Читать интересную книгу Паутина вероятности - Алексей Колентьев

— Твоя взяла, Ступающий — Дар чуть нагрелся, перед глазами встал морозный узор Вероятности и три красные линии, в переплетении с шестью зелёными: Лом активировал кодовую фразу — Чего ты хочешь?

— Позвони Борову, пусть откроет дверь — Дар остался холоден и я послал уголовнику импульс боли. Того согнуло пополам, но кричать он не мог.

— Су-уукии! Они обещали, что боли не будет.

— Ну, не огорчайся, это только начало… — Очевидно, пауки сплели бандитам басню про то, что ставят им нечто вроде абсолютной пси-защиты от моей атаки. Значит скоро я стану совсем «знаменит». Чёрт, как это всё не вовремя!..

Следующий импульс был намного сильнее, бандит распластался по полу, словно раздавленный червь. Сейчас его мозг закипал от невыносимой боли, казалось, объявшей всё его тело. Спасения от неё не было, крик из парализованного горла не выходил, а сознание не могло отключиться, позволив сбежать в спасительное забытьё обморока. Но дольше продолжать было опасно, поэтому я отпустил. Охотник был прав, с людьми всё получалось значительно проще и без особых энергозатрат: голова осталась ясной, кровотечения не было, даже сил не убавилось. Как только я убрал импульс, тело бандита обмякло, расслабилось.

— Ну что теперь скажешь, нравится экскурсия?

— Че… Чего тебе надо. Всё сделаю, только пусти… Убей сразу.

— Это тоже надо заслужить, приятель. Ты готов пойти со мной к Борову, без всяких своих хитростей? Помни: я их почувствую, а то состояние, что ты испытал — только начало путешествия в боль. Ты веришь мне?

Измотанный пленник только согласно мотнул головой, на губах у него выступила жёлтая пена. Он не понимал, как мне удалось обойти защиту пауков и теперь его страх ассоциировался только со мной. Развязав ему руки и подняв на ноги, я молча указал стволом пистолета на провал в полу.

— Веди. Но помни: обманешь и смерть твоя будет длиться объективных пару секунд, но для тебя это будет вечность. Не финти, дружок.

Лом побрёл к провалу, и с каждым шагом походка его становилась всё увереннее, на ходу он утёр ошмётки пены с губ и вполне стал похож на себя прежнего. Само собой, контроль за ним я не ослаблял, порой вот такие пассажиры склонны выкидывать совершенно неожиданные фортели. Но что-то говорило мне, что на этот раз всё должно пройти штатно. Продвигались мы осторожно, при этом я сохранял дистанцию между собой и пленным. Ровно три метра. При этом пистолет я держал у бедра, чтобы в случае чего, Лом не смог сбить линию прицела и уйти из сектора огня.

Вниз вела лестница в четыре пролёта, оканчивающаяся длинным, метров семь, тоннелем, освещаемым весьма скудно: горело от силы треть ламп, вместо остальных зияли пустые гнёзда «патронов». Я послал пленному импульс боли, тот остановился и застонал.

— Где «сюрприз», родной?

— Чисто тут всё!.. «Папа» только у двери в бункер пароль спросит, да фотокарточку в камеру поглядит… Нет подлянок тут, бля буду, нету ничего… Пусти!..

Дар лишь слегка нагрелся. Бандит просто боялся и надеялся кликнуть Борова у двери, ведь полевая труба связи скорее всего внутри той норы, куда мы идём. Но это ход предсказуемый, мне есть что ответить и на него.

— Ну, веди дальше, время дорого. Шевелись.

Коридор поворачивал резко влево и заканчивался бронированной дверью, овальной формы. Слева в верхнем углу застыл цилиндр камеры наблюдения. Красный глазок горел, значит камера в активном режиме. Я замер за углом, придав пленнику ускорение пинком под зад. Спотыкаясь, чуть не упав на грязный, покрытый тонким слоем наносной пыли и мелким щебнем бетонный пол, Лом двинулся дальше. Надо было видеть, какой злобой и радостью буквально осветилось лицо пленного. Забыв про всё, он рванул к двери, но тут же замер, а потом лицо его словно застыло. Как я уже и говорил, ход был предсказуем, поэтому взять под частичный контроль искалеченный разум бандита особого труда не составило. Теперь, испытывая с трудом переносимую боль, Лом деревянной походкой зашагал к интеркому, который размещался справа от двери в бункер. Негнущимся указательным пальцем правой руки, Лом нажал кнопку переговорного устройства. Сквозь шум помех, из динамика раздался раздражённый голос Борова. Я это понял, потому, что раз десять до этого слушал бандитскую волну и этот характерный сиплый бас ни с каким другим голосом уже не перепутаешь, если хоть единожды слышал его.

— Чё надо опять?

