через него.
С ворчанием он захлопнул ее. Сильно. Так сильно, что задребезжала вся дверь на роликах, эхом отдаваясь по складу от ярости.
Тишина преследовала звон, заполняя все углы, удушая весь воздух.
Мы оставались в этом беззвучном коконе целую вечность, Гил упирался в дверь, как будто не мог стоять без посторонней помощи, я успокаивала свою больную голову и пыталась избавиться от замешательства.
Честно говоря, я не знала, чего ожидать и что будет дальше.
Все, что я знала, это то, что устала.
Измучена.
И хотела побыть одна.
Я так много времени провела в одиночестве, что это был единственный способ расслабиться. Только так я действительно чувствовала себя в безопасности… только со своими мыслями и беспокойством за компанию.
Я солгала ради него. Опустошила себя по его просьбе.
Я была истощена.
Уходи.
Шагнув к выходу, мое движение вернуло Гила в сознание. Он щелкнул замком на двери, не давая никому войти или выйти. Повернувшись ко мне лицом, он отпустил холод в своих глазах, тяжело вздохнув.
― Я знаю, что ты не имеешь права доверять мне. Знаю, что был всего лишь ублюдком с тех пор, как ты вернулась в мою жизнь. Но… Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты только что сделала. ― Гил двинулся ко мне, напряженный и больной. ― Спасибо… от всего сердца.
Мое тело хотело рухнуть от облегчения. Мое сердце хотело кричать обо всем.
Я вздрогнула, когда он сократил расстояние между нами, медленно, как хищник, как будто не знал, убегу я или ударю.
Обхватив себя руками от внезапного холода в крови, я тихо спросила:
― Почему я только что солгала полиции?
― Потому что я попросил тебя об этом. ― Гил одарил меня сложной, убитой горем улыбкой.
― Потому что ты умолял меня об этом.
Он серьезно кивнул.
― Потому что я умолял тебя об этом.
― Ты скажешь мне, почему?
―Нет.
― Тебе не кажется, что ты должен мне все объяснить? ― Мои руки крепче обхватили мои плечи. ― Ты не думаешь, что я заслуживаю знать, почему ты позволил этому придурку избить себя? Тебе не кажется, что я заслуживаю знать, почему ты меня вырубил? Ты не думаешь, что я заслуживаю…
― Ты заслуживаешь всех этих ответов и даже больше. ― Он провел рукой по своим растрепанным волосам, только усугубляя беспорядок. ― Но это не значит, что я могу дать их тебе. ― Прошмыгнув мимо меня, он направился к козлам, на которые я положила толстый конверт с наличными.
Его челюсть работала, когда он щипал ее пальцами, предназначенными для рисования и творчества. Его плечи напряглись, когда он повернулся ко мне лицом, держа деньги, снова предлагая их мне.
― Ты это заслужила. Возьми.
Я боролась с икотой в сердце и выгнула подбородок.
― Я взяла то, что мне причиталось. Остальное ты переплатил.
― Я только что сказал, что никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты сделала. Такой вещи, как переплата, не существует. Возьми.
― Нет.
― Разве я не должен заплатить холсту столько, сколько, по моему мнению, он стоит?
Мой голос надломился от остаточной боли.
― Ты меня обесценил.
Его глаза потемнели, лоб наморщился.
― Обесценил тебя? Как?
― Ты заплатил мне за поцелуй. Ты…
― Ты так думаешь? ― Он бросил деньги на пол, как будто они были заражены. ― Что за идиотская хрень…
― Гил.
Его ноздри раздувались, на измученном лице горел гнев.
― Ты согласна на поцелуй, ты, черт возьми, соврешь ради меня, но моих денег не принимаешь?
Я осторожно, со страхом шагнула к нему.
― Заплати мне ответами. Я приму их.
Его грудь вздымалась, когда он втягивал воздух.
― Это валюта, которую я не могу себе позволить.
― Почему? Что с тобой случилось, Гил? Что происходит? Чего ты так боишься…
― Я не боюсь.
Я грустно улыбнулась.
Боишься. Это до боли очевидно.
Он скрестил руки на груди, образуя вокруг себя непроницаемый барьер.
― Прекрати.
― Но если я это сделаю, тебе все равно придется разбираться с этим кошмаром… в одиночку. ― Я опустила руки, разводя их в знак капитуляции. ― Я снова нашла тебя по какому-то безумному повороту судьбы. Наша связь все еще существует, даже если ты это отрицаешь. Я готова помочь тебе, Гил, так же, как мы помогали друг другу в прошлом. Я прощаю тебя за то, что ты причинил мне боль. Я буду терпелива, если тебе понадобится время. Но… Я не могу уйти, когда знаю…
― Ты ничего не знаешь.
― Я достаточно знаю, что ты один в этом деле, и я давным-давно пообещала, что ты никогда больше не будешь один.
Он вздрогнул.
― Обещания легко нарушить.
― Не мне.
― Я много чего разрушил. ― В его голосе прозвучала горечь. ― Я оставил тебя.
― Ты сказал, что у тебя были причины.
Он холодно рассмеялся.
― Ты готова простить меня и за это тоже? Черт, что я должен с тобой сделать, чтобы ты меня возненавидела?
Я грустно улыбнулась, вспоминая более простое время на моей кухне, сладкий аромат блинов вокруг нас, радость от того, что Гил в том месте, где я была так одинока.
Мы договорились быть вместе ― всегда прикрывать друг друга.
― Это почти вызов, чтобы увидеть, с чем еще я могу заставить тебя смириться.
Его голос эхом отдавался в моей голове, как будто прошло всего несколько часов, а не лет между тем моментом и этим.
Тогда я не знала, что он выполнит эту шутливую угрозу. Что он причинит мне боль сильнее, чем кто-либо другой, и будет отталкивать меня снова и снова, и все же…
― Продолжай. Я все еще буду здесь.
Мой собственный голос звучал молодо и невинно, вытащенный из прошлого, пронизывающий его в моем сознании.
В тот день я дала обещание.
Я намеревалась сохранить его… до тех пор, пока Гил больше не будет нуждаться в моей помощи.
― Я иду домой, Гил, ― я опустила руки. ― Я иду домой отдыхать, но я вернусь.
― Не надо. Никогда не возвращайся.
― Почему?
Его характер действовал, как щит, кольчуга, холодная и тяжелая вокруг его сердца.
― Я не могу просветить тебя, О. Сколько бы ты ни спрашивала.
― Я не буду спрашивать. Просто заскочу и предложу поддержку.
― Ты не можешь. Я