Читать интересную книгу Великая оболганная война - Игорь Пыхалов

А вот что пишет Михаил Мельтюхов в своей книге «Упущенный шанс Сталина»:

«Но сначала следует сказать о воспоминаниях В.А.Новобранца о его работе в Разведуправлении в 1940-1941 гг., которые довольно широко используются в новейшей отечественной историографии для подтверждения тезиса о честных разведчиках и руководителях-конъюнктурщиках. Особенно часто встречаются ссылки на утверждения мемуариста, что разведсводка по Западу №8 от декабря 1940 г. содержала сведения о 110 германских дивизиях (из них 11 танковых), развёрнутых у наших границ. При этом никто не обратил внимания на то, что ранее автор пишет, что в этой группировке на рубеже 1940-1941 гг. было 70 дивизий. Из текста следует, что в декабре 1940 г. Новобранец не был исполняющим обязанности начальника Информационного отдела и не мог готовить эту сводку по Западу, поскольку являлся заместителем начальника отдела по Востоку и занимался оценкой вероятных противников в Азии… Вероятно, в Разведуправлении были расхождения в оценке численности германской группировки на Востоке, и Новобранец, если он вообще занимал указанную должность, мог придерживаться отличных от мнения руководства взглядов, за что, видимо, и был снят с должности, но не в начале мая, как он уверяет, а в начале апреля 1941 г., что подтверждается документами»[733].

Однако для большинства авторов подобная проверка на добросовестность оказывается не по силам. Ещё бы! О каком непредвзятом анализе может идти речь, если налицо все классические признаки столь популярного среди наших публицистов-конъюнктурщиков жанра «разоблачение сталинских преступлений»: герои-разведчики, точно выявившие численность и состав противостоящей немецкой группировки, раболепствующее начальство в лице генерала Голикова, пытающееся эти данные занизить, и, наконец, честные и принципиальные сотрудники вроде подполковника Новобранца, отстаивающие истину и за это страдающие.

Среди публикаций, воспевающих поступок подполковника Новобранца, следует особо выделить статью некоего Юрия Финкельштейна «Подвиг разведчика» в журнале «Знание – сила» [734]. В отличие от других подобных опусов, она снабжена комментарием Бориса Соколова, в котором сообщается:

«Даже если Голиков на самом деле уменьшал число соединений потенциального противника, содержавшееся в донесениях Новобранца, он всё равно не смог сократить их до той величины, которая соответствовала действительному положению вещей»[735].

Однако обличители сталинизма действуют в полном соответствии с пословицей «Хоть плюй в глаза – всё божья роса». К комментарию Соколова приписан постскриптум «от редакции»:

«Итак, согласно Б.Соколову, новейшие разыскания в архивах заставляют несколько по-иному взглянуть на картину, описанную Ю.Финкельштейном. Но это не может изменить нашего восхищения подполковником В.А.Новобранцем. Быть может, он ошибался в цифрах – об этих цифрах и вообще о точности данных различных советских разведывательных органов можно было бы дискутировать, если бы в верхушке сталинской военной машины такая возможность не была бы полностью исключённой. Однако главное вот в чём: В.Новобранец полагал, что гитлеровская Германия накапливает силы на Востоке, чтобы напасть на Советский Союз. То есть шёл вразрез с позицией верхушки советской партийной и военной власти, которая – держась в фарватере Сталина – такую угрозу не принимала во внимание, во всяком случае в официальных документах и оперативных разработках. Насколько В.Новобранец был прав, показало время»[736].

Но, может, и в самом деле в том, что сведения о противнике завышались, не было ничего плохого? То-то и оно, что было.

Начнём с того, что во всех этих разведывательных играх участвуют как минимум две противостоящие стороны. Разведка пытается выявить силы противника, противник – дезинформировать чужую разведку. При этом в зависимости от обстоятельств могут ставиться разные задачи: либо преуменьшить свои силы, либо, наоборот, их преувеличить. Надо чётко понимать: если советская разведка получала завышенные данные о немецком военном потенциале, то происходило это не само по себе, а с деятельной «помощью» германской контрразведки.

Зачем же немцам понадобилось завышать свои силы в глазах вероятного противника?

