* * *
Лучники могут прицельно стрелять на сто-сто пятьдесят шагов. Навесом на двести. Примерно такую же дальность стрельбы имеют и обычные арбалеты. Придуманные Куной станковый стреломет и боевая модификация вейского лука достают врага за триста и даже четыреста шагов. Но с огнестрельным оружием им не сравниться. Даже простейшие картечницы, стоявшие в наших редутах, могут бить на полмили. Первый же залп двухсот картечниц просто сметает передние ряды наступающих. Свинцовые шарики легко пробивают щиты, наверное бывшие неплохой защитой от стрел, вместе с телами тех, кто их держит. Это не останавливает врага, наоборот, лишь ускоряет его движение. Картечницы успевают дать еще два залпа, а потом в дело вступают лучники и станковые арбалеты. Еще залп картечи... И еще один... Плотность огня просто сумасшедшая, ногры умирают тысячами и десятками тысяч, но продолжают рваться вперед. Их лучники, наконец, выходят на дистанцию поражения, и на наши укрепления обрушивается ливень стрел. Пехотинцы добегают до «ежей», передние ряды проходят через них, выстраивая стену щитов, задние начинают растаскивать укрепления. Арбалетные болты и стрелы вязнут в щитах. Пехота выстраивается для продолжения атаки...
«Хорошей охоты, большой-лохматый-двуногий»!
«Хорошей охоты, Ашт»!
Три тысячи псов бросаются вперед. Сильные тела за секунду пролетают расстояние, отделяющее их от шеренги черных, проскакивают под копьями и своим весом сбивают первый ряд врага, ломая его строй. Ногры к этому противнику не готовы, псы легко уворачиваются от ударов, а сами выхватывают куски мяса из нижней половины тел людей: укус, рывок, и серая молния бросается к следующей жертве. Арбалетчики поднимают прицел выше, и болты свистят над головами собак.
«Йети, пора!»
Нахожу заранее намеченные ауры...
* * *
Грохот ненадолго ошеломил Мвангу. Вот, значит, где подвох: у противника оказалось дальнобойное оружие. Неприятно. Ресканджу припал к трубе: потери немалые. Эффективное оружие, ничего не скажешь. Очень неприятно. Но не смертельно, пугающий эффект грохота нейтрализует настойка грибов чьяху, а потери, на то и война, чтобы они были. Сейчас лучники выйдут на дистанцию, и уже врагу придется несладко. Для хортов каждый солдат намного ощутимей.
Однако тучи стрел врага взвились явно раньше, чем предполагал полководец. И падали его воины намного чаще, чем можно было ожидать.
«Там что-то не так, — подумал Мвангу, — гремящее оружие уже не стреляет, а потери растут с пугающей быстротой. Чего доброго, может не хватить воинов. Не пора ли пустить конницу? Ежи еще не убраны, но пока конники доскачут... А заодно погибающая пехота первой волны прикроет их от выстрелов».
— Атаку коннице, — произнес он.
Барабан не застучал. Ресканджу повернулся к связисту. Тот валялся на земле. И не он один. Весь его штаб представлял из себя живописно раскиданные мертвые тела.
— Мва, беги! — Енаху несся со стороны лагеря разведчиков. — На холме что-то всех убивает!
— Атаку коннице, — успел крикнуть Мвангу, прежде чем в его сознание ворвалась темнота. Как упал Енаху, бросившийся выполнять последний приказ друга и командира, он уже не видел...
* * *
Ментальный убивающий удар — оружие индивидуального боя. Это пугающим или ошеломляющим можно бить по площадям, поражая всех, попадающихся на пути. Убивающий направлен на одного, конкретного противника. Но сильный ментат способен достаточно быстро нанести немало ударов. Моей силы с запасом хватило на всех, кто стоял на верхушке холма. Около тридцати человек с неодурманенными наркотиками аурами. И на еще одну такую же ауру, бросившуюся сначала к этой группе, а потом обратно. Скорее всего, простой посыльный, но всё может быть. Нам этот ногр точно не нужен. Если я правильно понимаю, штаба у противника больше нет. И командующего тоже.
Сканирую поле битвы. Пехотинцы частично прорвались к нашим позициям. Но ни о каком подобии строя даже нет речи, копейщики и приданные к ним стрелки справляются достаточно легко, тем более, что сзади неприятеля атакуют возвращающиеся псы. Увы, собак осталось совсем мало. Спасибо, лохматые, вы дорого обошлись врагу. К редутам ногры даже подобраться не могут, и с тех опять следуют залпы картечниц: добивают растаскивающих ежи и лучников. Ежей, можно считать, больше нет, но конница врага не атакует. Нет сигнала? Значит, я убрал кого надо.
Картечники опять берут перерыв. Зато с правого берега гулко бухают дальнобойные пушки Куны. Снаряды ложатся точно среди дальних квадратов пехоты. Стрельба впечатляет, громкое буханье, душераздирающий свист, оглушительные взрывы, разлетающиеся ошметки доспехов и мяса вперемешку с землей и камнями... Как дальше сложится битва зависит от реакции затуманенных наркотиками мозгов. Побегут или бросятся в атаку?
* * *
Дзингу, скарджу полной руки тяжелой пехоты с недоумением смотрел в сторону командного холма. Какого черта молчат барабаны, когда проклятые варвары расстреливают его отряд в упор. Неужели, ресканджу этого не видит? Или он совсем свихнулся от ужаса? Зачем их, вообще, поставили глубоко в тылу, да еще в защитном построении? От кого тут защищаться? От голой степи? Всё его существо, подстегиваемое грибной настойкой, требовало действия, и только вбитая годами дисциплина пока заставляла Дзингу стоять на месте. Но вопросы, вопросы... Ведь нет сигнала и коннице, а ей давно пора атаковать, это же ясно даже новобранцам. Когда очередной взрыв вырвал из построения руки еще два десятка бойцов, скарджу не выдержал, и его барабаны простучали сигнал к атаке.
* * *
Стук барабанов в одном из дальних отрядов пехоты словно срывает лавину: все оставшиеся в живых ногры бросаются на штурм наших позиций. Но если отдельные подразделения еще поддерживают некий порядок, то ни о какой согласованности нет и речи. Конница с самого начала находилась на полмили ближе к нам, чем элитная пехота, и движется быстрее. Куна переносит огонь пушек на нее, заставляя еще убыстрить ход. Теперь от всадников отстают и пехотинцы прикрытия, в начале движения бежавшие рядом.
Разогнавшаяся лава влетает в зону поражения и картечницы дают залп. Второй. Подключаются арбалеты и луки. Но до редутов каких-то триста шагов. И тут вступают ментаты. Наносим пугающий удар по всей ширине фронта. Бьем все, от меня до четырехлетнего вундеркинда Ески, заранее распределив сектора. На опоенных наркотиком людей это не действует, но напоить лошадей противник не догадался. Эффект даже превосходит ожидания. Кони шарахаются в стороны, встают на дыбы, тормозят всеми четырьмя ногами. Всадники летят через головы лошадей, натягивают поводья, вонзают шпоры, пытаются... Еще удар. Только что несущийся неудержимый поток превращается в слабо шевелящееся беспорядочное скопище десятков тысяч людей и животных, неумолимо расстреливаемое всем, что только может стрелять. К тому моменту, когда тяжелая пехота ногров достигает вала конских и человеческих тел, между ней и нашими позициями уже нет ничего живого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});