Читать интересную книгу Красная Орхидея - Линда Ла Плант

Когда десять лет назад он помер, его сын Чарльз Виккенгем не жил в ту пору в Холле, а колесил по миру, будучи армейским хирургом. Старик много денег спустил на невыгодное инвестирование, и имение пришло в упадок. Чарльз Виккенгем начат с того, что настроил против себя местное общество, делая в точности то же, что до него проделывал его отец, а именно распродавая пастбищные земли. Его первая жена умерла от рака, сын Эдвард — их единственное дитя. Вторая жена Чарльза, Доминика, — француженка, она произвела на свет двух дочерей. Доминика Виккенгем после развода получила солидное обеспечение и живет на алименты. Виккенгем обмолвился, что она хочет вытрясти из него больше денег. Необходимо найти ее, — может, она что-то дельное нам сообщит. — Ленгтон остановился перевести дух.

Анна прониклась благоговением: всю эту информацию он собрал прямо у них под носом в пабе! И ведь даже ни словом не обмолвился! Еще больше она изумилась, когда Ленгтон передал свой разговор в магазине, куда он заходил за сигаретами:

— Сын его, возможно, тоже в деле. Жена Эдварда Виккенгема покончила с собой: ее тело нашли в амбаре. Это произошло до того, как амбар переоборудовали в своеобразный центр отдыха — с бассейном, джакузи и спортзалом. По делу о суициде велось полицейское расследование, ничего криминального не нашли, но среди местных ходили слухи, что кто-то помог затянуть ей узел. Впрочем, это не было доказано. В крови у нее обнаружили высокое содержание алкоголя и следы кокаина, а прислуга показала, что миссис Виккенгем пребывала в крайне нервозном состоянии. — Ленгтон отодвинул стул. — Девушка из газетного киоска предположила, что в их доме царила чрезмерная сексуальная активность. Там постоянно гремели вечеринки — и ночные, и вообще круглосуточные, — употреблялись наркотики, хотя никто из обитателей Холла за это не арестовывался. Виккенгем поначалу водил к себе местных девиц, но по округе поползли нехорошие слухи, и теперь он нанимает их в разных компаниях. Необходимо их проверить.

А теперь перейдем к подруге Эдварда Виккенгема. Гейл — поздняя дочь сэра Артура Харрингтона, промышленника с севера. Ее мать, также умершую, звали Констанс. Это все, что нам о ней известно, не считая того, что Гейл не видели уже несколько недель. Проверьте ее, возможно, именно она нам и звонила — предположительно она сейчас на водах.

Анна оперлась на спинку стула. Ленгтон между тем помолчал, нахмурившись, сунул руки в карманы:

— Конечно, вы можете сказать, что ничто из вышесказанного не добавляет ни единой улики против Чарльза Виккенгема, или против его сына, или против них обоих. Однако внутреннее чутье мне подсказывает, что мы разыскали-таки убийцу. Теперь надо заманить его и очень осторожно прижать. Если даже обнаружится, что он солгал и что на самом деле он знавал и Луизу Пеннел, и Шерон Билкин, этого будет еще недостаточно, чтобы его арестовать. Ни в коем случае нельзя вспугнуть эту тварь до того, как мы получим ордер на обыск и проверим ее роскошное обиталище. Мне нужны имена людей, которые бывали на вечеринках в Мейерлинг-Холле. Если звонившая сказала правду, то Луиза Пеннел гостила в этом фамильном особняке. Возможно, здесь он и расчленил ее тело. Я требую опросить местных полицейских. Я хочу знать все — даже то, что этот сукин сын ест на завтрак! Необходимо поговорить с подружкой Эдварда Виккенгема, копнуть армейские годы Виккенгема-старшего. Фактически надо переговорить с каждым, кто знает его теперь и кто знал его прежде. Искать под каждым камнем! Так что — вперед!

На этом Ленгтон удалился к себе в кабинет в обществе коммандера и ее личного помощника, оставив затаившую дыхание бригаду.

Только Анна принялась конспектировать все услышанное, как к ней подошел Льюис и присел на краешек стола:

— Я от него просто фонарею! В том смысле — почему он не посвятил нас в это еще в машине?

— Шеф всегда все держит при себе, — сказала Анна, хотя чувствовала примерно то же, что и Льюис.

— Мне кажется, он чертовски уверен, что это Виккенгем, но мы не можем это доказать. И зачем тогда вся эта его речь? Чтобы впечатлить начальницу?

— Просто он держится за это дело, хоть оно ему и не очень-то по душе, — подошел к ним Баролли.

Анна удивилась: никогда еще она не слышала от них подобных высказываний в адрес шефа. Она промолчала.

