Потягивая горячий ром с лимоном, Джек размышлял о моральном превосходстве, его чудовищной силе во всех человеческих отношениях, но в большей степени между мужем и женой - борьба за него даже в любящих парах - признание поражения в менее искренних, когда услышал, как с юта окликнули шлюпку.
Ответ "так точно" дал понять, что на борт поднимается офицер, и Джеку пришло в голову, что это может быть мистер Питт, хирург "Ниобы", большой друг Стивена, который, возможно, приплыл его проведать, не зная, что тот отсутствует - человек, встрече с которым он бы обрадовался, но выйдя на квартердек, Джек по выражению лица Пуллингса понял, что это ни мистер Питт, ни что-либо еще приятное.
- Это снова Дэвис, сэр, - произнес Пуллингс.
- Все верно, сэр, - прокричал огромный смуглый моряк в в потрепанной куртке. - Снова старина Дэвис. Верный и честный. Веселый и умный. Вечно в добром здравии.
Он двинулся вперед неловкой, раскачивающейся походкой, отпихнул в сторону радостного молодого лейтенанта с "Ниобы" и, прикладывая костяшки левой руки ко лбу, протянул вперед правую. Для флота ситуация, когда кто-то чином ниже адмирала обращался к капитану, стоящему на своем квартердеке, а тем более пожимал ему руку, выглядела крайне необычно. Но капитан Обри, прекрасный пловец, много лет назад к своему несчастью вытащил Дэвиса из моря, возможно, не позволив тому стать кормом для акул, и уж точно не дав утонуть.
Дэвис никогда не выказывал особой благодарности, но сам факт спасения предоставлял ему своего рода право собственности на спасителя. Спасши его, Джек взял на себя обязательство отныне заботиться о нем, и, похоже, все на корабле неявно это признавали, даже сам Джек в такой ситуации видел некую подспудную справедливость. Он жалел о случившемся, тем не менее, Дэвис - не являвшийся моряком, хотя и провел почти всю жизнь в море: недалекий, неуклюжий, очень сильный и очень опасный, когда зол или пьян, легко выходящий из себя и быстро пьянеющий - всегда попадал в команду на кораблях Джека либо добровольцем, либо переводясь с другого корабля, остальные капитаны только рады были отделаться от столь проблемного, невежественного и неуправляемого типа.
- Ну, Дэвис, - сказал Джек, принимая рукопожатие и стискивая руку в ответ, сопротивляясь костедробящей хватке, - рад тебя видеть.
Меньшего он сказать не мог, отношения оставались такими как есть, но в слабой надежде уклониться от подарка, Джек сообщил лейтенанту с "Ниобы", что на "Ворчестере" такой некомплект, что он не может никого дать взамен, никого, даже одноногого юнгу, когда "Дриада" повторила сигнал Ворчестеру": капитан с докладом на флагман.
- Мой катер, если вам угодно, мистер Пуллингс, - сказал Джек, и, задержавшись, чтобы соблюсти приличия, переговорить с офицером "Ниобы" и поинтересоваться делами мистера Питта, увидел, как Дэвис ворвался в партию матросов, готовящихся спустить шлюпку, грубо отбросил одного из них в сторону, ревностно утверждая свое право снова стать одним из команды капитанского катера. Джек оставил Бондена и Пуллингса самих справляться с этой ситуацией и шагнул на корму, сделать последний глоток горячего лимонного напитка.
Как они это проделали без скандала, Обри не знал, но, садясь в катер: завернутый в штормовку, с запасом теплых сухих носовых платков на коленях и смешным шерстяным шарфом на шее, заметил, что Дэвис сидит на месте гребца номер три, гребя в своей обычной очень мощной, отрывистой манере невпопад с остальными, с видом угрюмого торжества на недобром и даже зловещем лице. Смотрел ли он прямо на своего капитана, Джек не мог понять, заметив в одном глазу Дэвиса опасный блеск.
Капитан Обри, пройдя со всей возможной поспешностью три четверти мили по холодному и неспокойному морю против ветра, доложился на борту флагмана, но адмирал не оказался готов его принять. Однако флаг-капитан, гостеприимная душа, сразу утащил его вместе с начальником снабжения флота в свою каюту и распорядился о напитках.
- Хотя сейчас я прихожу к мысли, Обри, - сказал он, рассматривая лицо Джека, его красный, бутылкообразный нос и опухшие глаза, - что вы, кажется, простудились. Вам следует заботиться о таких вещах. Бейкер, - крикнул он стюарду, - смешай-ка пару бокалов моей обжигающей настойки и принести её с пылу с жару.
- Видел, как вы плавали в один из дней, - сказал начальник снабжения. - Плавали в море. И я сказал себе - это безумие, неприкрытое, бросающееся в глаза безумие, парень всенепременно простудится, а потом отправится бродить по эскадре как сумасшедший лунатик, распространяя инфекцию вокруг себя, как чумная телега. Плавание, помилуй Боже! В защищенной бухте, под надлежащим наблюдением, в теплый безветренный день, с легкой дымкой на небе, затеняющей солнце, и на пустой желудок, но и не слишком пустой - я ничего не имею против этого, но в открытом море... это просто напрашиваться на простуду. Единственное лекарство - сырой лук.
Прибыл первый стакан обжигающей настойки.
- Пейте, пока горячий, - сказал флаг-капитан.
- Ох, ох! - воскликнул Джек, когда та провалилась в желудок. - Боже, помоги нам.
- Я узнал этот способ в Финляндии, - сказал флаг-капитан. - Быстро, второй стакан, иначе первый смертелен.
- Это все чепуха, - заявил начальник снабжения. - Ничто не может быть для вас хуже, чем кипящий алкоголь, перец и шпанская мушка. Больному ни в коем случае нельзя прикасаться ни к алкоголю, ни к шпанской мушке. Все, что нужно - сырой лук.
- Капитан Обри, сэр, если вам будет угодно, - произнес почтительный молодой человек.
Адмирал Харт сидел вместе со своим секретарем и клерком.
- Капитан Обри, необходимо выполнить задачу большой важности, - внушительным тоном сказал он, - которая требует надежного, благоразумного офицера.
Джек чихнул.
- Если у вас простуда, Обри, - продолжил Харт более естественным голосом, - я был бы признателен, если вы отсядете подальше. Мистер Пол, откройте люк. Задача большой значимости... вы примете под свое командование "Дриаду" и проследуете вместе с ней к Палермо, где найдете вооруженный транспорт "Полифем" с подарками для паши Барки и новым посланником, мистером Консулом Гамильтоном.
Вы доставите этого господина и подарки в Барку с максимальной быстротой. Как вам, несомненно, известно, доброжелательный нейтралитет правителей берберских государств имеет для нас первостепенную важность, и не должно случиться ничего, что могло бы обидеть пашу, с другой стороны, в не меньшей степени, вы не должны поддаваться ни на какие неправомерные требования, ни уронить достоинство этой страны, и вы должны настаивать на удовлетворении в деле христианских рабов. Вы также отвезете эти депеши нашему консулу в Медине. Их следует передать на борт "Дриады", а вы будете находиться на расстоянии дня плавания от Медины. Капитан Баббингтон войдет в порт, доставит их консулу и воссоединится с вами и транспортом на вашем пути на восток. Понятно или нет, что "Дриада" должна отделиться на расстоянии дня плавания от Медины?