Читать интересную книгу Эмансипированные женщины - Болеслав Прус

- Вот ключи от письменного стола, - сказала она Мадзе. - Ах, как мне легко!.. Там лежит несколько сот рублей. Скажи, что я уехала дня на два, мне тоже хочется, чтобы у меня были каникулы. Только сейчас я почувствовала, что буду здорова, хотя мне все еще кланяются дома... Но это пустяки!.. Вот отдохну, вернусь, и все переменится, а тебе, Мадзя, я сделаю одно предложение... Как знать, может, когда-нибудь ты еще будешь начальницей?..

"Господи, спаси и помилуй!" - подумала Мадзя.

- Вот и все, - сказала пани Ляттер. - А теперь до свидания! Выходи и не возвращайся сразу в пансион, а когда вернешься, говори, что тебе вздумается. Ловко удалось мне всех провести...

Она велела извозчику остановиться и обняла Мадзю.

- Выходи, выходи! Будь здорова!..

Через минуту пролетка скрылась, оставив на углу улицы остолбенелую Мадзю.

Глава двадцать девятая

Помощь готова

Мадзя недолго стояла в оцепенении, тем более что около нее стал вертеться какой-то молодой человек с явным намерением предложить ей свои услуги и сердце. Она очнулась, и в голове ее встали две отчетливые мысли: первая, что пансион пани Ляттер погиб, вторая, что в такую минуту надо идти к Дембицкому.

Чем он мог помочь? Решительно ничем. Но Мадзя чувствовала, что нависла грозная опасность и что в такую минуту надо искать защиты у человека порядочного. В ее глазах Дембицкий был самым порядочным человеком из всех, кого только она знала. Этот бедный, больной, вечно озабоченный учитель казался ей сейчас утесом-великаном. Если он будет дома, она спасена; если же он случайно куда-нибудь уехал, ей остается одно - броситься в воду...

Она уже не думала ни о пансионе, ни о пани Ляттер, а только о себе. Ей нужно было услышать доброе слово из уст справедливого человека или хотя бы посмотреть ему в лицо, в его честные глаза. Теперь он был самым мудрым, самым лучшим, самым прекрасным, он был единственным человеком, которому в ее положении можно было безусловно довериться.

Она села на извозчика и велела ехать к особняку Сольских. Позвонила у входа, дверь не открывали; она звонила до тех пор, пока в сенях не раздались медленные шаги. Кто-то повернул ключ, и в полуотворенных дверях показался старик с густыми бровями и кустиками седых волос на голове.

- Пан Дембицкий дома? - спросила она.

Старик развел руками от удивления, но показал ей дверь направо. Мадзя вбежала в большую комнату и под лампой с зеленым абажуром увидела сидящего за столом Дембицкого. Старик писал.

- Ах, пан учитель, - воскликнула Мадзя, - как хорошо, что я вас застала!

Дембицкий поднял на нее светлые глаза, она бросилась в кресло и зарыдала.

- Вы только не беспокойтесь, - говорила она. - Это пустяки, я просто немного расстроилась... Ах, только бы вы не захворали... Я сейчас проводила пани Ляттер... Она уехала!

- На праздники? - спросил Дембицкий, пристально глядя на Мадзю. А про себя прибавил: "Вечная комедия с этими бабами!"

- Нет, не на праздники... Она почти сбежала! - ответила Мадзя.

И связно, что чрезвычайно его удивило, рассказала Дембицкому о внезапной болезни пани Ляттер, о возвращении ее мужа, о возможном банкротстве.

Дембицкий пожал плечами: он слышал все, но мало что понимал.

- Простите, - сказал старик, - но за это вы не можете быть на меня в претензии. Я почти никуда не выхожу, и не в моих привычках выспрашивать о чужих делах. Между прочим, для пани Ляттер есть деньги...

- Какие деньги?

- Четыре... пять... до десяти тысяч рублей. Пан Стефан Сольский, по желанию панны Ады, оставил эту сумму в распоряжение пани Ляттер на тот случай, если она окажется в затруднительном финансовом положении. Но я-то, сами посудите, сударыня, не мог знать о ее положении.

- Оставил? Но ведь он порвал с Эленой! - воскликнула Мадзя.

- Порвал! - повторил Дембицкий, махнув рукой. - Так или иначе неделю назад он еще раз напомнил мне о том, что пани Ляттер надо в случае необходимости ссудить деньгами.

- Она от пана Сольского не приняла бы денег, - сказала Мадзя.

- Мы бы кого-нибудь нашли, какую-нибудь компаньонку или покупательницу пансиона. Но с пани Ляттер трудно иметь дело...

Мадзя вопросительно поглядела на него.

- Вы уж извините, - продолжал озабоченно старик, - с ней потому трудно иметь дело, что она ничего не признает, кроме своей воли.

- Необыкновенная женщина! - прервала его Мадзя.

