С детским восторгом подтягивала к себе запутавшиеся на остром крючке водоросли, и вновь закидывала…
Неужели я опять подцепила траву…
Нет, на этот раз ощущения были другими.
— Паш, — зашептала я. В следующую же секунду перейдя на визг. — Паша, там что-то дергает!
— Надя, спокойно. Медленно подводи, да, вправо, влево. Не дергай, сорвется.
Я уже достаточно близко подтянула к лодке леску, чтобы увидеть в воде темное продолговатое пятно, то и дело, норовившее сорваться с крючка.
— Там рыба, Паша! — закричала я так, что согнала с деревьев птиц.
— Большая, сорваться может. Сейчас подцепим ее сачком.
— Паша, Паша, я поймала рыбу! — я не прекращала верещать, пока здоровенная щука не оказалась в лодке.
— Отпускаем? — спросил Паша, уверенно хватая щуку в районе жабр и снимая с крючка.
— Ни за что!
Лишь только отблески рассвета…
По случаю своей первой удачной рыбалки я предложила приготовить ужин. Паша почистил картошку, нарезал овощи, распотрошил рыбу, натер ее серо-зеленые бока солью, но в фольгу ее завернула я…
Рыба, запеченная на углях немного отдавала болотистым запахом, но как по мне, это была самая вкусная еда за всю мою жизнь.
— Ну какая я молодец, — кажется, уже в десятый раз за сегодняшний вечер я произнесла эти слова, следуя тому простому принципу: сама себя не похвалишь…
— Умница, — так же в десятый раз похвалили меня Павел. И не надоедает же ему…
Вечер постепенно сдавал свои позиции.
Вот теперь уж точно я уснула, как только упала на спальник, удобно примостившись на Пашиной руке. Где-то на задворках убегающего сознания почувствовала легкий поцелуй…
Проснулась первой. Утро начало потихоньку зарождаться. Полежала немного, понимая, что уснуть уже точно не смогу.
Встала и, стараясь не шуметь, вышла из домика. Огляделась.
Лес, озеро, надувная лодка на берегу, мангал, столик с двумя стульями — все это стало очень дорогим для меня. Как жалко, что сегодня нам предстоит уехать отсюда.
Медленно побрела к озеру, наблюдая, как над темным лесом светлеет полоса. Как же хотелось остановить ход солнца, чтобы побыть здесь еще хотя бы день…
— Еще этого не хватало, — сказала я, обращаясь сама к себе, стирая с щеки слезу.
Что вообще со мной происходит?!
Услышала за спиной скрип дощатого крыльца. Постаралась проморгаться, стирая рукавом кофты влагу с глаз.
— Привет, — Паша подошел ко мне и обнял. Хорошо, что я сейчас стояла к нему спиной. Не хотела, чтобы он видел, как по моим щекам катятся слезы.
Я махнула головой в качестве ответа на его приветствие, не сдержав при этом предательского всхлипа.
— Надя? Ты что, плачешь?
— Нет. — ответила. Даже самой стало себя жалко — так много печали было в голосе.
Не поверил, сломав всяческое сопротивление с моей стороны, развернул к себе, отнимая руки от лица. Взял меня за подбородок. Поддалась легкому нажиму пальцев, подняла голову и посмотрела на него.
— Что случилось? — спросил Паша, и от его полного беспокойством и какой-то рвущей душу нежности захотелось не просто заплакать, а разрыдаться навзрыд.
— Не хочу возвращаться в город, — наконец призналась я. Но даже не это было главной причиной моих слез. Казалось, прощаясь с этим местом, я прощаюсь и с ним.
Я никак не могла найти обоснование своему иррациональному страху. Эта мысль втемяшилась в подкорку мозга, не отпуская.
— Я вернусь из командировки и мы снова сюда приедем. Хочешь?
— Да, — я шмыгнула носом, стирая слезы с лица рукавом кофты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Паша опять меня обнял. Прижалась к его груди. Пропустила руки под краем кофты. Погладила его спину, уже как-то привычно ощущая под пальцами зарубцевавшиеся шрамы…
К обеду мы выехали.
Я смотрела в боковое зеркало заднего вида пока широкие стволы деревьев не скрыли собой озеро.
Странно, но когда мы выехали на трассу, мне стало намного легче. Наверное, я просто приняла тот факт, что эти два поистине волшебных дня прошли. Сейчас значение имел лишь сегодняшний вечер. И ночь.
Это все же лучше, чем вообще ничего…
Приехав в город, мы сделали остановку у дома Павла. Ему нужно было взять какие-то документы, необходимые в командировке.
Я подниматься не стала, предпочла остаться в машине.
Через десять минут Паша появился на крыльце, неся на плече сумку — такие обычно предназначались для ноутбуков.
Затем мы направились ко мне. Я была рада, что Паша не предложил эту ночь провести у него. Проститься с ним и остаться там, где все пропитано хозяином… Нет, в своих стенах мне будет проще его отпустить…
Ужин собирали вместе. Паша рассказывал забавные моменты из своей жизни, больше связанные с его сестрой. Да, когда присутствует такая большая разница в возрасте, есть что вспомнить. Я из своего детства никаких таких случаев вспомнить не могла. Никто меня не ловил, когда я в новых кроссовках упала в сточную канаву и тихонько дрейфовала, практически попав в бетонную трубу стока. Не падала я и в подполье, открытое братом, оставив снаружи лишь веревочку от кораблика, приземлившись попой в ведро. И даже не пихала в нос болтики от алюминиевого конструктора. Я могла похвастаться лишь подвигом, когда на спор с деревенской детворой лизнула железные качели зимой.
— Наверное, именно с тех пор мой язык, словно помело, — засмеялась я.
Паша ничего на это не ответил, все так же продолжая смотреть на меня, подперев голову рукой, упершись локтем о стол.
Время неумолимо текло и за окном уже во всю хозяйничала ночь-воровка. Последние часы утекали, словно песок сквозь пальцы.
Эта ночь была другой — особенной. Не было ни сбруи с флоггером, ни ролевых костюмов, даже кружевное белье казалось лишним. Только я, только он. Весь антураж остался за пределами нашего мира, в котором я раз за разом сгорала в его нежных объятиях…
Проснулась в полном одиночестве. Испугалась, что Паша уже уехал даже со мной не простившись. Накинула халат и спустилась на первый этаж. Изо всех сил старалась сдержать рвущуюся из меня истерику.
Его я увидела в гостиной. Паша сидел на диване ко мне спиной. Видимо работал. Крышка ноутбука была откинута и по белому экрану бежали черные буквы, превращаясь в слова, а те в свою очередь в предложения.
Я подошла ближе….
Бег букв перестал меня интересовать, когда я увидела лежащие на столике фотографии, к каждой из которых был прикреплен стикер с пометкой времени и места, а еще…
Дат я не запомнила, как впрочем и координат… Мальчик пять лет… Девочка семь лет… Женщина… Мужчина. Весь снимок я увидеть не могла из-за прикрепленного совершенно ни к месту желтого стикера, но хорошо разглядела уложенные в ряд ноги взрослых и детей. Неестественно серые, скорее всего из-за покрывшего их пепла, так как эти ноги, принадлежащие как-будто желтому стикеру лежали в руинах здания. Возможно, их собственного дома…
Я не смогла сдержать протяжного вздоха-воя, закрывая рот рукой.
Паша вздрогнул, обернулся. По-моему я даже услышала мат, хотя, возможно, это был мой…
Каждый несет свой крест
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это и есть твоя безопасная работа? — я указала на стол рукой, боясь вновь опустить взгляд на снимки.