Читать интересную книгу Хлеб великанов - Мэри Вестмакотт

Мистер Флеминг опять пристает, что пора принимать решение по Эбботс-Пьюисентс. Через месяц жильцы уезжают. Надо что-то предпринимать. Надежды на более высокую ренту нет никакой. Никто не хочет снимать дом без центрального отопления и современных удобств. Он усиленно советует продавать. Он знает, какие чувства к этому дому испытывал ее муж. Но поскольку она, скорее всего, никогда не сможет там жить…

Нелл соглашалась, что все это разумно, но умоляла подождать. Она колебалась, но не могла справиться с чувством, что если она избавится от хлопот с имением, то сбросит с себя тяжелую ношу. Однажды мистер Флеминг позвонил и сказал, что он получил очень хорошее предложение насчет Эбботс-Пьюисентс. Он назвал сумму, которая заметно превышала ее, да и его ожидания.

Он настойчиво советовал не тянуть с решением.

Нелл помедлила и сказала «да».

4

Как ей сразу стало легко — просто необыкновенно! Она свободна от этого кошмарного монстра! Имение совсем не напоминало о Верноне. Дома и строения становятся просто досадной обузой, если нет денег, чтобы их поддерживать.

Даже такое письмо от Джо из Парижа ее не огорчило:

«Как ты могла продать Эбботс-Пьюисентс, если знаешь, как к нему относился Вернон? Я думала, что ты ни за что этого не сделаешь».

Она подумала: «Джо не понимает». Она ей написала в ответ:

«А что мне было делать? Я не знала, где взять денег. Крыша, трубы, вода, и так без конца. Не могу я поддерживать дом в долг. Я так от всего устала, что лучше бы умереть…»

Три дня спустя она получила письмо от Джорджа Четвинда, он спрашивал, нельзя ли к ней зайти, он должен кое в чем покаяться.

Миссис Верикер не было дома, Нелл приняла его одна. Он обрушил на ее голову новость: это он купил имение.

Она отпрянула. Только не Джордж! Джордж в Эбботс-Пьюисентс?! Он отстоял свою точку зрения блестяще. Конечно, лучше, чтобы имение попало в его руки, а не к незнакомому человеку. Он надеется, что Нелл и ее мать будут заезжать к нему и жить там.

— Мне приятно думать, что дом вашего мужа открыт для вас в любой момент. Изменения я сделаю минимальные, буду с вами обо всем советоваться. Ведь вы предпочтете, чтобы им владел я, а не какой-нибудь вульгарный пошляк, который набьет дом позолотой и сомнительными картинами старых мастеров?

Она даже удивилась, почему сначала была против. Конечно, лучше Джордж, чем кто-то другой. Он добрый, он все понимает. Она так устала. Она вдруг не выдержала и расплакалась у него на плече, он обнял ее совершенно по-братски и сказал, что все хорошо, просто она еще не совсем здорова.

Когда она рассказала матери, та объяснила:

— Я знала, что Джордж ищет себе дом. Повезло, что он выбрал Эбботс-Пьюисентс.

Наверное, он потому дал хорошую цену, что когда-то любил тебя.

Безразличие, с каким было сказано «когда-то любил», успокоило Нелл. Она опасалась, что мать может иметь «идеи» насчет Джорджа Четвинда.

5

Лето они провели в Эбботс-Пьюисентс. Они были единственными гостями. Нелл не была здесь с детства. Глубокое сожаление охватило от мысли, что она не смогла жить здесь с Верноном. Дом был прекрасен, как и сады, как и развалины аббатства. Ремонт дома был в разгаре, и Джордж советовался с ней по каждому поводу. Нелл наконец не на шутку заинтересовалась. Она была почти счастлива, наслаждалась покоем, роскошью и свободой от забот.

Разумеется, получив деньги за Эбботс-Пьюисентс, она положила их в банк и будет иметь небольшой доход; но она с ужасом понимала, что надо решать, где жить и что делать. Ей не очень нравилось жить с матерью, друзья поразъехались. Она не знала, что ей делать со своей жизнью. Эбботс-Пьюисентс давал мир и покой, здесь она была как бы под защитой. Возвращаться в город смертельно не хотелось.

Был последний вечер. Джордж уговаривал остаться подольше, но миссис Верикер заявила, что они больше не могут злоупотреблять его гостеприимством. Нелл и Джордж шли по длинной дорожке. Вечер был тихий и спокойный.

— Здесь было чудесно, — с легким вздохом сказала Нелл. — Не хочется возвращаться.

— Мне тоже не хочется, чтобы вы возвращались. — Он помолчал и тихо спросил: — У меня нет никаких шансов?

— Не понимаю, о чем вы.

Но она знала — она сразу же поняла.