Во-первых, это хорошее средство давления на русских, чтобы добиться от них уступок по тем или иным спорным вопросам.

Во-вторых, создавался эффект привыкания к тому, что у наших рубежей находятся крупные немецкие силы. Согласно представлениям советской разведки, начиная с осени 1940 года у границ СССР было сосредоточено свыше 70 германских дивизий (на самом деле их было чуть больше 30). Однако время шло, а эти дивизии стояли себе, никого не трогая.

В-третьих, когда в последние месяцы перед нападением началось резкое наращивание немецких сил у наших границ, советское командование не смогло правильно оценить его динамику. Согласно разведданным, на начало апреля 1941 года у границ СССР находились 83-84 немецкие дивизии, на начало мая -103-107, а на 1 июня – 120-122. То есть количество дивизий возросло, но всего лишь в полтора раза. Между тем, на самом деле к 1 апреля там находились 38 немецких дивизий, к 1 мая – 52, а к 1 июня – 81. Более того, основное увеличение германской группировки произошло после 22 мая, когда вступил в силу уплотнённый график перевозок. Таким образом, хотя наша разведка и установила факт прибытия новых немецких дивизий, это не вызвало у советского руководства той тревоги, какую бы оно испытало, имея на руках истинные цифры.

В-четвёртых, создавалось неверное представление о распределении немецких сил между Востоком и Западом. В самом деле, если разведка приписала вермахту лишние дивизии, то эти «виртуальные» дивизии должны где-то находиться. Очевидно, на Западе. Так, по мнению Разведуправления Генштаба Красной Армии, на 1 июня 1941 года

«Общее распределение Вооружённых сил Германии состоит в следующем:

– против Англии (на всех фронтах) – 122-126 дивизий;

– против СССР – 120-122 дивизии;

– резервов – 44-48 дивизий»[737].

Понятно, что при таком раскладе вовсе не очевидно, против кого будет нанесён немецкий удар.

В-пятых, благодаря этому нельзя было верно оценить, какой процент немецких сил, предназначенных для войны с Советским Союзом, уже сосредоточен у наших границ. Как мы теперь знаем, для нападения на СССР немцам хватило 153 дивизий, причём свыше двух десятков из них на 22 июня 1941 года ещё находились в тылу. Однако дававшиеся разведкой оценки были гораздо выше – от 173 до 200 дивизий. А раз количество наблюдаемых у наших границ немецких соединений существенно меньше этой цифры, то надо полагать, что процесс сосредоточения ещё далёк от завершения.

Наконец, после начала войны неверное представление о вражеских силах дезориентировало советское командование. Например, решение об отводе войск Южного фронта к Днестру было принято исходя из ошибочной предпосылки, будто противостоящая им группировка насчитывает 40 пехотных и 13 танковых и моторизованных дивизий [738].

Итак, как мы выяснили, советская разведка не смогла правильно определить общую численность вермахта, численность немецких войск, предназначенных для войны с Советским Союзом, и, наконец, численность немецких войск у наших границ. При этом все эти показатели не занижались, а, наоборот, завышались. Следует также отметить, что начальник Разведуправления Ф.И.Голиков пытался корректировать данные первоисточников в сторону уменьшения, тем самым приближая их к реальности.

Направление главного удара

Разберёмся теперь со следующим тезисом современных мифотворцев – о том, что советские разведчики сумели точно выявить направления главных ударов немецких войск.

Для начала следует отметить, что документов, раскрывающих стратегические замыслы немецкого командования, нашей разведке добыть не удалось. В цитировавшейся выше записке Тимошенко и Мерецкова от 18 сентября 1940 года об этом сказано прямо и недвусмысленно:

«Документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб К.А. не располагает»[739].

Полгода спустя эта же фраза была дословно воспроизведена в плане стратегического развёртывания от 11 марта 1941 года, подписанном Тимошенко и Жуковым [740].

Не сумев добыть документы, советская разведка довольствовалась сообщениями источников, пересказывавших разговоры своего окружения. Нетрудно догадаться, что ценность подобных сведений была невелика. Зачастую они содержали «дезу», а то и просто явные глупости. Например, 1 марта 1941 года «Корсиканец» со слов референта по мобилизационным вопросам при Всегерманской хозяйственной палате Зольмса сообщил: