— Не знаю, я не очень разбираюсь в качестве объедков с точки зрения собак, — честно призналась Гленда. — Но если ты вытрешь лапы, я постелю тебе коврик перед очагом, сможешь поспать в тепле до утра.
“Правда потом помещение придётся как следует проветрить,” — добавила про себя Гленда.
“Идёт, — согласился пёсик. — Ну, благодарю за помощь бедному пёсику, и всё такое. Некогда мне тут разговоры разговаривать, тем более, что собаки не говорят, странно, что ты этого не знаешь. Надо бежать, лапы стынут”.
— В Анк-Морпорке, — усмехнулась Гленда, — иногда разговаривают даже стены. Но если ты действительно мёрзнешь, я могла бы купить тебе собачьи носочки. Знаешь, продаются такие…
“Да за кого вы меня принимаете, дамочка! — возмутился пёсик. — Я, между прочим, глава Собачьей Гильдии, меня же просто разорвут, если я появлюсь в этих пижонских носочках!”
— О, ну если предпочитаешь мёрзнуть — это, конечно, твоё дело, — хмыкнула Гленда и зашагала дальше.
В университет она зашла по привычке с чёрного хода, но, к счастью, ни с кем из знакомых не столкнулась. Все её знакомые работали в ночную смену, а дневной не было никакого дела до нарядной госпожи, которая явно знала, куда направляется.
Библиотекарь встретил её как родную, хотя, скорее, не её, а её пирог, и быстро провёл к нужной полке. Сперва Гленда обрадовалась — казалось, литературы о взаимопонимании в университетской библиотеке предостаточно. Однако быстро выяснилось, что она читала почти всё из этого, причём в лучшем, благодаря Натту, переводе. А то, что не читала, было написано авторами, книги которых и в руки брать не стоило.
Заметив, что книги не вызвали у неё большого энтузиазма, Библиотекарь, который только рад был, что не придётся доставать ценную литературу с полок, потащил её к стойке с журналами. Это было уже интереснее. Библиотекарь принёс ей стул и доступно объяснил заинтригованным появлением женщины студентам-волшебникам, что это не их дело. И если ещё кто-нибудь попробует тут вопросительно нависать, быстро познакомится с одной из его, Библиотекаря, конечностей. На выбор. Пространство вокруг Гленды мигом опустело.
Она зачиталась до вечера (всё-таки в журналах, пусть и научных, писали попроще, чем трахбергские философы), но нужной информации так и не нашла. Гленда выписала себе адрес журнала и решила, что можно ведь спросить у редактора, не помнит ли он, было ли в старых выпусках что-то о механизмах взаимопонимания. Вряд ли он помнит все статьи, но что-то стоящее должно же оставаться в его памяти. А раз не осталось — значит, оно не стоящее.
Гленда попрощалась с Библиотекарем, который успел доесть не только её пирог, но и картонку, в которой она этот пирог принесла, и неторопливо зашагала обратно ко дворцу. На Персиковопирожной улице, где теперь располагалась большая редакция “Таймс”, до Гленды вдруг дошло: ведь редактор журнала С. Резник — это никакой не он, это она — Сахарисса Резник, одна из основательниц “Таймс” и многих других анк-морпоркских изданий. И совсем не обязательно ей писать, можно зайти и спросить.
Гленда решительно направилась к большим дубовым дверям, за которыми обитала “Правда” (а также “Время”, “Деньги”, “Чудные овощи иллюстрейтед” и много других крайне важных для Анк-Морпорка изданий). Дверь поддалась легко, так что в здание Гленда тоже вошла решительно, но внутри оробела.
Перед ней был большой круглый холл, освещаемый огромной, почти как в университете или опере люстрой. Холл по первому впечатлению был заполнен бегущими людьми. Разумеется, они не бежали на месте — они просто пробегали из одной арки, уводящей в тёмный коридор, к другой, но на месте каждого выбежавшего тут же появлялся кто-то вбежавший.
— Мисс? — спросил голос у неё за правым плечом. Гленда развернулась — это был молодой гном в очень современном шлеме, больше похожем на лихо заломленную шляпу, и ливрее швейцара.
— Я-а… — растерянно протянула Гленда. — Я ищу мисс Резник, но она, наверное, занята. Я лучше зайду в другой раз.
