Однако Невменяемый сидел с закрытыми глазами и открыл их, только услышав приближающиеся шаги. Хорошо, хоть это он успел сделать, иначе коварная обольстительница пришла бы в ярость от такого невнимания к своей особе. Она и так удивилась, что Кремон встретил ее лишь простым восклицанием:
– Ты просто обворожительна! – по достоинству оценив и наряд, и все остальное за одно короткое мгновение. Но Элиза рассчитывала на большее. Раньше к тому моменту, когда она доходила до грота, мужчины уже сходили с ума от страсти и либо ползали возле ее ног с мольбами о ласке, либо набрасывались на нее с неудержимостью разгоряченных и обезумевших самцов.
А сейчас принцесса услышала лишь единственный жалкий комплимент, за которым последовал вообще глупый и неожиданный вопрос:
– Где же твоя флейта?
Пытаясь скрыть раздражение и досаду, она предложила:
– Может, вначале поедим фруктов и выпьем перлантского?
– Ты голодна?
– Я? Нет.
– И я только что поужинал. Так что, может, все-таки сыграешь?
– Ладно, – стоически вздохнув, согласилась Элиза.
Когда она уселась на скамейку напротив, выяснилось, что флейта находилась здесь и носить ее с собой не было нужды. Торцевая часть крышки стола открылась вниз, и именно там, в углублении, обитом мягкой тканью, лежал чудесный, богато инкрустированный мелкими бриллиантами музыкальный инструмент.
Играть наследница престола начала сразу же. Без всякой раскачки, долгих приготовлений или оглашения названия произведения.
С первых же звуков любой слушатель попадал в плен обворожительной и чарующей мелодии. Насчет уровня мастерства ни у кого не возникало ни малейших сомнений: Элиза играла виртуозно, уверенно и талантливо.
Во время игры она сама преображалась и забывала обо всем, что ее окружало, не только получая удовольствие от процесса извлечения прекрасных нот, но и с блаженством вслушиваясь в очаровательную гармонию звуков.
Молодой колдун тоже быстро впал в чувственную прострацию и совершенно не обращал внимания ни на пухлые губки, прикасающиеся к флейте, ни на обворожительные пальчики, порхающие по инструменту, ни на почти открытые соблазнительные части тела исполнительницы. Прекрасную музыку он любил всегда, просто слушать ее доводилось до обидного редко. И вот сейчас молодой колдун старался дышать через раз, лишь бы неосторожным вдохом не прервать чарующее звучание древних прекрасных мелодий.
Однако всему приходит конец. Через час принцесса захотела пить и с видимым сожалением оторвала флейту от своих пересохших губ, возвращаясь в этот мир умопомрачительных цветов и восторженно глядящего на нее молодого мужчины. Ей тут же вспомнились причины их здесь пребывания, и миру явилась самая обаятельная и соблазнительная улыбка:
– Налей мне вина.
Кремон молча разлил вино. И лишь когда они выпили и внутри разлилась ароматная свежесть, он позволил себе высказать рвущиеся наружу восторженные комплименты:
– Чудесно! Неповторимо! Грандиозно! Величественно и прекрасно! Если в Спегото ты наследная принцесса, то в музыке – истинная королева всего мира!
Элиза очаровательно рассмеялась:
– Вот как ты умеешь хвалить, льстить и подлизываться!
– О какой лести ты говоришь? Да после такого концерта и глухой будет восторгаться. Интересно, у кого ты брала уроки?
– Разве это так важно? Учителя были самые разные, мама приглашала их со всего мира. Но главное, что они привили мне настоящую любовь к флейте. И я сутками могу не расставаться с этим инструментом.
Вырвавшееся признание немного отрезвило Кремона и заставило напрячься:
– Да, такой инструмент стоит любви. Ну а… как ты относишься к мужчинам?
Такой неожиданный вопрос слегка выходил за рамки четко продуманного вечера, но Элиза постаралась скрыть свое замешательство.
– О! В каждого мужчину я влюбляюсь, словно первый раз! – весело рассмеялась она. – И сгораю при этом как солома. Столько страданий всегда обрушивается на мою легкоранимую душу…
– Сочувствую. И мужья твои умирали, и женихи погибали…
Такое явно неуместное этим вечером сочувствие не утешило наследную принцессу, а, наоборот, насторожило и придало решимости добиться своей цели любыми средствами. Поднявшись, Элиза стала нервно прохаживаться мимо скамейки с сидящим Кремоном, словно придя в крайнее волнение от нахлынувших воспоминаний:
– Да, мне страшно не везет с личной жизнью. Трагедии меня преследуют одна за другой. И после каждой из них приходится пить эликсир забвения, чтобы хоть как-то вернуться к жизни и не думать о случившемся несчастье. А после гибели графа, моего последнего и обожаемого жениха, я вообще была на грани самоубийства. Только мать да навязанные ею обязанности вернули меня в этот мир. Как жутко оставаться одинокой после океана любви, вулканов страстей и ураганов ласк! Все так прекрасно и волнительно, и вдруг… Такая нелепая и жуткая смерть! О-о, ну почему мне так не везет?!
При последнем восклицании Элиза замерла на месте, прикрыла ладошками лицо, и ее плечи содрогнулись от беззвучных рыданий. А поскольку она остановилась на расстоянии вытянутой руки от Кремона, то молодой колдун просто не мог поступить иначе, как вскочить и бережно обнять вздрагивающее тело. Прижав девушку к себе, он поспешно пытался найти нужные слова утешения:
– Успокойся, Элиза! Нельзя жить одними воспоминаниями. Жизнь действительно прекрасна и стоит того, чтобы радоваться ей ежедневно. Тем более с твоей красотой и талантами не стоит предаваться печали и унынию. Да и обязательства твои перед подданными огромны. Не говоря уже о том, что тебе в будущем предстоит стать королевой такого прекрасного государства!..
Наследница повернула к нему лицо, доверчиво прижимаясь к широкой груди и одурманивая сознание мужчины манящим запахом своего тела. Вздрагивания быстро сменились тяжелым, прерывистым дыханием, а влажные и блестящие от слез глаза заглянули, кажется, в самую глубь его души.
– Но мне не хочется быть одинокой королевой, – вырвалось у нее. – Мне хочется, чтобы меня любили!
– Кто же осмелится не любить свою королеву? – прошептал в ответ Кремон, с еще большей силой прижимая к себе податливое тело. – Разве только твой подданный будет глух, слеп и безрук…
– Увы! – Принцесса тоже перешла на шепот. – Не все в этом мире мои подданные…
И тут же услышала прерывистое признание:
– Ты моя повелительница! И весь мой мир принадлежит тебе…
Первый поцелуй оказался нежным и трепетным. Затем они опять набрали в легкие больше воздуха, и второй поцелуй поверг их в вулкан беспамятной страсти, который был прерван совершенно неожиданно. Элиза дернулась и напряглась всем телом, губы молодых людей разъединились, и она воскликнула:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});