– Ты же не знаешь, что здесь случилось! – воскликнула она. – Ты ничего не понимаешь! Потому что просто сбежал!..
Маркус резко повернулся и посмотрел Мелании прямо в глаза. Даже в темноте было видно злую горечь его взгляда.
– Я никуда не убегал! Здесь ты была в безопасности, и я был спокоен. Нам обоим ничего не угрожало. И ты сама уговорила меня уйти.
– Да, ты ушел, – старалась. Мелания перекричать вой ветра и шум дождя. Она пыталась скрыть катившиеся по лицу слезы обиды и протеста. – Ты ушел, когда появились саксы. А я осталась! И ты хоть раз подумал о том, как мне тяжело было и как мне тогда хотелось умереть?! Как я старалась спровоцировать свою смерть?
– Тем не менее, сейчас ты выглядишь вполне здоровой!
Мелания истерично засмеялась:
– О да! Я выгляжу вполне здоровой! Но здесь нет моей заслуги. Ты думаешь, он дал бы мне умереть, если бы знал, как безумно я хочу смерти? О, я бы много могла рассказать тебе об упрямстве саксов!
Нет, не такой представляла Мелания их встречу в своих мечтах. Да, она ждала Маркуса. Но как он мог обвинять ее, когда все прошедшие месяцы она отчаянно боролась с саксом и вынуждена была стать все-таки его женой? Ей тоже было горько, что Маркус вернулся и она не может его встретить, как полагается по законам римского гостеприимства! Разве о такой встрече она мечтала?
Маркус немного помолчал, потом опустил голову и сказал тихим, извиняющимся голосом:
– Скажи, что все-таки произошло? Я не стану тебя осуждать. По крайней мере постараюсь. Мне просто необходимо знать правду.
Мелания прижалась лицом к его груди и стала рассказывать:
– Они пришли… Стали убивать… Убили моего отца. Я знаю, где он похоронен… После чего они остались здесь…
– Меня удивляют твои слова, – прошептал Маркус. – Ведь твой отец сражался с саксами, так?
– Так. Он и погиб в борьбе с ними.
– Когда?
– В самом начале лета.
– Но почему они остались здесь? Что-то на них не похоже!
– Ты прав, на них не похоже. Но дело в том, что их начальник хотел кое-что от меня получить.
Маркус решил расспросить подробнее, но Мелания зажала ему рот ладонью:
– Молчи! Я знаю, о чем ты думаешь, но ты ошибаешься. Он хотел причинить мне как можно больше мучений, вселившись в римский дом и заставив меня там жить с ним. Он желал отомстить всему римскому. У него есть право так поступать…
– Он воспользовался тобой, как… мужчина?
– Да…
Мелания заметила, как сжались кулаки Маркуса, и поняла, что еще мгновение, и он выхватит меч. Поэтому поспешила добавить:
– Маркус, по сакским законам мы с ним теперь стали мужем и женой. Дело в том, что мне были неизвестны их варварские законы, касающиеся брака. Поэтому я не придала значения тем клятвам, которые он заставил меня дать. В результате я оказалась его женой. И по их законам и традициям он имеет на меня все супружеские права.
– Но ведь их законы сродни законам животных!
– Не спорю. Но он ни разу не дотронулся до меня, пока не уверовал, что имеет на меня законное право мужа. После чего я стала ему принадлежать. И он нисколько не считал, что таким образом как-то оскорбил или унизил меня. Ведь по их обычаям я стала его законной женой!
Маркус нервно прошелся взад и вперед.
– Кстати, сегодня, – продолжала Мелания, – здесь появился еще один отряд саксов. Причем очень многочисленный. Командует им некий Хенса. Он пришел как раз тогда, когда я была здесь. Когда я вернулась в дом, он и его воины были уже там. Поэтому, прости, я не смогла ничего принести тебе. Извини меня, пожалуйста!