Она развернулась к двери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Удача поднадала с другой стороны, дверь распахнулась, пропуская внутрь Сахариссу Резник.
— Боги! — воскликнула Сахарисса, впившись глазами в лицо Гленды. — Гленда Медоед, загадочная жертва загадочного похищения. Ну что, милочка, пока тирана нет в городе, вы наконец-то свободны, чтобы поведать людям всю правду об этом мрачном деле?
Провалиться вам с вашими плакатами! — от души мысленно выругалась Гленда, а вслух быстро сказала:
— Нет, простите, я просто ошиблась дверью, мне совсем сюда не нужно.
Сахарисса Резник была тоньше Гленды едва ли не вдвое, но если уж она хотела загородить человеку проход, она делала это так, будто в ней жило целых две Агнессы Нитт.
— Она вас искала, мисс, — хихикнул гном у Гленды за спиной.
— Так-так, — оживилась Сахарисса. — И зачем же? Ну же, не бойтесь, милая. Что бы вы нам ни рассказали, мы — свободная пресса, и патриций нам не указ, а если вы его боитесь…
— Да с чего мне его бояться! — вспыхнула Гленда. — Прекратите вести себя так, будто и в самом деле верите, что он такой ужасный тиран. Уж вы-то должны знать… — она поняла, что сболтнула лишнего и прикусила язык. Ну зачем, зачем она сюда притащилась?!
— Да, дорогая? — Сахарисса была вся внимание. Гленда огляделась по сторонам, ища пути к отступлению. — Действительно, не лучшее место для разговора, — по-своему поняла её Сахарисса. — Не желаете пройти ко мне в кабинет?
— Не желаю, — твёрдо сказала Гленда. — Я желаю уйти.
— Что ж, — вздохнула Сахарисса, освобождая проход. — Очень жаль, что заметка “Жертва загадочного похищения оправдывает патриция” выйдет без вашего комментария.
— Что?! Как вы… Вы не имеете права! — у Гленды даже слов не находилось, чтобы выразить своё возмущение.
— Но вы не можете запретить мне воспроизвести наш разговор, — улыбнулась Сахарисса. — Так, может быть, лучше мы с вами посидим, выпьем чаю, и вы мне расскажете, почему так упорно скрываетесь от прессы.
— И есть шанс, что вы передумаете публиковать какую-нибудь гадость? — прищурилась Гленда.
— Есть шанс, что я повременю с публикацией и постараюсь сделать так, чтобы ваши интересы не пострадали, — промурлыкала Сахарисса.
Гленда вздохнула. Ветинари сделал всё, чтобы её это не коснулось, а она… Она его подвела. Её бросало в жар при мысли о том, что скажет по этому поводу секретарь патриция, и в дрожь от того, что каждое неосторожное слово сейчас может нарушить установление хрупкого мира.
“Ладно, пусть Ветинари меня за это возненавидит, главное — дождаться его возвращения,” — подумала Гленда.
— Хорошо, — сказала она. — Но всё, что я вам скажу, будет не для записи, ясно? Я знаю, сейчас по закону так можно, если заранее предупредить, мне капитан Моркоу рассказывал.
Сахарисса испустила манерный притворно-тяжёлый вздох, но кивнула:
— Идёмте. Чай на двоих в мой кабинет, — бросила она куда-то в сторону и тут же обернулась. — Или предпочитаете кофе?
— В такое время? — изумилась Гленда. — Нет, лучше чай.
— О, у меня только начало рабочего дня, — усмехнулась Сахарисса. — Как говорит мой муж: пресс это вечно голодное чудовище и одновременно капризное дитя — постоянно требует пищи и в основном по ночам.
— Муж? — переспросила Гленда.
— Мисс — это для общества. Дань женинзму, как теперь модно говорить. Конечно, Вильям мне немного помог в самом начале, но и он своей карьерой обязан мне. В каком-то смысле мы оба сделали друг друга, так что я считаю вполне справедливым носить девичью фамилию. Но, согласитесь, было бы странно ставить к ней “миссис”, “миссис Резник” была моя мать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Логично, — согласилась Гленда.
Она не думала об этом. О том, что для работающей женщины выход замуж вовсе не обязательно должен что-то кардинально менять.
— И вы сами решили держать это в тайне? — неожиданно для самой себя спросила Гленда, хотя поклялась, что в обществе Сахариссы будет произносить как можно меньше слов.