что после смерти, — Сергей приобнял меня за плечи, — какая выгода сейчас тебя пугать? Спустя время?
— Жизнь испортить? — спросила я.
— А почему только сейчас?
— А что в вашей жизни изменилось, Саша? — спросил Михаил Семенович.
Мы с Сергеем переглянулись.
— Все началось с началом съемок клипа. Ну и…
— Усилилось, когда у вас начался роман, — продолжил детектив. Кто-то не хочет вашего счастья. Чисто бабский подход — нагадить. Простите, Саша.
— Я себя к бабам не отношу, Михаил Семенович, — получилось слишком резко.
— И еще раз простите, — Михаил Семенович смутился.
— Саша, а как так вышло, что при таких друзьях, как Ольшанские, этот… — Сергей помолчал, подбирая определение для Димы, — Клоп, не побоялся тебя подставить и такие планы строить?
— А он не знал, — я усмехнулась, — Лешка никогда не хвастался, кто его отец — не хочет, чтоб дружили ради выгоды. Поэтому Диме, который Лехе не нравился, никто ничего не сказал. Не врали, просто не сказали. Ты ведь знаешь, что есть такой Эдуард Ольшанский, ресторатор и меценат? Они с Лешкой однофамильцы, не родственники, но все, почему-то считают, что Леха его сын. Не тянет этот валенок на сына прокурора в глазах общественности, да и по отчеству не представляется. Вот и Дима не сложил два и два. Со старшим Ольшанским они не пересекались у меня в гостях, по какой-то глупой случайности. Возможно, если бы знал, то ничего бы и не было.
— А может, он бы просто следы лучше заметал.
— Может. Но ситуация абсурдная.
— Здесь, я так понимаю, — Топольский повернулся к Михаилу Семеновичу, — лучше не оставаться?
— Бомба дважды в одну воронку не падает, так что на ваше усмотрение. Как только что-то про Наталью станет известно — я позвоню. Можете не провожать, Саша. Доброй ночи.
Едва за Михаилом Семеновичем закрылась дверь, как Сергей сказал:
— Собирайся. Переночуешь у меня, здесь ты точно не уснешь.
— Усну. Внизу охрана, да и в одну воронку действительно… и поздно уже.
— Ты утром куда-то торопишься?
— У меня дело в институте.
— То есть ты собиралась утром тихонько уйти и оставить меня в недоумении? — улыбнулся Сергей
— У меня вообще не было четкого плана, — я сдержала зевок — спала я прошлой ночью плохо.
Сергей присел перед диваном — нравится ему такое положение относительно меня? А меня пробирает от этого взгляда снизу-вверх. Не спрашивайте почему, я сама не понимаю.
— Шли бы вы спать, госпожа Лишина. Вам сегодня снова досталось.
— Да нет, я давно привыкла к мысли, что мой бывший конченый урод. Просто каждый раз удивляюсь — насколько конченный.
— Я тоже не перестаю удивляться. Спать ты идешь?
— Да, надо. Ты же останешься? — спросила я и выдала свою нервозность интонацией.
— А я похож на человека, который может тебя бросить одну, ночью, с туповатой охраной и разбитым окном?
— Не похож. Я тебе в гостевой внизу постелю, подожди немного.
Сергей поднялся одновременно со мной и придержал за плечи:
— Постой.
Теперь уже я посмотрела на него снизу-вверх.
— Ты могла сказать сразу, — сказал он и я сразу поняла, к чему это относится.
— Не могла. Сереж, я и так одна большая про…
— Тсссс, — он легко коснулся моих губ своими, — я виноват. Не разглядел, не понял, хотя ты говорила. Хорошая моя, пожалуйста, говори прямо, я не всегда могу быть мудрым и спокойным.
— Хорошо, я постараюсь. И ты не виноват.
— Постарайся. И можно нескромный вопрос? Где ты будешь спать, не с разбитым же окном?
— Дом большой, — ага, только в родительскую спальню мне не хочется совсем, как только мама переехала, там все такое нежилое, — а что?
— Кровать широкая. Приставать не буду. А тебе страшно и это видно.
— Мне не страшно. И я, все-таки, наверх, извини.
Моя бравада кончилась, когда я выключила свет. Я вздрагивала от каждого шороха, дважды выглядывала в коридор и никак не могла уснуть. Через час безуспешных попыток я решила спуститься вниз и поискать что-то успокоительное. Да, мне утром будет плохо, скорее всего, и соображать я буду туго, но я усну, хотя бы.
— Не спится?
Я вздрогнула, выронила блистер и обернулась.
— Прости, я не хотел, — Сергей поднял упаковку, бросил быстрый взгляд на название и покачал головой, — все так плохо?
— Заснуть не могу, — я не стала юлить, — постоянно кажется, что в окно кто-то влез и ходит по этажу.
— Саш, еще раз — кровать большая.
Я заколебалась. Сложно отказать голому по пояс мужчине. Да и перспектива заснуть без таблеток такая заманчивая…
— Это не попытка тебя соблазнить. В конце концов, могу в кресле доспать, если тебя так пугает сон в одной постели.
Сгорел сарай, гори и хата, как говорит Надежда.
— Не надо таких жертв. Не пугает.
— Правильно, меня вообще не надо боятся. Иди спать, я покурю и приду.
Как у него все просто.
Я забралась под одеяло, устроившись на самом краю. Можно ли считать, что я напросилась к Топольскому в постель? И совсем не в том смысле, в котором ему бы хотелось (а в том, что хотелось бы, я уверенна). И не лучше ли было выпить снотворное и провалиться в липкий кисель, а не испытывать сейчас странную неловкость?
Я терзалась и почти себя убедила, что надо все-таки идти наверх и не устраивать детский сад, как дверь спальни открылась.
Оправдать то, что я решила прикинуться спящей, можно только моей беспросветной глупостью.
Щелкнул, включаясь, ночник, прогнулся матрас, с другой стороны кровати.