— Ну что ж, — зевнул Льюис, — наше дело — везде топтаться и вынюхивать. Но если шеф прав, мы прижучим-таки этого гада.

— А ты что думаешь? — спросил Баролли Анну.

— Мне он не понравился. Как и сказал шеф, он носит кольцо с печаткой, — значит, возможно, он солгал, что не знаком с Луизой Пеннел. Если же он знал ее, значит, был знаком и с Шерон Билкин.

Анна очень обрадовалась, когда их болтовню прервал делопроизводитель, позвавший их вместе разобрать поставленные Ленгтоном задачи. Что бы ни думал каждый в отдельности, в целом в следственной бригаде ощущалось воодушевление. Наконец-то у них был конкретный подозреваемый, а тот факт, что на совещании присутствовала лично госпожа коммандер, вселял уверенность, что Ленгтона все же не сместят.

ГЛАВА 12

День двадцать третий

Ранним утром Анна прибыла в полицейский участок. Она собиралась сходить в буфет позавтракать, когда увидела подъехавшую на такси профессора Марш. Анна кивнула ей как знакомой и прошла в участок.

Она уже поднялась на полпролета, когда профессор Марш ее окликнула:

— Извините, если не ошибаюсь, вы детектив Тревис?

— Да.

— А старший детектив-инспектор Ленгтон уже тут?

— Думаю, да. Машина его стоит.

— Хорошо, мне надо с ним поговорить.

Анна замешкалась:

— Я скажу ему, что вы здесь. Подождите, пожалуйста.

— Не стоит, я знаю дорогу.

— Извините, но в комнату следственной бригады допускаются только офицеры, причастные к расследованию.

Профессор Марш окинула ее холодным безразличным взглядом:

— Если вы изволили забыть, меня включил в следственную бригаду старший детектив-инспектор Ленгтон. Извините.

Анна постояла на лестнице, провожая взглядом психологиню. Сегодня та была без шиньона — распущенные волосы удерживались бархатной эластичной лентой. Так она выглядела моложе и симпатичнее, хотя и немного старомодно. На ней был шикарный, шитый на заказ костюм из розового и черного твида.

Анна не стала подниматься в буфет и вместо этого прошла за профессором Марш в комнату следственной бригады, рассчитывая увидеть реакцию сотрудников.

Психологиня между тем направилась прямо в кабинет Ленгтона, оставляя за собой шлейф изысканного парфюма.

Льюис глянул на Анну и поднял брови:

— Вот ведь назойливая баба, а?

Анна заметила, как Бриджит, поставив на поднос две чашки кофе, направляется в кабинет Ленгтона.

— Позволь я отнесу, Бриджит, — остановила она девушку. — Мне надо перемолвиться с шефом.

— О, спасибо.

Анна подрулила к кабинету с подносом и хотела было постучать в дверь, как услышала знакомый рык:

— Это вас не касается!

— Нет, касается. Вы подключили меня к этому расследованию. А теперь вы даже не удосужились позвонить мне и сообщить последние новости. Я бы даже не узнала, что у вас появился подозреваемый, если бы минувшим вечером не пообщалась с госпожой коммандер, — она-то мне все и сообщила. Я выглядела как полная идиотка!

— После того, что произошло между вами и газетчиками, я полагал, что вам было бы неловко это обсуждать, а уж тем более с вышестоящим начальством.

— Мне нисколечко не неловко. Если хотите, я готова внести свой вклад в дело. По мнению коммандера, он бесценен — и вот почему я здесь.

— Да ну? Вам требуется очередная глава в книгу о подвигах по задержанию серийных убийц, ни один из которых не был бы пойман без вашей помощи?

— Не грубите.

— Я вовсе не хотел быть грубым, дорогуша.

— Не называйте меня дорогушей! Скажите прямо: нужен вам мой совет или нет?

— Раз вы уже здесь — почему бы и нет? Только не будем терять время: если у вас есть что сказать о нашем подозреваемом — сделайте это перед всей группой.

— Мне нужно время, чтобы прочитать собранные вами сведения о нем.

Анна чуть не выронила поднос, когда Ленгтон открыл дверь:

— А, Тревис! Не могла бы ты посидеть тут с профессором Марш и сообщить ей последние данные о Виккенгеме? Если хочешь, можешь выпить мой кофе. Я побуду в комнате бригады.

И он прошел мимо Анны, оставив дверь открытой. Тревис внесла в кабинет поднос, опустила на стол. Профессор Марш сидела на стуле нога на ногу, нервно подергивая ступней.

— Боже, что за гендерный шовинист, — процедила она.

Анна мило улыбнулась и предложила ей кофе. Профессор Марш потянулась за чашкой, заглянула в нее:

— А сливки у вас имеются?