выход, оставив потерянного, и возможно даже в какой-то степени подбитого старика одного. И только он вернулся за свое место, как к нему тут же приковался взгляд Вани, которая не так давно проводила глазами уходящих мужчин.
— …Ты попросил их уйти? — Тихим тоном спросила Вани.
— Я их заставил, — Дав сухой ответ, Хати закинул ногу на ногу, и в более удобном положении уставился на книгу, перед этим правда добавив: — Слабый характер твоего деда является одной из проблем, которая меня больше всего злит в людях. Может такие проблемы, как у него, и не могут решиться окончательно, но только в его силах подойти к необходимому уровню достаточно, чтобы так не страдать.
— …Вот как, — Вани сдавленно кивнула головой, вновь перестав как-либо понимать характер Хати. Скачки безразличия и злости в нем заставляли лишь хмуриться, но…немного подумав, она просто поняла, что слабые люди ему претят. А потому не сдержалась, и задала вопрос: — Ты же тоже потерял родителей, вроде даже в том же возрасте, что и я, когда еще не помнил нормально их. Как ты тогда можешь думать, что понимаешь какого на сердце у других? Я из-за того, что не понимаю, не старалась особо сильно просить дедушку прекратить пить. Ему наверняка больнее, чем я могу представить.
— Достаточно увидеть другие примеры, — Хати на мгновение задумался, будто подумав, что стоит привести в пример, и сразу же вспомнил то, что вполне подходит, — Мой дед так же потерял всех, но даже являясь инвалидом, что только усугубляет состояние, он не впал в себя. Такие люди, что способны держаться даже после огромных трудностей, единственные могут заставить меня хоть как-то более-менее хорошо относиться к ним.
— …почему ты так помешан на том, что люди должны быть сильными? — Вопрос Вани поднял в комнате тишину, в которой Хати с самым своим обычным взглядом смотрел прямо в слегка напряженные глаза девочки.
— Потому что я сам считаю себя способным выдержать такие трудности. Слабые, не стремящиеся хоть к какому-либо развитию люди меня отталкивают, — Дал Хати вполне спокойный ответ, даже без единой насмешки в голосе, от чего Вани вполне серьезно прониклась словами, и сдержанно кивнула.
— Знаешь, я могу тебя понять. Могу понять желание развиваться и достигать чего-то нового…поэтому я не хочу оставаться в деревне, — От тихого голоса чистого откровения, которым Вани поделилась даже с небольшим страхом, у Хати приподнялись брови.
— Единственный растущий в деревне доктор хочет убежать отсюда? — И в этом вопросе уже была насмешка, только была она там скорее из-за того, что он просто увидел в этом что-то забавное. И легко понявшая это Вани, еле кивнула головой.
— Я…уеду вместе с Датчем, — Но следующие же слова заставили Хати сразу же нахмуриться, — Мне тут не нравиться. Не из-за того, как ведет себя дед, а просто…в целом не нравиться. Даже если мир снаружи так опасен, что кто-то бежит оттуда на этот остров, я не могу тут находиться. Мне не нравиться снег, не нравиться, что гулять я могу лишь по деревне. Как только представляю, что буду всю жизнь работать здесь, мне даже становиться плохо. Поэтому я буду доктором, который будет путешествовать вместе с Датчем.
Вани посмотрела на Хати, и тут же напряглась от того, что он сидел облокотив голову на пальцы, смотря на нее при этом с сухим выражением лица.
— Чего? — Напряженно спросила Вани, но вместо ответа Хати лишь покачал головой, и перевел взгляд на свою тетрадь, начав читать записи, — Эй, говори, что хотел сказать. Мне не понравился твой взгляд.
— Да просто…я не тот человек, которому стоит рассказывать о таких вещах. Если хочешь поддержки или каких-то слов, я никогда подобного не произнесу. Меня даже не волнуют твои желания.
— Хм, я просто захотела выговориться, никакой поддержки я не ждала, понял?
— Уху, — Ответил Хати, водя глазами по строчкам текста. Но Вани от этого только сильнее нахмурилась.
— Нет, я правда не ждала никакой поддержки.
— Понятно.
— Нет, ты не понял, мне не волнует, что ты даже не подбодришь меня, я и так знаю, что ты за человек, поэтому изначально не надеялась.
— Замолчи уже, — На чуть более грубый ответ, Вани сразу же насупилась, и с недовольным лицом посмотрела на свои собственные тетради. Только сосредоточиться на тексте она не могла, и ее руки даже начали подрагивать от неприятных мыслей.
— Нет, мне кажется ты все же не понял…
Глава 15
Темным вечером в комнате, которую освещала всего лишь одна свечка, послышался слабый стук в дверь. Парень, что сидел за столом и вчитывался в свои собственные заметки, приподнял слегка голову, и не спеша вставать, уставился пустым взглядом в сторону коридора, словно не желая вставать. Но вот вновь раздался стук, уже чуть более громкий, и парень с усталым видном поднялся со стула.
Подойдя ко входной двери, он тут же открыл ее, и уставился на пришедшего человека далеко не самым теплым взглядом. Даже больше, как только он увидел на пороге девочку, его лицо сразу же дрогнуло, и следом нахмурилось еще сильнее.
Это была Вани, у которой из-за вставшей атмосферы дрожали даже губы.
— Хати…приве-ет. Смотри, что принесла, — Вани через силу натянула на лицо улыбку, и сразу же протянула вперед пакет. Медленно отведя пристальный взгляд с глаз Вани Хати посмотрел на раскрытый пакет, в котором находилось не так много конфет, но так же и вполне знакомые ему склянки. Мази, которые Хати сам пока делать не умеет. Но только и подметив все это, он вернул тяжелый взгляд к девчонке, — Не возьмешь?
— Зачем? Что тебе от меня надо? — От слов Хати у Вани еще сильнее скривился рот, и опустив свои подрагивающие руки, осознала, что умаслить его не удалось. Но раскрывать все прямо сейчас она не спешила, и с тяжестью вспомнив один из предыдущих дней, напряженно посмотрела за плечо Хати.
— Можно войти? — Вани перевела взгляд на Хати, и в этот же момент еще сильнее сжала кулачки. Его взгляд не выражал уже ничего, кроме холода, — Это…достаточно трудный разговор. Я бы хотела поговорить об одной вещи. Это касается дедушки…я не знаю, как рассказать ему, что я хочу уплыть скоро вместе с Датчем из деревни.
И сразу же встала тишина. Вани, что сильно хотела получить какой-то совет, от глубокого волнения переминалась с места на место, тогда как Хати…стал менять свой взгляд. Вместо тяжести и холода, в нем стало откровенно проявляться раздражение и даже злость, что пугало