Было ужасно само по себе смотреть, как умирает Спок — персонаж, к которому я испытывал величайшее восхищение, уважение, и… ну, хорошо, явную любовь — но вдобавок я знал, что частично винить нужно меня, именно меня. Я участвовал в заговоре, который привел к его смерти, если хотите, и чувство вины было кошмарным. Мне отчаянно хотелось сбежать из кинотеатра, но годы общения с публикой и прессой удержали меня на месте. Меньше всего мне хотелось, чтоб кто-нибудь неправильно меня понял и решил, что я недоволен фильмом или своей ролью.
И, как объятому горем другу, меньше всего мне хотелось бесконечно объясняться со зрителями. Так что я замер на месте и наблюдал, как Маккой, Кирк и Спок доигрывают свои последние совместные сцены. Я наблюдал, как вулканец мягко прижал кончики пальцев ко лбу доктора и шепнул: «Помни». Я наблюдал, как Кирк и Спок свели руки, разделенные стеклянной стеной, когда вулканец произнес: «Я был и всегда останусь твоим другом».
К тому времени, как все было кончено, слезы текли у меня по щекам.
Последовала сцена похорон — трогательный панегирик Кирка, сказавшего: «Из всех душ, встреченных мною в странствиях, его была наиболее человечной». Гладкая черная погребальная капсула Спока была погружена в торпедный аппарат и выпущена в звездную пустоту космоса.
Затем появился новый смонтированный кусок — которого не было в оригинальном сценарии, он был снят задним числом, в ответ на реакцию аудитории на тестовые показы (Харви и прочие на «Парамаунт» были озабочены мрачной атмосферой, в которую изначальная концовка погружала аудиторию, и сошлись на том, что нужен какой-то более обнадеживающий финал). Камера выхватывает поверхность планеты Генезис, где она медленно проплывает над туманом и листвой, чтобы наконец остановиться… на погребальной капсуле Спока, которая цела, невредима и сияет в солнечных лучах.
Ну, я знал, конечно, что «Помни» и слияние разумов с Маккоем оставили для Спока определенную лазейку…
Но я был настолько поглощен работой, что никогда по-настоящему не думал о том, как именно может эта дверь открыться для меня. Миг я сидел в темноте, с изумлением уставившись на погребальную капсулу — и затем, точь-в-точь как пять лет назад при просмотре «Звездных войн», понял: «Мне позвонят с «Парамаунт!»
Фильм стал хитом. Реакция критиков и фанатов была одобрительной, в кассах выстраивались длинные очереди.
Звонок не заставил себя долго ждать, вскоре мой агент, Меррит, и я были приглашены приехать на «Парамаунт» для встречи с Гэри Нардино. Гэри был назначен студией для руководства съемками следующего фильма.
Чего хочет студия, было ясно. Мы оставили в конце СТ-ГХ несколько интригующих сюжетных нитей — что, собственно, Маккою требовалось «помнить»? Что там с погребальной капсулой Спока, лежащей на планете Генезис? Какой эффект окажет устройство «Генезис» на его тело?.. И если оно действительно окажет какой-то эффект, не значит ли это, что мы еще увидим Спока таким, как мы его знали, или кого-то — что-то? — совсем иное?
Что не было ясно, так это что именно хочу я сам. Деньги не были основным вопросом. Мои дети уже отучились в колледже, и домом своим я владел полностью и на законных основаниях. Мы были очень аккуратны с тем, что я зарабатывал, и я знал, что еще будет куча доходов из других источников. Короче, деньги мне не были нужны. Что мне было нужно — так это интересная задача.
Но к тому времени, как Мерритт и я прибыли в офис Гэри Нардино на нашу встречу, назначенную на 9 утра, я все еще не был уверен, чего бы мне хотелось в обмен на работу над «Звездным путем-III». Возможно, это была еще одна удача (во всяком случае, для меня), что, когда мы прибыли в офис Гэри, его секретарь проинформировала нас, что он еще не подъехал, но позвонил из машины, чтоб сообщить нам, что опоздает минут на десять. Так что она сопроводила нас к паре удобных кресел, принесла нам кофе, добавив:
— Вот газеты, если вы хотите что-то почитать.
Так что мы с Мерриттом уселись, и я начал листать последние номера «Вэраети» и «Голливуд Репортер», двух наших ежедневных деловых изданий.
