— Мелочь? Вы серьезно?
— Я имела в виду деньги, — спешу поправиться. — Когда выяснилось, что у вас нет медицинской страховки, мне захотелось помочь. На моем месте так поступил бы каждый.
Мистер Рич скептически приподнимает бровь и качает головой, но вслух говорит другое.
— В любом случае я хотел бы эти деньги вернуть.
— Вы уверены? — спрашиваю нерешительно. — Вам предстоит длительная терапия, потом реабилитация...
— Я, конечно, не миллиардер, но как-нибудь наскрести такую сумму точно смогу. Если что, попрошу у детей.
— Детей? — не сдерживаю удивления, а он вдруг откидывается на подушку и заливисто смеется.
— У вас такое уморительное выражение личика, милая леди! Да, представьте себе, у меня есть дети. Только они наверняка старше ваших родителей! Мой сын большой усатый дядька с солидным животиком, а дочка настоящий жандарм в юбке. «Папа, тебе этого нельзя!» «Папа, туда не ходи!» Я обоих нежно люблю, но предпочитаю держаться подальше. Они мне надоели еще больше, чем врачи.
Будь здесь его дети, возможно, они бы обиделись, но я ничего не могу с собой поделать, мне снова смешно. Отсмеявшись, все же собираюсь с духом:
— Мистер Рич, — накрываю ладонью морщинистую руку, лежащую поверх одеяла, — сэр! Можно вас попросить? Это очень важно!
Он снова меняет тон и делается предельно серьезным.
— Конечно, милая леди. Просите.
— Не возвращайте мне деньги. Это... это очень плохие деньги. Я не хочу брать их обратно. Мне будет намного легче, если я буду думать, что они вас спасли.
Цепкие умные глаза пристально вглядываются в меня. Мистер Рич приподнимается на локте и проговаривает медленно и вкрадчиво.
— Плохие деньги у хорошей девочки? Разве так бывает?
Я согласно киваю, и мы оба замолкаем, при этом он задумчиво продолжает меня разглядывать. Тишину он тоже нарушает первым.
— Так ведь это правда, — старик откидывается на подушки, — чистая правда, милая леди. Ваши деньги не просто меня спасли. Они спасли мою веру в человеческую доброту, а это, поверьте, стоит намного больше.
Я облегченно выдыхаю. Входит медсестра и напоминает, что больному пора принимать лекарства. В это время звонит телефон, мистер Рич смотрит на экран, и его лицо приобретает страдальческое выражение.
У динамика телефона высокая громкость, поэтому даже я слышу из трубки истошный женский возглас:
— Papa! Papa!..
Дальше сплошная неразбериха. Женщина в трубке говорит на одной высокой ноте, очень быстро и на незнакомом мне языке. Мистер Рич шумно вздыхает и на все выдает нечто среднее между «Оу» и «Хм».
Судя по смиренному и покорному лицу, старику звонит дочь, и я прячу улыбку. Что бы он ни говорил, дочь явно переживает об отце, и я этому искренне рада.
Машу ему рукой, мистер Рич на прощание тепло улыбается, и я ощущаю это тепло весь путь по дороге к отелю.