные, что Джошуа Карауэй после побега направился в Сент-Луис и находился там, затем перебрался в Чикаго, где его дружки должны были помочь ему улететь из страны. Если бы его не поймали, сейчас он был бы уже в Латинской Америке.
– Стало быть, есть все основания считать, что весь этот кошмар дело рук Лероя?
– Стало быть, так.
Миган глубоко вздохнула.
– Ну, значит, кошмару конец. – Она перевела взгляд с его лица на пакет, который был у него в руке.
– А это что?
– Преждевременный рождественский подарок.
– Так этот пакет передал тебе продавец в магазине сегодня днем? Хитри не хитри, но подарки до праздника не дарят, Барт Кромвель.
– Кто это сказал? Закрой глаза.
Сначала поцелуй. А потом подарок, который, как он прекрасно знал, не порадует ее, а только разбередит раны.
Но время не ждет. Ребенок должен родиться через неделю. А его задание в Ориндж-Бич закончено.
Он обнял ее и крепко поцеловал. И понял, что она нужна ему как жизнь.
Глава 15
Миган почувствовала губы Барта, и, как всегда, по всему ее телу пробежала дрожь. Закрыв глаза, она обхватила его за шею, ответив поцелуем на поцелуй.
– Это мой сюрприз, – прошептала она.
– Тогда открой глаза и посмотри.
Она послушно открыла глаза и тут же пожалела. Он держал в руке очаровательного коричневого медвежонка с большими глазками-бусинками, которые осуждающе смотрели на нее. Миган смутилась и отвернулась. Она медленно, как привыкла за это время, опустила ноги на пол и села.
– Зачем ты это сделал? Родители малышки, кто бы они ни были, купят ей такого.
Он протянул ей медвежонка, но она оттолкнула его.
Барт сел рядом с ней на диван, положил руку ей на живот и стал поглаживать его сквозь комбинезон. На него нельзя было долго дуться, но должна же она как-то показать ему, что он переступил границы.
Она вздохнула и положила руки поверх его ладоней.
– Зачем ты это сделал, Барт?
– Хотел купить ребенку его первую игрушку. Что в этом ужасного?
– Я не могу оставить ребенка. Я тебе говорила. Из меня дрянная мать.
– То, что ты говоришь, я знаю.
– Я не говорю. Это так на самом деле. – Голос у нее задрожал. Ее всю трясло. – Моя работа съедает все мое время.
– Да с твоими способностями ты можешь переделать миллион работ.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что говорю. Работа здесь ни при чем. Дело в тебе самой и в твоих ложных представлениях о себе. Ты боишься, что у тебя не хватит любви, но тут ты явно хватила через край.
– Ты случайно встретился со мной всего несколько дней назад. Как ты можешь говорить обо мне такое?
– Я знаю, что ты предоставила свое тело, чтобы выносить ребенка подруги. Разве может быть большее проявление любви и альтруизма? Это почти что подвиг. Мужчины на такое не способны, даже если бы могли рожать. Я знаю, что ты любила Джеки и бабушку и любишь даже мать, хотя она не сумела дать тебе то, чего ты хотела бы.
Все в Миган перевернулось, кровь отхлынула от лица, и она вдруг почувствовала себя слабой и беспомощной.
– Но речь идет о ребенке, о беззащитном создании. У меня нет той любви и умения, которые ей нужны.
– Да из тебя выйдет фантастическая мать. Если бы ты не хотела этого ребенка, Миган, дело другое. Но не отдавай ее из страха, не вбивай себе в голову, что ты не заслужила ее, что не сможешь дать ей то, чего не смогла дать тебе твоя мать.
Она вскочила с дивана и подошла к окну. Волны с неутомимой яростью набегали на песок, и эта картина как-то перекликалась с ее состоянием.
– Это не твоего ума дело, Барт.
– Верно, Миган. Не хочешь ребенка, отдавай. Есть немало семей, где она будет желанной. – Он снял трубку и протянул ей. – Звони в агентство по приемным детям и скажи, что у тебя для них есть ребенок. Попроси их найти приемных родителей, которые сумеют полюбить ее так, как ты уже любишь ее.
Миган вырвала у него из рук трубку и начала набирать номер. Она набрала первые три цифры и остановилась. Пальцы онемели и не слушались. Слезы полились у нее из глаз, ее била лихорадка.
Барт взял у нее из рук трубку и положил на ближайший стул.
– О, Миган, – пробормотал он, обнимая ее. – Мне не хочется ранить тебя, но я не могу сидеть и смотреть, как ты отказываешься от будущего из-за прошлого, которое нельзя изменить.
– Какое это имеет отношение к моему прошлому? – всхлипывая спросила она.
– Ну, не имеет, так не имеет. – Он прижал ее к себе и стал гладить по спине, ласково целуя в макушку.
– Я не могу перемениться, Барт. А если бы и хотела, это было бы несчастьем для всех. Я не могу пожелать такое будущему ребенку.
– А как со мной, Миган? Меня ты тоже выбросишь из своей жизни, как только все кончится?
– Не смеши людей.
– Я тут ничего смешного не вижу. Ты боишься серьезных отношений, и я не могу себе представить, как ты можешь найти мне место в своей жизни, какое будущее ты видишь для себя.
Будущее? Сейчас ей не до того. Сначала надо родить ребенка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});