Пощипывая остатки волос и уставясь глазами на стол, Дембицкий сказал:

- Да, она особа энергическая, но простите, сударыня, по-женски энергическая. Ей кажется, что ее желания должны быть законом, а так нельзя. Нельзя держать дорогой пансион, когда страна обеднела и появилось много дешевых пансионов. Не годится посылать детей за границу, когда нет денег. Нехорошо, что одна женщина работает на троих, и все трое любят тратить много денег...

- Так пан Сольский даст ей взаймы десять тысяч, - перебила Мадзя старика.

- Да, да! Это можно сделать в любую минуту, сегодня, завтра. Но пан Сольский, вернее доверенное лицо, которое будет договариваться с пани Ляттер, поставит свои условия.

- Боже, боже! Почему я не пришла к вам неделю назад! - всплеснув руками, воскликнула Мадзя.

- Простите, сударыня, - возразил он, - но, по-моему, это безразлично. Зло не в отсутствии денег, а в характере пани Ляттер, которая, будем говорить прямо, немножечко чересчур энергична и любит идти напролом. А так нельзя. Человек должен признавать законы природы и права других людей, иначе он рано или поздно потерпит крушение.

- Стало быть, женщины, по-вашему, не должны быть энергичными? - робко спросила Мадзя.

- Вот что я вам скажу, сударыня: мы должны быть людьми с умом, сердцем, энергией, но не без меры, не чересчур. Одно дело уступать всем и вся, другое дело - навязывать всем свою личность. Одно дело, страдать расхлябанностью и податливостью, другое дело - не признавать никаких законов вне своих интересов или прихотей.

Мадзе неприятно было слышать о пани Ляттер такие слова, она верила Дембицкому, а главное, чувствовала, что он дал суровую, но верную характеристику начальницы. В каждом ее слове, движении, повадке, даже когда она была в самом лучшем настроении духа, звучало: "Я здесь одна, я так хочу..."

Однако, будь у нее другой характер, она, может, не стала бы руководительницей сотен людей.

- Итак, сударь, эти десять тысяч... - начала Мадзя.

- Ну, так уж сразу и десять! - улыбнулся Дембицкий. - Сперва посмотрим, сколько надо. Жаль, что я узнал так поздно, но мы ничего не потеряли. После возвращения пани Ляттер к ней явится с предложениями доверенное лицо, и все обойдется.

Осчастливленная Мадзя простилась с Дембицким. Как она гордилась тем, что благодаря ей, благодаря такой ничтожной пылинке, как она, кончатся беды пани Ляттер, а та и не догадается, кто оказал ей такую услугу. Как она жалела, как горько упрекала себя за то, что не пошла к Дембицкому раньше.

- И то, признаться, верно, - говорила она себе, - что, останься Дембицкий в пансионе, не было бы таких хлопот.

И в эту минуту страх ее обнял: она поняла, что такое логика фактов. Да, ничто не пропадает в этом мире, и мелкие, даже забытые ошибки со временем дают себя знать и накладывают на жизнь тяжелый отпечаток.

Вернувшись в пансион, Мадзя вбежала в темный дортуар за свою синюю ширмочку и, опустившись на колени, хотела помолиться богу и возблагодарить его за то, что он избрал ее орудием своего милосердия к пани Ляттер. Но, взволнованная до глубины души, она не могла найти слов благодарности и только била себя в грудь, шепча: "Боже, будь милостив ко мне, грешной!"

Недолго длился этот молитвенный экстаз. Дверь внезапно приотворилась, в темный дортуар упал луч света, и на фоне светлой полосы показались чьи-то головы и головки. Послышались голоса:

- Принеси лампу.

- Еще рассердится...

- Панна Магдалена, вы здесь?

Мадзя вышла из-за ширмы; когда она подошла поближе и ее заметили, толпа, стоявшая в коридоре, бросилась к лестнице.

- Ну и трус же вы, Станислав! - раздался голос панны Марты. - И мужчина как будто, а первый убегаете...

- В чем дело? - смущенно спросила Мадзя, останавливаясь на пороге дортуара.

Тут все снова подбежали к двери дортуара, и Мадзю в одну минуту окружила толпа пансионерок, классных дам и слуг; глядя на нее испуганными глазами, они все что-то кричали ей, но она ничего не понимала.

- Где пани начальница? - спросила одна из пансионерок.

- Нам причитается жалованье, - перебила ее горничная.

- Что я завтра дам девочкам есть? - крикнула хозяйка.

- Здесь уже были управляющий домом и частный пристав, - прибавил Станислав.

У Мадзи подкосились ноги.

"Уж не подозревают ли они меня в чем-нибудь?" - в ужасе подумала она.

По счастью, из другого конца коридора прибежала панна Говард в белом пеньюаре, с распущенными белесыми волосами; растолкав собравшихся, она схватила Мадзю за руку.

- Идем ко мне, панна Магдалена, - сказала она. - А вы, - строго прибавила она, - по местам! Я замещаю пани начальницу и, если понадобится, дам объяснения.