— Бюро собирается «перезагрузить» город в ближайшие сорок восемь часов, — произношу я. — Если мы не остановим их, то и Зик, и его мать забудут Юрайю.
Они не смогут с ним попрощаться. Получится так, будто его вообще не существовало в этом мире.
— Что? — восклицает Кристина, и ее глаза широко распахиваются. — Мои родные в городе. Они не могут «перезагрузить» абсолютно всех! Нет?
— Это довольно легко, кстати, — замечает Питер.
— А ты сам что собираешься делать? — требовательно спрашиваю я у него.
— Проведаю Юрайю, — заявляет тот. — Запрещено, что ли?
— Тебе наплевать на него, — ору я. — Какое у тебя право…
— Трис, — прерывает меня Кристина, — не сейчас, ладно?
— Мы должны пойти в город, — говорит Тобиас, запинаясь. — Мэтью говорил, что можно привить некоторых от воздействия сыворотки памяти. Мы сделаем прививку родственникам Юрайи и привезем их в Резиденцию. Нам необходимо провернуть все завтра утром, пока не стало слишком поздно. А Кристина займется своей семьей. Мне же придется в любом случае пообщаться с Зиком и Ханной.
Кристина кивает. Я беру Тобиаса за руку, желая его поддержать.
— И я с вами, — ворчит Питер. — Если не возьмете, настучу Дэвиду.
Мы ошеломленно таращимся на Питера. Понятия не имею, зачем ему нужно вернуться в город, но ничего хорошего из этого явно не выйдет. Хотя Дэвиду нельзя быть в курсе наших планов.
— Хорошо, — говорит Тобиас. — Но если от тебя будет какой-нибудь шум, я лично отправлю тебя в нокаут, а потом запру в заброшенном здании.
Питер закатывает глаза.
— А как вы собираетесь добраться туда? — спрашивает Кристина. — Разве здесь принято брать машину просто так, если вдруг захотелось покататься по окрестностям?
— Амар подвезет нас, — заверяю я. — Он всегда добровольно вызывается на патрулирование. Следовательно, он знает нужных людей. И он не откажется помочь Юрайе и его семье. А еще кто-то должен остаться с Юрайей, чтобы врачи не передумали. Кристина, ты согласна?
Тобиас машинально потирает свою шею в том месте, где у него находится татуировка лихача, и продолжает:
— Надо подумать над тем, как сказать его родным обо всем. Ведь я должен был присматривать за ним…
— Тобиас, — начинаю я, но он перебивает меня:
— Мне вряд ли позволят встретиться с Нитой. Мне пора.
Иногда трудно понять, что именно нужно предпринять, чтобы позаботиться о друге. Я наблюдаю за Питером и Тобиасом. Они уходят и старательно держат дистанцию. Похоже, Тобиас всегда нуждается в ком-то, потому что люди слишком легко отпускали его. И он оставался в полном одиночестве. Но он прав: он должен сделать это для Зика, а мне следует увидеться с Нитой.
— Пойдем же, — тянет меня за руку Кристина, — часы посещения скоро закончатся. Я возвращаюсь, чтобы побыть с Юрайей.
Палату, в которой находится Нита, легко узнать по сидящему рядом с ее дверью охраннику. Прежде чем зайти к ней, я отправляюсь вместе с Кристиной к Юрайе. Кристина садится у его постели на стул, я стою рядом с ней. Как же давно мы с ней не болтали, не смеялись вместе над чем-нибудь! Я затерялась в тумане Бюро, в попытке соответствовать обстоятельствам.
Юрайя абсолютно не выглядит раненым: кое-какие ушибы, несколько царапин, но ничего достаточно серьезного, что могло бы убить его. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть татуировку змеи вокруг его уха. Он не похож на самого себя — без широкой улыбки на лице и ярких темных глаз, без его постоянной готовности к бою.
— Мы с ним никогда не были по-настоящему близки, — задумчиво произносит Кристина. — Разве что в самом конце. Нас объединила потеря близких людей.
— Да, — отвечаю я. — Но ты очень помогла ему.
Я подтаскиваю поближе другой стул и сажусь рядом с ней. Она накрывает руку Юрайи, безвольно лежащую на простынях.
— Трис, иногда мне кажется, что я потеряла всех своих друзей.
— У тебя есть Кара и Тобиас. И еще я.
Она поворачивается ко мне, и наше общее горе заставляет нас взяться за руки. Наша дружба подвергалась множеству испытаний, самым сильным из которых стала смерть Уилла. Но мы уцелели. Наверное, какие-то связи и могут быть разорваны, но только не эта.
Мы замираем, и постепенно отчаяние отступает.
— Спасибо, Трис, — шепчет она. — Ты тоже никогда не потеряешь меня.
— Так и будет, — улыбаюсь я. — Но мне нужно кое о чем тебе рассказать.
