— Минут через десять все будет готово. Не против пообедать?
Все согласились с ее предложением. Она тотчас привлекла Ярослава и Женю к работе:
— Поможете нам с Леной накрыть стол!
Гомельский присел на диванчик в углу и с интересом следил за другом, который резал хлеб. Гуляев вытащил из холодильника сметану и кетчуп. Майя разливала рассольник по тарелкам, а Лена ставила их на стол.
Пообедали тесной компанией. Кольцова впервые за несколько лет видела за столом столько народу и искренне радовалась. Группу полковника Чекулаева она в расчет не брала — это были чужие люди. Гомельский и Чекулаева вскоре уехали. Майя и Женя вышли их провожать. Обратно они шли к крыльцу обнявшись. Женщина спросила:
— Что решили?
Остановились на крыльце, подставляя лица солнцу. Гуляев поцеловал ее в висок и объяснил:
— Парни Гены тихо осмотрят квартиру Лысого. На наше счастье Летягин разведен. Гена кое-что о нем выяснить сумел. Оба его парня раньше работали следователями и дело знают. Работают лично на Гену года четыре. Думаешь, почему Гомельский еще жив? Да потому, что сам предотвращает покушения на себя. В его мире долго не живут, а он уже семь лет является одним из авторитетов таганской группировки. У мужика мозги есть. Дня через два-три Гена позвонит сюда.
Вошли в дом. Выглянувший из гостиной Ярослав нетерпеливо предложил:
— Давайте просмотрим те материалы, что мы у полковника снимали. А то вчера не успели из-за поисков этого чертового шнура! Может быть найдем кое-какие ответы на наши вопросы?
Гуляев согласился с его предложением. Майя попросила:
— Пока вы подсоединяете приставку и прочее, я успею помыть посуду. Без меня не начинайте…
Отправилась на кухню, оставив мужчин в гостиной. Ярослав и Евгений подготовили видеомагнитофон к работе, подключили приставку и уселись на диван. Накануне они допоздна искали шнур к приставке и по закону подлости нашли его в последней коробке уже за полночь. Едва женщина присоединилась, начали просмотр.
Первым оказался дневник полковника с его размышлениями и мечтами. Ярослав ставил картинку в стоп-кадр и все читали. Чекулаев писал откровенно, видимо считая, что никто не увидит этих строк. Кое-что из этого бредового плана уже было выполнено стараниями ребят из отдела.
Через несколько минут просмотра мужчины схватились за голову. Воронов глухо произнес:
— Это же надо такое придумать! Да нас теперь ни один суд не оправдает. Ну, Чека! Ну, сволочь! Всех «под вышку» подвел.
У Майи перехватило горло от прочитанного. Ярослав вспомнил:
— Помните, в прошлом году, он отправил меня в Ленинград? Я должен был следить, как Чека сказал, «за ростовщиком». Подробнее объяснить еще что-либо он отказался, мотивируя тем, что тут замешаны слишком крупные чины. Меня насторожило еще тогда, что этот «ростовщик» не имел ни машины, ни приличной квартиры. Я следил три дня. Подробно узнал распорядок жизни старика, куда ходит, с кем общается. Через день, после моего приезда обратно в Москву, в Питере убили и ограбили старого коллекционера. Я был поражен увидев в газете знакомый портрет. Убил кто-то посторонний, не из наших. Украдены были старинные миниатюры, иконы, фарфоровые статуэтки, ордена и монеты. Стоимость похищенного составляла более двух миллионов долларов. А у Чеки в дневнике именно об этом Абеле идет речь…
Гуляев, сглотнув вязкую слюну, рассказал:
— Четыре года назад мы сопровождали огромный фургон в Казань. Чека сказал, что груз имеет огромное значение для нашего руководства и советовал вопросов не задавать. Полковник ездил с нами. Нас, на подходе к городу, встретили настоящие бандиты. Чека разговаривал с ними один. Нам приближаться не велел. Здесь и об этом написано — он продал краденые из Западной группы войск автоматы казанской группировке и поимел на этом полтора миллиона баксов. Большую часть этого оружия, я уверен, переправили в Чечню. И мы «помогли» убивать наших же ребят…
Парни замолчали, продолжая читать подробности из дневника полковника. С каждой прочитанной страничкой на душах становилось все тяжелее. Каждая строка буквально кричала о подлости полковника. Чекулаев не брезговал ни чем. Он беззастенчиво подставлял людей из руководства и чужими руками убирал их со своего пути. За определенный процент провозил через границу с Турцией наркотики, снабжая груз подлинными документами, гарантирующими неприкосновенность.
По подложным документам украл сотню КАМАЗов прямо с завода и переправил в Китай через общество «Афганистан». Финансовые платежи проходили через Агробанк. На заводе сразу после кражи произошел пожар. Его устраивал Светлячок. Управляющий банка был убит в тот же день. Ярослав вспомнил, как застрелил его и аж застонал от бессилия что-либо исправить:
— Это я его убил… Господи, прости меня!
Побледневшая от прочитанного Майя прижала его к себе и тихо сказала:
— Но ведь ты ничего не знал и привык верить тому, что говорит начальник. Это не твоя вина…
Документы из большого сейфа представляли собой подробнейшие досье на подчиненных и… на все Управление внутренней разведки. Гуляев быстро нашел досье на Трубача. Ярослав обратил внимание, что на папке, в правом углу красным фломастером было написано «убит ментами 15 апреля». Сверху виднелась полустертая надпись карандашом «10.04.00 — ликвидировать в первую очередь до середины апреля». Не читая, они принялись разыскивать досье на Женьку: на корке стояла запись «заказан на 27 мая». Гуляев оторопело сказал:
— Это же день нашей свадьбы…
Быстро просмотрели все остальные папки. На корке Белова стояла дата «заказан на 21 мая». Майя тихо пробормотала:
— А сегодня двадцатое. Это же завтра! Ребята, что делать?
Гуляев решительно встал:
— Сюда привезти и показать ему собственное досье. Прямо сейчас надо ехать.
Майя остановила:
— Едем вместе! Позвоним по дороге. Ярик, если еще что-то срочное обнаружишь, по московскому телефону позвони мне на мобильник. Проверяй материалы, как можно тщательнее, вдруг еще кто-то на ближайшие числа заказан.
Бегом, не переодеваясь, они бросились в гараж, прихватив с собой только документы и деньги. Майя была в джинсах и легком свитерке. Евгений в спортивных штанах и тенниске. Воронов остался сидеть перед телевизором.
Женька вел «ниссан», заботясь лишь об одном, чтобы не остановили инспектора. Майя, сидевшая в кресле рядом, судорожно набирала номер, который ей диктовал Гуляев. Ее руки тряслись. Губы нервно шептали:
— Господи! Пусть он окажется дома. Пусть окажется…
Наконец, на пятый или шестой гудок, трубку подняли и мужской голос произнес: