Читать интересную книгу Наполеон - спаситель России - Андрей Буровский

Собственно, и дети у Елизаветы, а потом у Екатери­ны рождались от этого коллективного императора: от гвардии.

Происхождение Павла I уже сомнительно. Появился он на свет через 9 лет бесплодного брака и после двух неудачных беременностей 20 сентября (1 октября) 1754 года. Большинство придворных полагали, что отцом ре­бенка был Сергей Васильевич Салтыков (1726 - ?).

«Он был прекрасен, как день, — пишет Екатерина II, — и, конечно, никто не мог с ним равняться даже при большом дворе, не говоря уже про наш. Он был довольно умен и об­ладал тою прелестью обращения, теми мягкими манерами, какие приобретаются жизнью в большом свете, особенно при дворе. В 1752 г. ему было 26 лет. Вообще и по рожде­нию, и по многим другим качествам это была выдающаяся личность. У него были недостатки, но он умел скрывать их; величайшие его недостатки заключались в склонности к интриге и в отсутствии строгих правил, но все это было мне неизвестно тогда».

Салтыкова немедленно послали к шведскому двору со счастливым известием о появлении на свет наследника престола. Оттуда сразу посланником в Гамбург. В России он ненадолго появился, снова отправлен посланником в Па­риж. Последние упоминания о нем относятся к 1764 году, когда его невенчанная жена и мама его (?) ребенка уже си­дела на троне.

Помимо Салтыкова называют и другие имена возмож­ных отцов Павла, вплоть до лакеев. Говорят и о том, что Екатерина родила мертвого, и «пришлось» притащить во дворец «курносого чухненка», то есть финского младенца, подменыша.

Помимо сплетен, у нас есть собственноручные записки Екатерины и ее верного клеврета княгини Дашковой. Что любопытно: есть и русская версия этих записок[70], и не­мецкая[71]. Они различаются в деталях. Например, в русской версии говорится, что после нескольких лет бесплодно­го брака Елизавета намекала Екатерине: верность мужу соблюдать надо, но в государственных интересах можно верностью и пренебречь. То есть получается: рожай от кого хочешь, девочка, был бы наследник.

В немецкой версии такого упоминания нет.

В русской лишь упоминается, что Петру III сделали опе­рацию, после которой он смог исполнять свой супружеский долг. Екатерина рассказывает, что многолетний брак не приносил потомства, поскольку Петр имел «некое препят­ствие», которое после ультиматума, поставленного ей Ели­заветой, было устранено ее друзьями, совершившими над Петром насильственную хирургическую операцию, в связи с чем он все-таки оказался способным зачать ребенка.

В немецкой версии уточняют, что сделали ему эту опе­рацию силой (брыкался, должно быть).

Современные ученые порой глубокомысленно рас­суждают, какое это заболевание могло помешать Петру III сделать ребенка, и чаще всего называют фимоз. Фимозом называют сужение кожицы на половом члене, затрудняю­щее выход головки полового члена при эрекции.

Был ли у Петра фимоз, неизвестно. Но известно, что у него были женщины и до предполагаемой операции.

Еще известно, что сына, будущего императора Павла, у Екатерины сразу забирают, лишают возможности вос­питывать, а позволяют только изредка видеть.

Показатель, что отцом Павла был не Петр; после рож­дения Павла отношения Екатерины с Петром и Елизаветой Петровной окончательно испортились.

Петр открыто заводил любовниц, а у Екатерины воз­никла связь со Станиславом Понятовским — послом Саксо­нии, а в будущем королем Польши. Откровенно от него она 9 декабря 1757 года родила дочь Анну (1757-1759).

Петр уже при известии о рождении Павла высказывал­ся о «сыне» в самых сильных выражениях. Но неофициаль­но. При рождении же «дочери» не только кроет русским и немецким матом, но и заявляет Елизавете: «Бог знает, откуда моя жена беременеет; я не знаю наверное, мой ли этот ребенок и должен ли я признавать его своим».

Когда Екатерина в третий раз забеременела от Григо­рия Орлова, это уже нельзя было объяснить «случайным» зачатием от мужа: любое общение супругов к тому вре­мени совершенно прекратилось. Екатерина скрывала бе­ременность, а когда подошло время рожать, ее преданный камердинер Василий Григорьевич Шкурин поджег свой дом. Любитель подобных зрелищ Петр с двором ушли из дворца посмотреть на пожар; в это время Екатерина бла­гополучно родила.

Ребенок родился 11 апреля 1762 года незадолго до переворота. Его отдали в приют, и только через 19 лет, 2 апреля 1781 года, получил от матери собственноручное письмо о том, что «мать ваша, угнетаема злыми людьми и обстоятельствами», не могла признать ребеночка своев­ременно. Помогли Бобринскому и деньгами, пожаловали герб, но ко двору не пустили.

Павел Петрович через 5 дней после прихода к власти произвел Алексея Григорьевича Бобринского (1762-1813), сына Екатерины II и Г. Г. Орлова, в графское достоинство и в чин генерал-майора. От четверых детей первого гра­фа Бобринского пошел многочисленный и успешный род. В Киеве был поставлен памятник Алексею Алексеевичу, второму графу Бобринскому (1800-1868): бронзовая ста­туя, на подножии которой изображены земледельческие орудия с надписью: «Полезной деятельности графа Алек­сея Алексеевича Бобринского».

Известны Бобринские — археологи, министры, егермей­стеры. Вплоть до эмиграции, где граф Владимир Алексее­вич (1867-1927) — политический деятель, идеолог защиты русского населения зарубежной Руси. Живут Бобринские и в наши дни.

Трое детей — от трех разных отцов.

Империя лжи

Воцарение Екатерины началось с лицемерия и лжи. Лжив и двуличен ее Манифест о воцарении. Еще более двуличен, лицемерен и подл ее Манифест о смерти Петра III. От начала до конца лживо, двулично и подло ее поведение до переворота, во время и после него.

Стремясь сначала уцелеть и возвыситься при Елизаве­те, потом стремясь захватить власть, она постоянно лгала, по сути, всем. Ложь стала ее спасением еще с подростко­вого возраста.

Она лгала матери, чтобы избавиться от физических наказаний, и отцу, чтобы избавиться от его нравоучений. Отправляя дочь в Россию, папа написал «маленькой Фике» пространную инструкцию, в которой советовал избегать любых интриг, азартных игр, а более всего — любовных связей на стороне. Фикхен благодарила папеньку за нау­ку и целовала родительскую ручку. В России же интриго­вала направо и налево, число ее любовников перевалива­ет по крайней мере за 50 человек. Что до азартных игр... С бытности великой княгиней и до самой смерти Екате­рина Романова-Ангальт-Цербстская-Гольштейн-Готторпская больше всего любила играть в карты. Проиграть ей в карты было вернейшим способом сделать придворную карьеру.

Великой княгиней она лгала Елизавете, рассказывая о своей преданности. Лгала Фридриху, обещая отблагодарить его за избрание в невесты великого князя Петра Федоро­вича. Лгала Бестужеву и другим царедворцам. Лгала мужу, изменяя ему направо и налево. Лгала любовникам, боясь их длинных языков и претензий на чрезмерную близость.

Всех этих людей она неизменно предавала.

Идя к трону, она лгала гвардии, пытаясь представить себя «второй Елизаветой» и отстранив от себя гвардию сразу после переворота.

Она лгала сановникам империи, притворяясь будущей регентшей.

Она лгала церковным иерархам, притворяясь верной дочерью православной церкви, которая не допустит ого­сударствления церковных имуществ.

Она лгала даже Григорию и Алексею Орловым, ловко играя их чувствами и надеждами. Даже с ними она вела себя так, чтобы в случае неудачи переворота можно было свалить всю вину на них, а самой остаться в стороне.

Убивая мужа, она оставила документы, обличавшие Алексея Орлова, как убийцу, и заставила почти все об­разованное общество в России считать его главным не­годяем.

Она лгала, рассказывая о чудовищных качествах свое­го законного мужа, Петра III Федоровича, и распространяя о нем отвратительные сплетни.

Она лгала иностранным дипломатам и собственному двору, изображая случайностью задуманное ею убийство.

Она лгала каждой строчкой своего манифеста, расска­зывая сказки о том, что «вынуждена» была взять власть по воле «всего народа».

Уже став императрицей, она не только продолжала лгать о событиях своего воцарения. Она повязала кру­говой порукой всех, знавших хотя бы кусочек правды, и заставила их или молчать, или самим тоже лгать. Орлов молчал из государственных соображений, Теплов — боясь быть уличенным как предатель и убийца, Загряжская до конца своих дней рассказывала отвратительные сплетни об императоре Петре III и об Алексее Орлове.

Участники переворота лгали, чтобы обелить себя и оправдать свое участие в измене присяге и нарушении своего долга.

На протяжении всего правления Екатерины очень не рекомендовалось интересоваться обстоятельствами смер­ти Петра III или причинами, по которым Павел I Петрович (или все же Сергеевич?) был отстранен от фактической власти. Точно так же не рекомендовалось интересоваться, насколько соответствуют действительности слова ее ма­нифестов.