И я сообщаю ей о наших планах по поводу «перезагрузки» города. Пока я говорю, думаю о тех, кого она может потерять: отца, мать, сестру… Навечно утратить связи, отброшенные за ненадобностью во имя чистоты генокода.
— Мне очень жаль, Кристина, — вырывается у меня. — Ты, вероятно, хотела бы нам помочь, но…
— Не извиняйся, — она смотрит на Юрайю. — Я рада, что вернусь в город.
Она кивает и продолжает:
— Вы сумеете им помешать. Я уверена.
Надеюсь, Кристина права.
Когда я подхожу к палате Ниты, остается совсем немного времени до того, как закончатся часы посещения больных. Охранник таращится на меня поверх книжки и вопросительно поднимает брови.
— Я к Ните, — говорю я.
— Нет. Визиты запрещены, — отрезает он.
— Я та, которая в нее стреляла, — делаю новую попытку.
— Ну, — пожимает тот плечами, — если ты пообещаешь мне больше в нее не стрелять. Даю тебе десять минут.
— Отлично.
Он приказывает мне снять куртку и обыскивает, проверяя, нет ли у меня при себе оружия. Нита, насколько ей позволяет ее ранение, приподнимается, услышав, что кто-то зашел в палату. Нижняя половина ее тела забинтована, одна рука прикована наручниками к койке. Волосы спутаны и торчат в разные стороны, но все равно она очень хорошенькая.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она.
Я молча проверяю комнату на наличие камер слежения, и нахожу одну, направленную прямо на кровать Ниты.
— В ней нет микрофона, — заявляет она. — Наверное, они не думали, что он понадобится.
— Вот и хорошо, — я подвигаю стул и сажусь рядом с ней. — Мне надо узнать у тебя важную инофрмацию, Нита…
— Меня уже допрашивали, — прищуривается она. — Мне не о чем с тобой говорить.
— Если бы я тогда не выстрелила в тебя, я бы не стала теперь любимицей Дэвида. Так уж получилось, — отвечаю я и посматриваю на дверь.
Я, конечно, не боюсь, что нас подслушивают, но в Бюро у меня явно развилась паранойя.
— Мэтью, я и Тобиас придумали новый план. Но необходимо пробраться в Оружейную Лабораторию.
— И считаешь, я вам пригожусь? — она отрицательно качает головой. — Насколько ты могла заметить, у меня ничего не получилось.
— Расскажи мне о дополнительной системе защиты. Неужели только у Дэвида есть код доступа?
— Нет, это было бы глупо, — фыркает Нита. — Код знает его руководитель, но в Резиденции Бюро Дэвид на самом деле единственный.
— Ладно. Но что это за система защиты? Та, которая активируется, если кто-то попытается взорвать дверь?
Ее губы превращаются в тонюсенькую ниточку, она, не отрываясь, изучает свои бинты.
— Сыворотка смерти, — наконец, произносит она, — в форме аэрозоля. И ей нельзя противостоять. Разве что ты наденешь костюм химзащиты. И то он спасет тебя лишь на время. Так написано в отчетах Лаборатории.
— Значит, они автоматически убивают всех, кто попытается войти в комнату без кода доступа? — уточняю я.
— А что здесь странного?
— Ничего, — я упираюсь локтями в колени.
— Ну, а Дэвид не собирается ни с кем делиться кодом доступа, — хмыкает она.
— А есть шанс, что сыворотке может противостоять генетически чистый?
— Нет.
— Большинство «ГЧ» не могут противостоять действию химии, кроме меня, — парирую я.
— Если хочешь поиграть в прятки со смертью, милости прошу, — Нита откидывается на подушки.
— Еще вопрос. Если я решусь, где мне добыть взрывчатку, чтобы взорвать двери?
— Ты спятила?
— Я думала, ты все поняла. Ведь если наш план удастся, ты не просидишь в тюрьме до конца своих дней. После выздоровления ты будешь свободна.
Она молча взвешивает услышанное. Наручник врезаются в кожу запястья, оставляя тонкий след на ее коже.
— Взрывчатка есть у Реджи, — произносит она. — Он научит тебя, как ею пользоваться, но сам он никуда не годится. Не бери его с собой, если не хочешь с ним нянчиться.
— Ясно.
— Скажи ему, что потребуется в два раза больше огневой мощи. Двери очень прочные.
Я киваю. Мои часы подают звуковой сигнал, давая понять, что время истекло. Я встаю и убираю стул в угол.
— Спасибо, — кратко благодарю я.
— Каков ваш план? — спрашивает она напоследок.
Я ничего не говорю.
— Ладно, — говорю я. — В общем, термин «генетически поврежденный» будет стерт из человеческого лексикона.
Охранник открывает дверь, вероятно, готовясь накричать на меня за превышение лимита, но я уже направляюсь к выходу. Оглядываюсь на Ниту: она улыбается.