руку, чтобы привлечь ее внимание. Однако Мария и не думает оборачиваться. Напротив, ее лицо обращено к нам, кажется, что она ищет нашей поддержки. Никто до этого не изображал ее в такой позе.
Мадонна Лотто хорошая девушка; благая весть застала ее врасплох в то время, когда она молилась в своей комнате; она не осмеливается повернуть голову; она почти испугана обрушившимся на нее неожиданным известием.
Джулио Карло Арган. История итальянского искусства[148]. 1968
Мария выглядит смущенной таким горячим призывом Бога. Кажется, что престарелый Господь готов обрушиться на неопытную и преданную девушку. Л. Лотто создал композицию, в которой каждое движение выглядит утрированным, включая непроизвольный жест Мадонны. Она не склоняет голову в знак смирения и покорности божественной воле, не поднимает руку в приветственном жесте, даже не выражает легкого недоумения, как это всегда можно было видеть на более ранних изображениях Благовещения. Кажется, что здесь она вообще ощущает себя не готовой к выполнению выпавшей на ее долю миссии. Должно быть, Гавриил ошибся адресом.
Она поднимает взор к небу не в знак преданности, напротив, со вздохом, весьма напоминающим отказ («что им вообще от меня нужно?»).
У чистосердечных и простодушных толентинских пастухов не было выбора: удивление должно сопровождать акт веры. Однако в этом «Благовещении» всё пошло не так. Изумление, охватившее Марию, представляется чуть ли не плодом ее неверия.
На самом деле даже евангелист Лука, самый внимательный к оттенкам чувств, самый умелый рассказчик среди всех евангелистов, выражает сомнение в том, что Дева Мария была готова ответить на призыв архангела.
Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами.
Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что́ бы это было за приветствие.
Евангелие от Луки, 1, 28–29
Лоренцо Лотто представил «смущение» Марии как недоумение, полное сомнений, поскольку тот, кто обладает острым аналитическим умом, не может не задуматься, оказавшись перед лицом абсурдного происшествия. Художник изображает необычную реакцию, сквозь которую невольно просвечивает ирония.
В ее ясном и невинном взгляде сквозило что-то дерзкое, почти истеричное, живописец из Марке подметил и запечатлел ее сходство с птицами небесными: как будто им дали какое-то щекотливое поручение.
Карло Эмилио Гадда. Скверное происшествие на виа Мерулана[149]. 1957
Изумление, отразившееся на лице Мадонны, очень напоминает то смятение, которое сам художник переживал в 30-е гг. XVI в. Его мятежный, меланхоличный и одинокий дух, мало склонный к компромиссам, впитал в себя тревогу, распространившуюся по Европе, охваченной реформаторской критикой. Некоторые из его венецианских друзей были арестованы по обвинению в ереси: монахи Галеано, Окино и Агостино были осуждены инквизицией за свои проповеди, проникнутые сочувствием к учению Лютера. В 1525 г., когда Л. Лотто прибыл на берега Венецианской лагуны, там впервые появилась в переводе на итальянский язык антология лютеранских сочинений, была издана Библия на итальянском языке в переводе Антонио Бручоли (возможно, что именно его Лоренцо Лотто изобразил на фронтисписе), а также вышли другие многочисленные книги, вступавшие в противоречие с католичеством. Он сам в Трескоре-Бальнеарио, за несколько лет до создания «Благовещения», изобразил на фресках Капеллы Суарди детали алхимических опытов.
Беспокойная душа Лоренцо Лотто и его Девы Марии не решается с привычной безмятежностью принять ошеломляющее известие, полученное ею свыше. Это совершенно ясно, поскольку Бог скорее грозит Мадонне из облаков, чем благословляет ее. Однако здесь изумление оказывается сродни религиозному сомнению, оно приобретает характер веры, анализируемой разумом, хватающимся за реальность и избегающим безусловного принятия религиозного откровения. Мартин Лютер совершил радикальную переоценку фигуры Девы Марии, поскольку протестанты не почитают ее, расценивая просто как пример смиренной и невинной жизни. По существу, Мария не может поверить в то, что с ней происходит, она обращается к нам за поддержкой, чтобы найти в себе силы принять это известие. Поворачивая ее лицом к зрителю, художник передает нам смятение девушки и делает нас участниками происходящего наравне с Марией. Теперь на нас ложится ответственность за принятое ею решение. Мария простая девушка, она не готова к тому, чтобы взвалить на себя такой груз ответственности. Пока она еще не стала Божьей Матерью, она остается всего лишь бедной девушкой, невестой престарелого плотника. Лотто показывает нам всю ее человечность и слабость перед лицом божественного присутствия, ее колебания и смятение. По прошествии двухсот лет чудо встречи с Богом уже воспринимается иначе, оно постепенно утрачивает черты исключительности, поскольку за это время появилось несколько произведений искусства, которые никак не мог пропустить столь умелый и знающий художник, каким был Лоренцо Лотто.
Потрясенные чудом
Вот какими словами Габриэле Д’Аннунцио описал свои впечатления в «Записных книжках», когда 19 сентября 1906 г. он посетил Болонью и зашел там в церковь Санта-Мария делла Вита:
Окружившие Его Марии кажутся обезумевшими от горя, безумного горя. Та, что слева, выставила перед собой руки как будто для того, чтобы не видеть мертвого лица Иисуса, вырывающиеся у нее вопли и рыдания исказили ее лицо, сморщили ее лоб, подбородок и горло. Другая, со стиснутыми руками и выставленными вперед локтями, пытается сдержать сотрясающие ее рыдания. Еще одна, с раскинутыми руками, плачет навзрыд.
Там, начиная со второй половины XV в., хранится скульптурная группа, о которой до сих известно очень немного, кроме имени автора, высеченного на одной из фигур: Никколо дель Арка. Апулийский художник, работавший при возведении Базилики Сан-Петронио в Болонье, он также принимал участие в завершении Арки ди Сан-Доменико[150], откуда пошло его прозвище, и оставил после себя этот «безумный» шедевр, не ускользнувший от внимательного взгляда д’Аннунцио, жаждавшего сильных впечатлений. Однако встретиться с этой скульптурной группой было не так просто, поскольку «Оплакивание Христа» (рис. 50) часто скрывали от глаз верующих. Не трудно понять причину такой предосторожности, если принять во внимание выражаемое ею абсолютное отчаяние.
Рис. 50. Никколо дель Арка. Оплакивание Христа (деталь). 1463–1490. Терракота. Церковь Санта-Мария делла Вита, Болонья
Это странное произведение.
Оно смотрится инородным телом в окружении священных изображений, утешающих и ободряющих, настраивающих прихожан на размышления и серьезную, сдержанную молитву. Это серьезность, которую мы видим в преклонениях С. Боттичелли или в грубоватых Мадоннах А. Верроккьо, принадлежащих, как кажется, другому миру. Никколо обнажает эмоции, показывая их без каких-либо интеллектуальных или духовных фильтров. Он сталкивает нас лицом к лицу с изумлением, настолько глубоким, что оно переходит в безутешные рыдания.
Как это часто бывает при созерцании произведения, состоящего из нескольких выразительных фигур, происходит своего рода невольное смешение характера художника