И вот он был, на первой странице «Вэраети», — отзыв на «Звездный путь-II: Гнев Хана».
Очень, очень хороший отзыв — пылкий, можно сказать. И почему-то, пока я его читал, что-то, таившееся все эти годы в глубине души, вдруг стало ясным.
В далеком 1967 году, во время съемок 2 сезона, мы с Биллом Шатнером проводили кампанию за возможность срежиссировать по серии. Нам ответили категоричным отказом. По сей день бразды правления были отданы Роберту Уайзу и Нику Мейеру, никто из которых не обладал долгими отношениями со «Звездным путем».
Я внезапно припомнил строку из шекспировского «Юлия Цезаря», когда Кассий говорит Бруту: «Порой своей судьбою люди правят».
Ну, я немедленно вознамерился доказать, что Старина Уилл был прав. Я обернулся к Мерритту и сказал:
— А как ты думаешь, если я им скажу, что хочу режиссировать этот фильм?
Боже правый, он даже глазом не моргнул, а отозвался с великолепным агентским апломбом:
— Думаю, это отличная идея!
— Тогда я так и сделаю, — сказал я. Слова едва сорвались у меня с языка, как на нашу встречу прибыл Гэри Нардино, сверхъестественно вовремя.
Гэри — дородный джентльмен, практичный, прямой и резкий. Вместе с ним был джентльмен из торгового департамента «Парамаунт». Мы пару минут вели светскую беседу, а затем Гэри перешел прямо к делу:
— Итак, Леонард — не хочешь ли ты каким-нибудь способом принять участие в создании «Звездного пути-III»?
Не «Сыграешь ли ты Спока еще раз?», а «Не примешь ли ты участие хоть каким-нибудь способом?»…
Как будто задавая этот любезный, понимающий вопрос, он предвидел, что именно я собирался ему предложить, будто он сознательно распахивал мне дверь.
И я шагнул прямо в нее.
— При всем уважением к Роберту Вайзу и Николасу Мейеру, — сказал я, — у меня гораздо более длительный и близкий опыт участия в «Звездном пути», чем у этих двух джентльменов. Я думаю, что смог бы принести в фильм что-то, чего еще не было. Я хочу режиссировать картину.
Как и Мерритт, Гэри и бровью не повел:
— Собственно, Леонард, у меня была та же самая мысль. Мы с тобой свяжемся.
Никаких возражений, никакого перечисления причин, почему мне не стоит быть режиссером. Просто «Да, хорошая идея, мы ее обдумаем и дадим тебе знать».
Я и не успел понять, как встреча закончилась. Я вышел, сметенный волной чистейшего адреналина. Что, все правда настолько просто?! Просите и дано будет вам?! Я был ошеломлен. Мерритт был в восторге.
— Ты великолепно справился! — ликовал он. — Просто великолепно!
— Возможно, — сказал я. — Но ты что, правда, считаешь, что так и будет?
— Будет-будет, — с завидной уверенностью заверил меня Мерритт.
Ну, тут мне надо остановиться и воздать должное моему старому другу Харви Беннетту. Видите ли, до успеха «Звездного пути-IV» он был единственным, кто когда-либо мне звонил и говорил: «Я хочу, чтоб ты для меня порежиссировал». Это было, когда он продюсировал телевизионный сериал под названием «Полномочия Мэтью Старра», примерно в то же время, когда снимался «Гнев Хана». Что-то заставило Харви поднять телефонную трубку и позвонить мне, чтоб предложить эту режиссерскую работу, и его порыв оказался потрясающе вовремя — и для моей жизни, и для моей карьеры. Опыт режиссирования «Мэттью Старра» принес мне чувство законной уверенности, которое, думаю, дало мне чуток дополнительной решимости, чтоб вступить на новую территорию и попросить «Звездный путь-III».
Не прошло и двух недель, как Майкл Эйснер, обладавший властью казнить и миловать, позвонил, чтобы назначить встречу. В этот раз я прибыл в офис Нардино один, и вместе с ним мы направились в офис Эйснера по длинному коридору административного здания. С сороковых годов его стены украшали фотографии актеров из фильмов «Парамаунт» — включая меня, на кадрах из «Звездного пути». Там даже есть старая черно-белая фотография из фильма 1951 года под названием «Перебранка», с Рэй Милланд и Дженом Стерлингом в главных ролях и очень, очень юным Леонардом Нимоем на заднем плане.