Аккуратно открыв дверь, я просочился внутрь. Куда же вы заныкались? Ага, вот вроде слышны и голоса…
— Сейчас, осталось еще чуть подкопить, и тогда мы с тобой отсюда уедем, — молодой голос парня был довольно убедителен.
— Поскорее бы… — ответила девушка. — А то я устала так жить…
Я прокрался к двери, покрепче сжимая рукоятку клыча. Если уж идти на ликана, тем более еще и мага, то уж пусть будет тяжелая артиллерия. Не помешает, ей-богу.
— Скоро. Я думаю, с месяц…
— Куда это вы собрались? — я сделал шаг в комнату.
Ну точно, лисичка-кицунэ, как и описывала ее ламия. Вот только что-то уж очень молодая, моих лет. И волк. Красная Шапочка на новый лад в стиле «пятидесяти оттенков серого»? Не помню, Перо писал эротику или нет.
— Ты? — его глаза сощурились, меня он узнал. Еще бы, я уже почти прописался в особняке его босса. И тут же он начал морфировать. Полетела разрываемая телом одежда, он принял низкий старт… и тут же упал, пронзенный ударом клыча.
Лисичка взвизгнула, и рванула к окну, попыталась распахнуть его…
— Ку-ку! — издевательски сказала ламия, появившись за стеклом.
Я кинул в девчонку заклинание паралича, и она кулем упала на пол.
— Ну что мы имеем? — появилась в комнате ламия. — Дохлый ликан — одна штука. Пока еще живая кицунэ — одна штука.
— Ищи ящик, — сказал я ламии.
Она закрутилась в вихре, и указала на пол, рядом со сломанной половицей.
— Искажение силовых линий, как от мистериума. Здесь.
Я осторожно полез в подпол, и вытащил оттуда тяжелый футляр из мистериума. Откинув петли, я заглянул внутрь. Ну точно, он! Древний клык, парный оставшемуся, обрамленный в золото и окутанный голубым сиянием.
— Да, это он.
— Ну что нам делать с пленницей? — спросила ламия, плотоядно облизнувшись. — Такая няшка, так бы и закусила!
Девчонка большими глазами, в которых плескался ужас, смотрела на ламию.
— Что пялишься? Демона не видела что ли? — буркнула ламия. — У самой был ёкай на подхвате.
— Она думает, что ее сейчас жрать будут.
— А и буду, — пообещала ламия. — Или ты ее допросить перед смертью хочешь.
— Ага, — я щелкнул пальцами, снимая заклинание.
Вместо ожидания она бросилась к ликану и прижалась к его груди.
— Брат, — шептала она со слезами, гладя его по волосам. — Брат…
— Брат? — такого поворота событий я не ожидал.
— Он был мой брат, — сказала она в слезах. — Мы вместе росли в приемной семье.
— А что дальше случилось? — спросил я. — Как ты здесь оказалась?
— Родители умерли, Рикардо был старше, и его взял на работу альфа. А я оказалась никому не нужна. Только в проститутки идти, извращенцы любят малолеток, — она с ненавистью взглянула на меня. — А ты его убил.
— Щас расплачусь, — издевательски сказала ламия.
— Помолчи, — оборвал ее я. — Она говорит правду, я вижу ее оболок.
— Убил, потому что он был виновен и пытался загрызть меня. Пусть и защищая тебя. Зачем вам Шапонский клык?
— Мы хотели бежать и основать свой клан. А с такой реликвией собрать его проще простого.
— Ну далеко вы бы не убежали, — сказал я. — За вами бы шла вечная охота, а найдя — прирезали бы.
Что-то мне она напомнила ту ситуацию, в которой я сам оказался. И мотивы понятны. Только вот глупенькая она до предела, с такой реликвией и ее бывшими хозяевами на хвосте долго бы им не прожить. Посмотрим на ее ауру… Странно, нет отметок о пролитой крови, ни людей, ни полтеров. Чистая невинная кицунэ? И такие встречаются? Чудны дела твои, господи…
— Ну что же, зови своего хозяина! — с вызовом бросила она. — Пусть умру, но лучше смерть, чем такая жизнь, собой торговать, а теперь и нищенствовать.
Я опять парализовал ее заклинанием.
— Пойдем посоветуемся, — сказал я ламии, и вывел ее в соседнюю комнату, поставив Полог Тишины.
— Что думаешь? — спросил я серую.
— Не знаю, но вижу, что ты думаешь. Размяк, пожалел девчонку?
— Да. Пожалел. Она чуть не оказалась в моем положении.