— Пахан — Почти ровным и нормальным голосом начал пленный — Ключ от оружейки дай. Там за периметром у шоссе народ какой-то трётся. Граники нужны, да к пулемёту цинка два.

— А те три, что ты на смену брал, куда делись?… Да и гранатомёты тебе зачем? Шуганите этот сброд с вышек. Верняк — это оборвыши из кодлы Беса озоруют: как их хитрожопого атамана шлёпнули, совсем нюх потеряли, фраера непуганые…

Вот так вот: урка что-то почуял, или просто страхуется. Похоже, что дверь придётся открывать по старинке, только вот хватит ли тех трёхсот грамм эластита, чтобы прожечь запоры, я был не уверен. Но Лом меня опередил, видимо страх перед болью был очень велик. Повысив голос до истерического визга, он почти в одну фразу выпалил целую тираду.

— Слушай, Боров! Ты конечно бугор и всё такое… Но мы уже один раз прощёлкали, до сих пор хлебаем. Или ты мне сейчас ключ даёшь или я собираю свою бригаду и сваливаю! Сиди тут со своими мазуриками один. Я во второй раз в блудняк не впишусь. Сам всё разруливай, понял?!

Такого спектакля даже я не ожидал и поэтому решил несколько скорректировать план относительно Борова. Меж тем, послышалось ровное гудение, видимо дверь была на замках с электромоторами. Дальше я действовал быстро: Лому я послал мощный болевой импульс, а сам в два прыжка оказался с ним рядом, втолкнув ничего не соображающего от боли братка внутрь комнаты.

В помещении было светло как днём, стены увешаны коврами, а пол покрыт ламинатом. Чисто гитлеровское «волчье логово» в миниатюре. У стены напротив входа стоял длинный письменный стол и резное кресло. Справа от него был проход в другую комнату, но там свет не горел. Не глядя, я ударил рукоятью пистолета в лоб того, кто выскочил из-за стола, нам навстречу. Человек рухнул с глухим стуком, утонув в густом ворсе красного ковра, лежавшего на полу посреди комнаты. Лом сам упал лицом вперёд и не шевелился. Этот теперь будет в отключке минут двадцать. Я быстро, но внимательно осмотрел помещение: похоже, что кроме нас троих тут никого не было. Бункер представлял собой квадратное помещение из двух комнат, ближняя к выходу — это, скорее всего спальня, о чём говорила роскошная, двуспальная кровать, сейчас неприбранная: серое от грязи постельное бельё, навивало мысли о клопах и других «друзьях человека». Войдя снова в кабинет, я заметил, что Лом изменил позу. Видимо очнулся и снова хочет попытать счастья. Нарочито небрежно, я подошёл к лежащему урке на расстояние с которого ничто не мешало тому броситься. Что он и проделал, мне нужно было только отступить влево и сломать ему два ребра, одним прямым ударом кулака. Комбез — комбезом, но перчатки у меня тоже имели накладки из какого-то полимерного сплава, поэтому хруст ломающихся костей был отчётливо слышен. С криком Лом снова упал на ковёр и оттуда изрыгнул почти трёхминутную матерную и довольно виртуозную комбинацию. Потом попытался вскочить, но снова вынужден был опуститься на пол.

— Не вставай пока. Позже поговорим.

— Сука — Только и смог выплюнуть Лом, добравшись до стены ползком и прислонившись к ней спиной. Потом он затих, вроде как признавая, что от его придумок хуже становится только ему.

Я же занялся оглушённым положенцем. Видимо приложил его слишком сильно, потому что приходить в себя он пока не собирался. Связать и привести Борова в чувство, было делом пяти минут. Часто видя это худое, костистое лицо на снимках, как-то трудно было привыкнуть к тому, что вот он — живой и относительно здоровый, самый главный уголовный авторитет в Зоне, сидит на полу собственного кабинета, связанный и скоро я наконец-то смогу обменять этот мешок с костями на любимую женщину.

Прислонив положенца к стене возле входа в бункер, рядом с дверью, я слегка пнул бандита в брюхо, чтобы привести его в чувство. Боров вздрогнул от удара всем телом и открыл глаза. Взгляд его некоторое время блуждал по комнате, видимо урка получил лёгкое сотрясение мозга и ни как не мог толком понять, что же произошло. Чтобы не дать ему опомниться, я снова пнул уголовника под дых, начав разговор проникновенным тоном, сняв маску и со своей самой «доброй» улыбкой.

— Ну, здравствуй, Семенчук Петро Власьевич, сорок девятого года рождения, трижды судимый, детей нет. Ты про меня тоже наверняка слышал — Тут я сделал паузу, чтобы удостовериться, что Боров действительно понимает большую часть того, что я ему говорю — А вот теперь довелось и свидеться.

— Бабу свою, ты только мёртвой теперь получишь… — Тут я без замаха пнул бандита в морду, от чего губы у него лопнули, а нос чуть скосился набок.