серебристых рыбок, что мечутся у него в голове.
«И впрямь похоже», – подумал Николас. Верткие рыбки бились в его мозгу, перескакивая с идеи на идею.
– Я привел тебя сюда, чтобы ты помог ему! – взорвался Дэн. – Его убьют, если ты не поможешь!
– Это, – очень четко произнес Чеширский, – не мое дело. Ты не заносись, Дага-Дэн. Я здесь только потому, что это отвечает моим интересам. И если этот спектакль перестанет быть интересным, я в любой момент отправлюсь смотреть другую пьесу.
Странно, однако, – несмотря на то, что тон Чеширского был мягок и сладок как мед, Николас не сомневался: в нем таится угроза.
Дэн пристыженно потупился, и это поразило Николаса больше всего, потому что таким своего босса он никогда не видел.
Меж тем Чеширский дважды хлопнул в ладоши:
– Пойдем-ка прогуляемся, мальчик Николас. Думаю, нам с тобой нужно перемолвиться парой слов под открытым небом, каким бы оно там ни было. Иногда здесь, в Старом городе, и неба-то не видно, только дым да кривые здания, взирающие на нас сверху вниз неприветливыми великанами.
Николас посмотрел на Дэна, и тот, кивнув в знак согласия, резко развернулся и удалился в свой кабинет, громко хлопнув дверью.
– А я, пожалуй, позавтракаю, – сказал Мик, почесывая затылок.
Николас вытер обнаженный потный торс полотенцем, после чего натянул рубашку и жилет. Чеширский стоял у входа, насвистывая какую-то песенку – довольно фальшиво, почти не попадая в ноты, но у Николаса создалось впечатление, что делал он это нарочно. В душе что-то дрогнуло, словно мелодия задела какую-то струну воспоминаний, вызвав смутный образ темноволосой женщины, укачивающей его.
«Но это не Бесс. У Бесс, сколько я ее знаю, никогда не было темных волос».
Мать? Он никогда не видел ее, ну или по крайней мере не помнил, что видел. Она подкинула его Бесс прежде, чем он начал ходить или говорить. Бесс, если и упоминала о ней, то с одним лишь гневом да горечью, и всегда обрывала внука, не позволяя задавать слишком много вопросов, – и он перестал спрашивать. В любом случае это не имело значения. Мать ведь так и не вернулась за ним, хотя бы чтобы убедиться, что он все еще жив.
Размышляя обо всем этом, он подошел к двери, не вполне осознавая, что делает. Чеширский опять наблюдал за ним. Николасу показалось, будто в глазах человечка на миг промелькнула жалость, но, наверное, ему все же померещилось. Нет, сердечность и сочувствие – это точно не про Чеширского.
Коротышка забрал у Пайка оставленную на хранение трость – лакированную, сияющую глянцем даже в тусклом свете прихожей, – на рукояти которой красовалась искусно вырезанная роза. Крутанув тросточку, как крутят жезлы цирковые гимнасты, Чеширский указал ею на дверь:
– Идем туда, юный Николас, в мир, чтобы увидеть то, что мы должны увидеть.
Николас молча последовал за ним. Давно уже он не чувствовал себя таким неуверенным, но что-то в Чеширском делало его косноязычным школяром.
А Чеширского, похоже, вполне устраивала прогулка в тишине. В этот час Николас обычно отправлялся на пробежку. Ему нравилось время, когда все ночные пташки отправлялись на покой. Бандиты и шлюхи залезали под одеяло до позднего вечера – и лишь тогда вылезали из-под них, как мотыльки из своих коконов. Только некоторые торговцы уже раскладывали свои товары: фрукты, рыбу и мясо. Из ближайшей пекарни плыл теплый аромат хлеба, и желудок Николаса заурчал так громко, что Чеширский услышал и с показным удивлением покосился на живот Николаса.
– Похоже, придется тебя покормить, раз уж я вытащил тебя из твоего логова.
– О нет, не стоит беспокоиться, – занервничал Николас. – Я поем, когда вернусь. Все равно Дэн говорит, что я вечно голодный.
– Так и есть, потому что ты мальчик растущий, а у растущих мальчиков очень много желаний. – Голос Чеширского вновь сделался тягучим, полусонным. – Да, мальчикам нужно многое. Толстые ломти хлеба с толстыми шматами масла и толстыми кусками мяса. Блестящие серебряные пуговицы, и шелковые рубашки, и прелестные девушки на веревочке.
Николас запнулся, и Чеширский тут же остановился, как будто ожидал, что именно так и случится.
– Это что было? – резко спросил Николас. – Что там насчет девушки на веревке? Ты ее знаешь?
– Да. Девушка на веревке. Привязанная, точно воздушный шарик, к запястью Кролика, чтобы ненароком не улетела в небо.
– Ты знаешь, как ее зовут? Почему Кролик держит ее на привязи?
Выражение лица Чеширского изменилось. Он приподнял бровь:
– К чему такой интерес, мальчик мой? Она не для тебя. Она принадлежит Кролику, а он никогда ни от чего не отказывается, пока… не использует… до… самого… конца.
Последнюю фразу он растянул, подчеркивая голосом каждое слово.
– Кроме того, не очень-то она и красива, – закончил Чеширский.
Николасу следовало бы догадаться, что его заманивают в ловушку. Позже он осознал это. Но в данный момент он просто не мог удержаться и потому выпалил:
– Я думаю, она самая красивая девушка на свете. Чеширский ткнул пальчиком в бицепс Николаса:
– Я с первого взгляда понял, что ты из рыцарей. Она сразила тебя своим печальным взором. Собираешься спасти ее из башни, верно? Умыкнуть и увезти в лучшую жизнь?
Николас понимал, что над ним насмехаются.
– А если и так?
– И как же ты думаешь освободить ее от дракона? Полагаешь, Кролик отдаст ее тебе, просто если его вежливо попросить?
– Нет, я… – начал и тут же остановился Николас.
Он понятия не имел, что тут можно сделать, как убедить Кролика в том, что этой грустной милой девушке место рядом с ним, Николасом.
– Кролик никогда ничего не отдаст задаром, – сказал Чеширский. – А если тебе чего-то хочется и он знает, что ты этого хочешь, он уж позаботится, чтобы цена была просто невообразимой. Что ты можешь отдать ему за девушку, дражайший Николас? Ты готов заплатить?
Внезапно разозлившись, Николас тряхнул головой:
– Тебе-то какое дело? С чего тебя это волнует?
Чеширский отвел глаза, демонстративно пожав плечами.
– Да никакого и ни с чего. Я просто дал тебе маленький дружеский совет. Мне неважно, добьешься ты успеха или проиграешь, а поскольку ты, вероятно, проиграешь, мне следовало бы не сотрясать зря воздух.
– Кажется, ты собирался дать мне совет, как пользоваться предвидением, – сказал Николас. – Для этого Дэн и нанял тебя, верно?
– Нанял меня? – повторил Чеширский. – Не было никакого найма, мальчик. Дэн попросил меня об одолжении, зная, что однажды я попрошу об ответном. То, что он готов оказать мне услугу, не зная, о чем именно я попрошу, многое говорит о его отношении к тебе.
В душе Николаса