— Она тебе слезливую сказку рассказала, а ты и поверил? — насмешливо сказала ламия.
— Ну что она не врет, это абсолютно точно. Я проверил. Ни одного слова лжи. К тому же, у нее чистый оболок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хочешь ее отпустить?
— Ну сама подумай. Сейчас я сюда вызову мордоворотов Гарсия. Что они с ней сделают? Или их босс? — спросил я ламию.
— Убьют. И не просто убьют, а сделают это показательно, со сдиранием шкуры и очень больно, — категорично заявила она. — Оборотни таких вещей не прощают. Ее казнят в назидание остальным, кто только посмеет подумать о покушении на власть босса.
— И как ты думаешь? Это правильно? — спросил я ее.
— Я тебе удивляюсь, — сказала серая. — То ты готов прирезать полтера за то, что он полтер, то ты распустил нюни по несчастной судьбе юного зверька, который, между прочим, уже совершил преступление.
— Вот только наказание будет не соответствовать ее проступку. Я собираюсь ее отпустить.
— А стоит? — хмыкнула ламия. — Благодарности ты не дождешься. Не забывай, ты прирезал ее брата, а кровная месть у оборотней священна.
— Затрахается мстить. И я думаю, не будет. А если будет — ей же хуже. Меня так просто не взять, сама знаешь.
— Убил бы ты просто ее, — посоветовала ламия. — Быстро и безболезненно, срубил башку и все. Не дожидаясь Гарсия.
— Увы, не могу. Рука не поднимется. Да, знаю, что делаю глупость и оставляю ее в живых, но убить — не могу.
— Эх, слюнтяй ты стал, — попеняла мне ламия. — Ладно, делай, как знаешь.
— Так и поступлю, — кивнул я ей. — А трупа ее брата нам хватит для отчета нанимателю.
Вернувшись в комнату, я обыскал ее брата и достал довольно пухлый бумажник. Ого, а неплохо платит охране Гарсия, тут пара штук баксов есть! Я вынул деньги, и под презрительно-насмешливым взглядом кицунэ — что, типа грабишь покойника? — засунул выпотрошенный бумажник ему обратно в карман.
Так, а что у меня с собой? Много я с собой не носил, но штука на карманные расходы была, карточками мне было пользоваться нельзя. Я вынул деньги, наблюдая, как взгляд девчонки с презрительного становится удивленным.
— Слушай сюда, лиса, — я присел на корточки рядом с ее телом. — Я тебя отпускаю. Вот тебе деньги на первое время, там стоит машина, на которой приехал твой брат. Уезжай и больше не возвращайся. Увижу еще раз или почувствую за собой твою слежку — убью. Поняла?
Я снял заклинание, и девчонка встала на корточки, потом поднялась.
— На сборы у тебя десять минут, — напомнил я. — После этого вызываю Гарсия. Можешь пока попрощаться с братом.
Я повернулся к ней спиной. Самая легкая проверка — если решит напасть сейчас, то умрет. Мне она вреда не нанесет, не та сила. Да и ламия не даст, она вроде как скрылась за дверью, но на самом деле бдит.
Я слышал, как девчонка возится над телом брата, целует его, шепчет слова прощания. Ну, сейчас или никогда!
— Спасибо, — сказала она тихо сквозь слезы.
Я изумленно обернулся.
— За что? — недоуменно спросил я.
— За жизнь, — и она взялась собирать сумки.
Вот так так! Я этого совершенно не ожидал. Парадоксальная реакция, наверное, еще от шока не отошла. Я бы первым делом на ее месте попытался выпустить кишки засранцу, пусть даже с фатальным результатом.
Она, набрав вещи, пошла нагружать машину.
— Не ожидал? — спросила ламия.
— Нет. Только не этого.
— Черт ее знает, что у нее в башке, — поскребла голову ламия.
— Что бы ни было, спрашивать я ее не буду.
Наконец, сделав несколько ходок и забив машину, кицунэ села в нее и уехала.
— Ну что, пора вызывать заказчика? — спросил я.
— Ты хоть следы замети, что здесь была девчонка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Все равно будет заметно, ну да ладно. Прячься, — я нажал на перстень, отправив ламию туда, где ее никто не достанет. А затем скастовал заклинание Стертый Путь, которое применяли вояки, чтобы стереть все следы своего пребывания. Масштабное такое, обширное. Метров на двести теперь астрал чист и возмущенно звенит от такого невежливого с ним обращения. Зато ни одна ликанская ищейка ничего не найдет — ну была какая-то особь здесь, судя по остаткам лежки женская, но вот не ощущается ничего и никак.