Ероха? Давно вы его видали?
– Ероха, – ответил Чередников, – он бортник! Если вы не знали, то самый лучший мед – дикий! Помимо пасек, со мной еще работают бортники, они и доставляют такой дикий мед. Его мало, от этого он и ценнее!
– Стоп, – сказал Нестор, – простите, что еще за бортники?
Приказчик, что сидел рядом с Нестором, ответил:
– Это, господин сыщик, такой человек, который дикий мед собирает из бортей, из дупла то есть! Они для этого наловчились по деревьям лазить. Пчелы, стало быть, в дуплах свои улья строят, а бортники оттуда мед забирают. Он и есть самый лучший, вкусный, и польза в нем огроменная!
Муромцев оживился и спросил купца:
– А вы давно этого бортника видели? Может, разговаривали с ним об оборотне или о полиции? Может, о Кольбине?
– Да он тут неделю уже живет, ходит на рынок что на работу, затаривается. Но после визита вашего собачника я его что-то не видал. А сплетни я распускать не люблю, не стал бы с ним о таком болтать, не по-деловому это.
– Погодите, так вон же он! – один из приказчиков показал пальцем в окно. – Видно, припозднились, в трактире сидел отец семейства!
На улице, как раз под фонарем, показалась странная процессия: впереди шел низенький, щуплый мужичок, которого держала под руку такая же маленькая и щуплая татарка, а следом за ними шла ватага ребятишек разного возраста. Нестор, прильнув к окну, насчитал двенадцать детей, самый старший из которых был чистая копия отца лет восемнадцати, а самого младшего, закутанного в шерстяной платок, несла старуха.
– Да, – сказал приказчик, улыбнувшись, – росточком Ероха не вышел, зато по деревьям скачет как белка! И жена у него такая же! Дело это не бабье, а вот вдвоем с ней по деревьям мед промышляют. Порода у них такая: и дед, и отец Ерохи мелкие были, как блохи, но лучшие бортники в округе. А сейчас и детишки помогать стали, семьей-то оно сподручнее и добыча поболее, потому и в достатке живут.
Барабанов посмотрел на Муромцева – тот, опустив голову на грудь, барабанил пальцами по столу.
– Не он! – крикнул в отчаянии Нестор и ударил кулаком по столу.
Глава 28
Следующие несколько дней Барабанов с Муромцевым посвятили знакомству с местными скупщиками меда, а также с бортниками, что привозили свой мед для продажи на местный рынок. Нестор уже начал неплохо разбираться в видах меда, узнал, что такое перга и подмор, и вообще стал любителем пчелиного лакомства. С утра до самого вечера они ходили по медовым рядам, источавшим приторный запах, и опрашивали людей. Однако, несмотря на все их старания, особых результатов или зацепок они так и не получили. Барабанов сокрушался, что такая хорошая, логичная и практически безукоризненная версия, подкрепленная рядом улик и даже подсказкой медиума, рушилась, как карточный домик. Наутро четвертого дня они, по обыкновению, зашли в чайную к купцу Чередникову. После третьей чашки чая, который они стали пить как заправские купцы – с блюдца, Роман с Нестором сидели раскрасневшиеся, заправив под воротники полотенца. Муромцев изучал свои записи опросов, а Нестор безуспешно пытался поймать назойливую муху, покушавшуюся на его бутерброд с маслом и медом.
Внезапно в чайной повисла тишина. В дверях стоял отец Глеб, а если точнее, тень отца Глеба – такой он был худой и бледный. Не говоря ни слова, бросив лишь взгляд на своих коллег, он сел к столу и медленно съел баранку из вазы, запивая чаем из чашки Нестора. Муромцев дождался, пока отец Глеб насытится, и когда тот откинулся на стуле, немного порозовев, сказал:
– Здравствуйте, дорогой отец Глеб. Где же вы пропадали все это время? Нестор сказал, что вы в отшельники подались.
– Да, – неровным, тихим голосом ответил священник, – так и было. В затворе я был, в землянке одного отшельника местного. Постился и молился Богу, чтобы помог нам низвергнуть Симона Волхва. Ну а вы? Есть что-нибудь интересное?
– Конечно, есть! То есть было, – ответил Нестор, передавая отцу Глебу свой блокнот, – мы без дела не сидели!
– В глазах плывет, Нестор, – сказал отец Глеб, улыбнувшись, – расскажите в двух словах.
– Отец Глеб, версия была идеальная! Смотрите сами: подозреваемый в убийстве…
– Тише, Нестор, – одернул его Муромцев.
– Подозреваемый в убийстве, – продолжил Барабанов шепотом, – может быть бортником, то есть собирателем меда! Свои жертвы он выслеживает, сидя на деревьях, с них же и нападает, или, как говорят свидетели, слетает! Затем насилует жертву, убивает и мажет ее медом в знак мести медведя Маше.
– Маше? – спросил отец Глеб. – Какой еще Маше?
– Ну, той, из сказки! Старик из богадельни вспомнил, что оборотень ворчал что-то похожее на фразу оттуда: «Высоко сижу, далеко гляжу!»
– А, понятно. И что же?
– Да ничего, – с горечью ответил Нестор, – всех бортников мы опросили, все даты проверили! Все они сплошь молодые, не могли совершать убийства на протяжении пятнадцати лет, да и многие под приглядом были. А кто-то и вовсе семейным подрядом работает, не наш тип. Все мимо, надо, значит, все заново начинать! А так хорошо у нас складывалось – и мед, и волхв летающий! Все совпало, и все пропало.
– Отец Глеб, – спросил Роман, – а у вас как дела? Молитвы помогли? Теперь на вас вся надежда.
Отец Глеб взял очередную баранку, с сомнением посмотрел на нее и положил обратно.
– Молитвы, Роман Мирославович, – ответил он, – меня привели к тому же, к чему и вы пришли. Все эти так называемые полеты были просто прыжками с деревьев, а истории про медведей намекают на сборщиков меда. Но все равно что-то не так здесь! Ну не могут же бортники, пусть даже самые ловкие, прыгать по деревьям как обезьяны! Кстати, вы, надеюсь, изучили этих бортников, как они работают?
– Конечно, – ответил Нестор, – если хотите, я вас введу в курс дела, познакомлю с этим непростым ремеслом. Мы довольно много о нем узнали.
– Конечно, Нестор, очень интересно.
– Ну, тогда слушайте. – Нестор полистал свой блокнот и сказал: – Начнем с того, что борть – это искусственное дупло, сборщики меда сами его изготавливают. Крепят на дереве на приличной высоте, чтобы мишка или еще какой лесной любитель сладкого до медка не добрался. Формой борти бывают разные, в основном их делают в форме трапеции. Сверху накрывают особой крышкой, должея называется. Она нужна, чтобы человек мог, сняв ее, обслужить самодельный улей. На одной из сторон этой борти проделывалась дырка, или леток на их языке. У него тоже форма и расположение разные могут