— Я купил этот дом, потому что надеялся, что когда-нибудь вы будете в нем жить. Я хочу, чтобы у вас был дом, принадлежащий вам по праву. Нелл, неужели вы хотите всю жизнь прожить воспоминаниями? Разве этого хотел бы он — Вернон? Я так не думаю о мертвых, не думаю, что они завидуют счастью живых. Думаю, он хотел бы, чтобы о вас заботились, вас берегли, когда его нет и когда он сам не может этого делать.

Она тихо сказала:

— Я не могу… не могу…

— Забыть его? Я знаю. Но я буду беречь вас, Нелл. Вы будете окружены заботой и любовью. Я думаю, что могу сделать вас счастливой — счастливее, чем вы были бы одна. Я верю, что Вернон хотел бы этого.

Хотел бы? Пожалуй, Джордж прав. Другие скажут, что это неверность, но это неправда. Ее жизнь с Верноном была нечто совсем особое, и никто не смеет ее касаться.

О! О ней будут заботиться, беречь ее, лелеять, понимать. Она всегда за это любила Джорджа.

Она очень тихо сказала: «Да».

6

Больше всех разозлилась Майра. Она написала Нелл письмо, полное обвинений:

«Ты слишком скоро забываешь. У Вернона есть только один дом — он живет в моем сердце. А ты никогда его не любила».

Дядя Сидни покрутил большими пальцами и сказал: «Эта леди знает, с какой стороны хлеб намазан маслом», — и послал ей формальное поздравление.

Неожиданным союзником оказалась Джо; она прилетела в Лондон с коротким визитом и навестила Нелл.

— Я очень рада, — сказала она, целуя ее. — И Вернон был бы рад. Ты не можешь бороться с жизнью одна. Не обращай внимания на тетю Майру. Я с ней поговорю. Жизнь беспощадна к женщинам. Я думаю, с Джорджем ты будешь счастлива. А Вернон хотел тебе счастья, я знаю.

Поддержка Джо была Нелл дороже всего, ведь она была ближайшим другом Вернона. В ночь перед свадьбой она встала на колени возле кровати и посмотрела туда, где висела шпага Вернона. Закрыв глаза, она прижала к груди руки.

— Ты понимаешь, любимый? Понимаешь? Я люблю тебя и всегда буду любить.

О Вернон, если бы я могла быть уверена, что ты меня понимаешь!

Она постаралась вложить в вопрос всю душу, чтобы он дошел до Вернона. Он должен, должен ее понять.

Глава 4

1

В городе А в Голландии, неподалеку от германской границы, есть неприметная гостиница. Сюда в один из вечеров девятьсот семнадцатого года вошел молодой человек с изможденным лицом и на ломаном голландском языке попросил комнату на ночь. Он тяжело дышал, и глаза у него беспокойно бегали. Анна Шлидер, толстая хозяйка гостиницы, прежде чем ответить, с присущей ей осторожностью внимательно оглядела его с головы до ног, затем сказала, что комнату он получит. Дочь Фреда проводила его наверх, а когда вернулась, мать лаконично объяснила: «Англичанин, сбежал из плена».

Фреда кивнула, но ничего не сказала. Ее глаза фарфоровой голубизны были нежными и сентиментальными. У нее были собственные причины интересоваться англичанином. Она снова поднялась по лестнице и постучала. Войдя, поняла, что молодой человек не слышал стука. В полном изнеможении он совершенно отключился от действительности, и посторонние звуки его не достигали. Дни, недели он был на грани между жизнью и смертью, не раз чудом избегал опасности, спал урывками, не давал себе расслабиться, чтобы не поймали. Теперь наступила реакция. Он как свалился на кровать, так и лежал. Фреда стояла, смотрела, наконец сказала:

— Я принесла горячую воду.

— О! — Он подскочил. — Извините. Я вас не слышал.

Медленно и раздельно она сказала на его родном языке:

— Вы англичанин?

— Да. Да, это… — Он замолчал. Надо быть осторожным. Но опасность миновала — он уже не в Германии… В голове шумело. Диета из сырой картошки, выкопанной на полях, не способствовала умственной деятельности. Он помнил только, что надо быть осторожным. Это так трудно. Он испытывал странное желание — говорить, говорить, теперь, когда долгое, полное страха напряжение спало.

Голландская девушка кивнула — серьезно и понимающе.

— Я знаю, вы пришли оттуда. — Она махнула рукой в сторону границы.

Он все еще был в нерешительности.

— Вы сбежали. У нас был один такой, как вы.

Неуверенность прошла; это хорошая девушка. Ноги у него подкосились, и он снова рухнул на кровать.

— Есть хотите? Да, вижу. Пойду что-нибудь принесу.

Хочет ли он есть? Наверное. Когда он ел последний раз? День, два назад? Он не помнил. Под конец он шел как в бреду — слепо шел и шел. У него были карта и компас, он знал, в каком месте надо перейти линию фронта, там было больше шансов. По нему стреляли, но не попали. Или все это было во сне? Он плыл по реке… да, плыл. Нет, все было не так. Он не будет об этом думать. Он убежал, и это замечательно.