Как жизнь пролетела. Я все собиралась начинать жить, что-то делать. Мне все казалось, что я должна и могу что-то сделать очень большое: написать что-то замечательное, сделаться великим портретистом, иметь большое и решающее влияние на человеческие души в смысле уничтожения насилия, войны и торжества любви людей между собой. Я чувствовала и продолжаю чувствовать в себе все эти силы и возможности. Но всегда была и есть как бы тонкая стенка, которая мешает вырваться наружу этим стремлениям. Кажется, стоит только ее сломать, как из меня польется могучий поток духовных сил».
Рентгеновский снимок показал большой круглый камень у нее желчном пузыре. Оперировать в ее годы было рискованно, и она решила доживать с камнем во внутренностях. Вот только эта время от времени простреливающая острая боль… Что это? Рак? Доктора молчали, но разве они что-то могут знать точно?
В своем «Дневнике» она написала:
«Странно, если я серьезно больна. Я так сознанием далека от смерти. Я хотела бы, чтобы это сознание пришло. Я совершенно убежденно говорю себе: «Ты больна, тебе шестьдесят восемь лет. Много ли ты можешь прожить еще? При очень счастливых обстоятельствах десять лет. Но скорее два года…» Труд мой кончился. Началась болезнь. Ну что же? Я не жалуюсь.
Я прожила невероятно, незаслуженно счастливую и интересную жизнь. И удачливую. И так продолжается.
Самое большое мое счастье теперь — это Таня. И пусть она знает, если эти строки попадут ей в руки, что я это счастье ценила и ценю каждую минуту моей жизни. Я никогда не умею ей этого показать. Не умею показать ей своей огромной любви и благодарности за всю незаслуженную любовь, ту заботу, которую она мне показывает.
Большую нежность чувствую к крошке Луиджи. Но это другое».
Леонардо-Джузеппе Альбертини, после стольких испытаний, обеспечил ей очень хорошую жизнь. Он стал ей больше, чем родной сын, и она была благодарна ему за все. Она написала и ему:
«Но за что я тебе особенно благодарна и люблю тебя — за Танино счастье. Помнишь, как ты сказал мне, прося Таниной руки: «Обещаю вам, что Таня будет счастлива». И свое слово ты сдержал. Спасибо тебе за это! При настоящей большой любви совершенно не важно, что ты иногда бываешь резковат и ворчишь немного».
Скончалась Татьяна Львовна Сухотина-Толстая в Риме в сентябре 1950 года в возрасте неполных восьмидесяти шести лет. Похоронили ее на римском кладбище Тестаччо, рядом с могилой ее пасынка, Федора Михайловича Сухотина, умершего от чахотки в Риме в 1921 году.
* * *
В Париже в 1939 году умер Сергей Михайлович Сухотин, другой сын М. С. Сухотина от первого брака и один из участников заговора против Григория Распутина. Кстати сказать, его женой была Софья Андреевна Толстая, дочь графа Андрея Львовича Толстого и внучка Л. Н. Толстого.
Что касается Татьяны Михайловны Альбертини (урожденной Сухотиной-Толстой), то она, как мы уже говорили, родилась в 1905 году в Ясной Поляне. Произошло это на том же кожаном диване, на котором родился сам Л. Н. Толстой и его дети. Когда умер Лев Николаевич, ей было всего пять лет.
В 1914 году, после смерти мужа, Татьяна Львовна Сухотина-Толстая с дочерью стала жить с Софьей Андреевной Толстой. Внучка подружилась с бабушкой и стала для нее настоящим утешением в последние годы. Через всю жизнь пронесла Татьяна Михайловна уважение и любовь к Софье Андреевне. Вспоминая о ней, Татьяна Михайловна писала:
«После смерти отца моя мать решила вернуться в Ясную Поляну. Мои отношения с бабушкой сразу сделались очень близкими и нежными. Она много мною занималась — учила меня французскому и немецкому языкам, а также музыке и рисованию. Учила она меня и другому, более важному: быть доброй, справедливой, любить природу, особенно Ясную Поляну… Мы ежедневно совершали с бабушкой длинные прогулки и много разговаривали. Она мне рассказывала о прошлом и часто при этом плакала. Наша любимая прогулка была — идти в лес, на могилу дедушки. Весной мы приносили туда первые цветы, летом — букеты роз, пионов, ландышей, осенью — ветки золотых и красных листьев, а зимой украшали могилу еловыми ветками».
В ноябре 1919 года Софьи Андреевны Толстой не стало. Перед смертью она написала внучке:
«Совсем особенно отношусь к тебе, моя дорогая, горячо любимая, милая внучка моя Танюшка. Ты сделала жизнь мою особенно радостной и счастливой. Прощай, моя голубушка! Будь счастлива, благодарю тебя за твою любовь и ласку. Не забывай любящую тебя бабушку С. Толстую».
Весной 1925 года Татьяна Михайловна вместе с матерью уехала из России.
Татьяна Львовна, как мы уже знаем, была командирована за границу для чтения лекций о Л. Н. Толстом. Ни она, ни ее дочь тогда и не предполагали, что покидают Родину навсегда.
Оказавшись вдали от России, Татьяна Львовна не раз с теплым чувством вспоминала свой родной «дом на Кропоткинской».
20 июня 1925 года она писала своему брату Сергею Львовичу из Парижа:
«Ни одного часа в дне не проходит, чтобы я не думала о вас всех и о моем милом музее».
Об этом же писала и ее двадцатилетняя дочь Татьяна, до этого также работавшая в музее:
«У нас сейчас мрачно. На меня напала такая тоска по Москве, вроде как в первые дни… Мы с большой любовью говорим об улице Кропоткина».
17 июня 1925 года Татьяна Львовна написала брату:
«Я всей душой против того, чтобы сделать Таню эмигранткой, это положение очень тяжелое, и как до поездки сюда, так и теперь, я считаю своим долгом жить в России и не отрывать от нее Таню».
Но жизнь распорядилась иначе. Татьяна Михайловна, с детства любившая театр и мечтавшая стать актрисой, была принята в профессиональную театральную труппу. Татьяна Михайловна вспоминает то время:
«Роди у меня были маленькие, я была молода. Однако это было чудесное время в моей жизни. Я часто с тоской вспоминаю запах кулис, товарищество актеров и моих друзей по сцене. Во время пребывания с театром в Италии я познакомилась с моим будущим мужем».
26 сентября 1930 года Татьяна Львовна сообщила в Москву брату:
«Таня выходит замуж за итальянца, которого она любит уже полтора года. Зовут его Леонардо Альбертини, ему двадцать семь лет, он доктор прав, а занимается хозяйством в Римской компании… Жить они будут в Риме или под Римом. Мои новые родственники хотят, чтобы я ни в чем не нуждалась и только просят о том, чтобы я выражала свои желания. Они очень милые и порядочные люди. Единственное обстоятельство, которое будет для Тани тяжело, — это именно их обеспеченное положение… Наша трудовая жизнь была очень хороша. Мы видели много доброты и помощи, и сами помогали, чем могли. Никогда не завидовали никому и не мечтали о богатстве. Конечно, бывали минуты, когда было тяжело, когда мечтали об отдыхе и о том, чтобы вздохнуть от материальных забот, но я все же скажу, что я об этом времени жалею».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});