Маркус пропустил мимо ушей ее извинения. Поскольку из всего ее рассказа он запомнил лишь одно слово: Хенса. Маркус знал, что Хенса был одним из самых известных сакских вождей. Он обладал всей полнотой власти. И именно он, Хенса, мог знать, какие дальнейшие шаги предпримут саксы.
– И как тебе показался Хенса – умный? – спросил Маркус.
– Не знаю. По-моему, он такой же, как и все остальные саксы. Разве что еще больший смутьян и скандалист.
Мелания никак не могла простить Хенсе унижение, через которое он заставил пройти Вулфреда за обеденным столом.
– А какой он воин? Военачальник?
– Уверена, что в том и другом качестве он о себе самого высокого мнения!
– Подумай, Мелания! Не поддавайся эмоциям. Ведь Хенса командует всей сакс кой армией. Он единолично планирует все передвижения, своих войск и возможные направления их атак. Он говорил что-нибудь об их численности и своих ближайших намерениях?
Мелания вдруг поняла, что Маркус пришел не из-за нее, она его, можно сказать, не интересует. Ему нужны сведения о саксах.
Честь! Это слово колоколом звучало сейчас в голове Мелании. Маркус просит ее рассказать о планах Хенсы. Хенса – союзник Вулфреда. А Вулфред – ее муж. Так по крайней мере он считает. Вулфред уверен, что они супруги. А уверена ли она?
– Он так ничего и не говорил? – продолжал допрашивать ее Маркус.
– Ничего, насколько я могла разобрать сакскую речь. Уверяю тебя, что латыни он не знает!
Маркус это знал. Мелания почувствовала, как он отпустил ее руку и отступил на шаг. Вглядевшись в его лицо, она увидела холодные и оценивающие глаза, неприязненно смотревшие на нее.
– Ты права, Мелания, – процедил он. – Я не понимаю тебя. Ты даришь свою преданность и любовь убийцам, которым предоставила в своем доме убежище от дождя? Или ты забыла о том, кто ты есть?
– А ты так ничего и не понял! – вспыхнула Мелания, негодуя против подобного обвинения.
– Я хочу понять, – тихо ответил Маркус, сохраняя расстояние между ними. – Я хочу видеть Меланию такой, какой ее помню. Меланию – до появления здесь саксов!
Мелания повернулась к нему спиной, еще больше увеличив расстояние между ними. Как он может так говорить! Перед приходом сюда саксов Мелания была еще совсем девочкой. Пусть такой же гордой, но одновременно наивной! Витающей в грезах. А теперь… она уже никогда не сможет стать прежней. Даже после ухода отсюда саксов… Невинная наивная девочка умерла в день смерти своего отца. Неужели Маркус не понимает?
– Пойми же наконец, – несколько раздраженным тоном сказала она, – я теперь стала женой сакского воина. И уже не могу быть такой, как прежде!
– В первую очередь ты римлянка! И что тебе до сакских законов и ритуалов? Они тебя не касаются! Своему саксу ты ничего не должна, кроме удара кинжалом.
Но Мелания всем своим существом ощущала, что в последние дни между ней и Вулфредом возникло что-то новое, связывающее их друг с другом. Нечто большее, чем взаимная ненависть, в которой каждый из них поклялся себе, или жажда мести. Мелания все чаще замечала, что в глазах Вулфреда светилось одобрение и даже уважение к ней. Порой ей казалось, что он понимает ее чувства гордости и чести, которым она не могла изменить. Правда, здесь существовала определенная граница, которую уже сам Вулфред не мог переступить, не уронив собственной чести. Что уравнивало их шансы, в какой-то степени делая возможность по-человечески с пониманием относиться друг к другу. Но если Вулфред понимает ее, то почему же не может или не хочет понять Маркус? Напротив, он желает заставить ее идти против себя самой, чего никогда не делал Вулфред! Конечно, для нее ничего не значили клятвы, данные во время совершения сакского свадебного ритуала. Но Вулфред же им поверил! И теперь стал ее мужем!